Царь нигилистов 3 - Наталья Львовна Точильникова
Саше по-прежнему хотелось в город. Он даже придумал себе цель.
— Никса, а здесь есть книжные магазины? — спросил он после воскресной службы.
— Здесь есть библиотека, — сказал Никса. — Не помнишь ее?
— Нет, — вздохнул Саша.
— Не удивительно, — заметил брат. — Ты не был там завсегдатаем. Это в Александровском дворце.
От церковного флигеля до Александровского дворца без проблем дошли пешочком. Слава богу без Зиновьева и Гогеля, правда, с Рихтером.
Дворец был построен в классическом стиле: желтого солнечного цвета, с множеством белых колонн, романскими арками и балюстрадой по краю крыши. Библиотека располагалась на первом этаже, в правом крыле.
Огромные шкафы красного дерева, толстые книги в кожаных переплетах, шелковые шторы в белых волнах фестонов, наборный паркет на полу.
Пожилой библиотекарь с проседью в волнистых волосах, живыми глазами и ямочкой на подбородке пригласил их к столу и выдал каталог, тоже огромный, толстый и переплетенный в кожу.
— Это Флориан Антонович Жилль, — представил Никса. — Он еще заведует Эрмитажем.
— Его Императорское Высочество, наверное, меня помнит, — предположил Жилль, демонстрируя явный французский акцент.
И продолжал стоять в полупоклоне.
Саша естественно ничего не помнил.
— Садитесь, ради Бога, Флориан Антонович, — пригласил Саша и с упреком взглянул на Никсу.
Брат кивнул и изящным жестом указал Жиллю на стул.
— Прикажете подавать чай? — спросил библиотекарь.
Никса кивнул.
— Давайте, давайте! — сказал Саша.
И на круглом, покрытым тяжелой скатертью столе возник сияющий самовар и чайный сервиз с позолотой.
— Вы француз? — спросил Саша Жилля.
— Швейцарец, — улыбнулся тот.
— Вы нас не выдавайте, — попросил Саша. — Господин Гримм приказал нам говорить с посторонними только на иностранных языках, но моего французского пока хватает только для рынка, но не для обсуждения книг.
— Скромничаешь, — заметил Никса. — Беранже дочитал?
— Да, так что смогу купить цветочки у гризетки и спросить дорогу в Париже, — сказал Саша.
И погрузился во французскую часть каталога.
Главным образом, она состояла из любовных романов по большей части неизвестных Саше авторов. Но встречались и знакомые имена: Дюма, Стендаль, Жорж Санд и Виктор Гюго. Саша решил не выпендриваться, совместить приятное с полезным и взял «Трех мушкетеров» и «Графа Монте-Кристо».
Он живо помнил библиотеки брежневской эпохи. Книги там были жутко потрепанные, неоднократно переплетенные и распадались на страницы в руках. С Дюма было совсем туго, на фантастику записывались. Например, на «Голову профессора Доуэля» стояла очередь в сотню человек, так что Саша плюнул и так и не прочитал.
Дюма хранился в святая святых: кабинете директрисы. Это был новенький, почти нетронутый красный двенадцатитомник. В сию тайную комнату Саша был допущен после того, как мама дала на лапу библиотекарше. И Саша смог прочитать все 12 томов, один за другим.
Существовал ли в СССР Дюма в оригинале, Саша не знал. Вальтер Скотт на английском точно существовал: адаптированный.
— А сколько времени можно книги держать, Флориан Антонович? — спросил Саша. — А то я по-французски читаю медленно.
— Сколько хотите, — улыбнулся библиотекарь.
— А портить их карандашными пометками можно?
— Вам можно, Ваше Высочество, — кивнул Жилль.
— Здорово! — искренне восхитился Саша.
И перешел к немецкому разделу.
Взял сборник Гейне и «Фауста». И то, и другое с его знанием немецкого казалось немеряной наглостью, но переводы он немного помнил: и Левика, и Пастернака.
В русском разделе Саша нашел первый перевод Рабле 1790 года.
— Под подушкой будешь прятать? — поинтересовался Никса. — На русском же!
— Мне не впервой, — парировал Саша.
— Стоит прочитать? — спросил брат.
— Не то слово! Не пожалеешь!
Никса вопросительно посмотрел на Рихтера.
— Стоит, — сказал тот. — Но на французском.
И Никса взял его в оригинале.
— Я всегда знал, что ты монстр, — прокомментировал Саша.
И взял легендарный учебник математики для инженерного училища, учебник по физике Ленца и опус Грота о спряжении глаголов, помня о том, что, если у препода есть учебник, всегда лучше сдавать по нему.
Залез в юридический раздел. Выбрал конституцию Бельгии на французском, английские конституционные акты на английском и конституцию Дании.
— На немецком, — вздохнул Саша. — Никса, поможешь мне перевести?
Брат проследил за Сашины пальцем, застывшим под ее названием в каталоге.
— А! — сказал Никса. — Как говорил дедушка: «Я понимаю, что такое монархическое и что такое республиканское правление, однако не могу взять в толк, что такое конституционное правление, для него нужен фокусник, а не государь».
— Вот и я не понимаю, — признался Саша. — Но хочу понять. Источники власти разные. У монарха: наследственное право, а у парламента — народ. Как они уживаются друг с другом в одной системе? Если сильнее монарх — конституционная монархия быстро вырождается в диктатуру. Яркий пример: Наполеон Третий. И что было баррикады городить? Чтобы посадить на трон императора?
— Если сильнее парламент, — продолжил Саша, — конституционный монарх быстро начинает играть исключительно декоративную роль и работать подставкой под корону и чтецом манифестов премьер-министра. И в таком случае, непонятно, зачем он вообще нужен. И народ начинает задумываться о том, что можно бы обойтись и без монарха, ибо дешевле.
— Ну, допустим, символ нации, — предположил Никса, — верховный арбитр, моральный авторитет. Ты мне говорил, что государь должен стоять над схваткой.
— Стоять — это не идти по канату, одновременно жонглируя горящими факелами, рискуя поджечь все вокруг. Я хочу понять, есть ли вообще в этой системе точка равновесия. Можно ли спокойно сидеть в кабинете за письменным столом и вырабатывать стратегию, а не висеть над сценой?
— Можно сойти с каната и сесть в зал, — тихо сказал Рихтер.
— Можно, — кивнул Саша. — Вариант «ленивые короли». Смотрите выше.
— И потому ты решил проштудировать монархические конституции, — резюмировал Никса.
— Ты, как всегда прав, — сказал Саша.
И обратился к библиотекарю:
— Дайте еще американскую до кучи. Желательно на английском.
И перевел взгляд на Никсу.
— Я ее давно не пересказывал. Надо освежить в памяти. Понимаешь, у президента похожие проблемы, и он может стать декоративной фигурой или превратиться в диктатора. А Соединенные штаты никогда не превращались в диктатуру. Наверное, секрет есть. Я хочу понять, в чем дело.
Саша перевел взгляд на Жилля.
— И давайте еще акт Павла Петровича о престолонаследии.
Никса посмотрел вопросительно.
— Первый российский подписанный конституционный акт, — пояснил Саша. — И ведь никто не решился нарушить.
— Не много ли? — усомнился Рихтер.
— Саша читает по книге в день, — сказал Никса.
— В два дня, — признался Саша. — Не самых толстых. На каникулах. И по-русски. Сейчас будет медленнее.
Флориан Антонович ушел за книгами, и они остались втроем.
Здесь надо заметить, что вечером они были званы на чай к графу Алексею Константиновичу. Письмо с извинениями за детей папа́ написал ему сам. И отправил с лакеем вместе с
