С.С.С.М. - Марципана Конфитюр
Бензина состояла в «Красном авангарде» — в него брали наиболее идейных, самых лучших молодых людей с 16 до 20 лет. Краслен по возрасту уже вышел из этой организации и готовился вступить в рабочую партию. О свадьбах, клятвах верности, венчаниях и прочей лицемерной мишуре молодые люди (впрочем, как и все современные красностранцы) слыхали разве что от стариков да, может быть, из радиопередач о буржуазных режимах. С детьми они пока не торопились, подать заявку на вселение в парную комнату было все как-то недосуг. Да и так ли много значила эта комната в условиях обобществленного быта? Краслен мог ежедневно видеться с любимой и на проходной, и в клубе, и в столовой жилкомбината. Они все делали вместе: вносили деньги на постройку дирижабля «Рабинтерн», писали письма коммунистам далекой Эскериды, изучали речи руководов, обсуждали новое кино, ходили в клуб на лекции, прыгали с парашютом, добивались выполнения пятилетки за три года и читали «Армадилл».
Краслен старался помнить о тех людях, кто пока что не освободился от империалистического гнета: так он ярче ощущал свое везение, свое счастье и учился его ценить. Иногда старик Никифоров, шестидесятилетний фрезеровщик с их завода, развлекал Краслена и Бензину рассказами о прошлом: о царе, капиталистах и помещиках, предателях-народниках, никчемных болтунах социалистах, декадентах, единоличниках, кулацких подголосках, правых уклонистах, извратителях партлинии и прочих персонажах, канувших в века. И, как ни отрадно было сознавать, что с внутренним врагом покончено навсегда, а все-таки Краслен чуть-чуть жалел, что не родился лет на сорок раньше, не увидел героического времени, не смог ни побороться за индустриализацию, ни съездить на деревню агитатором за сельские коммуны, ни разоблачать враставших в коммунизм бюрократов и попов, ни строить электрические станции… «Ну что ж ты! — говорил ему Никифоров. — Ведь наше время тоже героическое. Внешний враг не дремлет! Надо так же бодро строить и работать, как и раньше, неуклонно повышать культурный уровень, чтоб грянула скорее мировая революция!». Пожалуй, он был прав, но год сменялся годом, Труд и Капитал обменивались выпадами, рабочие угнетались и обличали, буржуи клеветали и эксплуатировали, фашизм бесновался и скалил зубы, а мирового пожара все не было видно… А ведь подвигов хотелось уже сегодня!
***
Краслену повезло: два человека, стоявшие в толпе прямо перед ним, решили уйти. Пролетарий смог пробраться ближе. Теперь он наконец-то видел шествие, и сердце вновь затрепетало от такого воодушевляющего зрелища.
По залитой солнцем площади, усыпанной листовками, красиво уходили местные партийцы под знаменами. Следом за ними двигались авангардовцы в красных беретах. Они махали руками, пританцовывали, подбрасывали мячи, кувыркались через голову, демонстрируя физическую подготовку: кто в рабочей спецодежде, кто в летном костюме, кто в студенческой униформе. А вдалеке уже виднелась колонна юнкомов. Ребята несли в руках собственноручно сделанные модели паровозов, аэросаней, блюмингов, думпкаров, гидроглиссеров, трамваев, тракторов. Не зря работали местная техстанция и кружок авиамоделирования! Над головой одного мальчишки вился настоящий дирижабль, который тот держал на ниточке. Девчата шли с цветами. Кое-кто нес в руках книги и журналы.
За молодежью шли колонны лучших предприятий. Первым показался коллектив фабрики-кухни: всем было известно, что нарпитовцы, кормившие город, развозившие еду по столовым, довели за этот год число пельменей до шестидесяти тысяч ежедневно. Пельмени, разумеется, лепились механическим путем. Краслену не хотелось даже думать, что бы было, если б кухонное рабство пролетарок не сменилось новым бытом и рациональным пищепромом.
А потом на площадь вышли лучшие рабочие завода махолетов. Их Краслен хотел увидеть больше всех.
— Если б ты поменьше думала о глупостях, была бы среди них, — заметил он Бензине, слезшей с его плеч.
— Подумаешь! А сам-то! — фыркнула подруга.
— Вообще-то я был в том году! А вот ты…
— Баррикадкина бригада нашу обошла в последний день! Мы были лучшими! А все из-за Абстракции… Умудрилась сделать целых три бракованные выкройки, растяпа! Без нее бы…
— Ладно, не расстраивайся! Я же не всерьез, я ж так, любя…
— Любя-шутя-нарочно!
— Главное, Зиночка, что мы с тобой даем стране летатлины! Баррикадины девчата свою честь заслужили. Не завидуй, придет и твое время.
Каждый цех выбирал лучших рабочих, достойных пройти по площади в этот знаменательный день. Краслен, конечно, не отказался бы, если бы товарищи снова отправили его. Но выбор пал на Революция — Люська, — который, кроме производственной работы, был еще рабкором, сочинял статьи в "Коммунию" и в "Май", писал агитки, делал стенгазету. Вон он, кажется, шагает с транспарантом, где написано «Даешь соревнование!». Краслен махнул рукой. Люсек его не видит. Жаль. А вон Никифоров! Он даром что старик, даст фору авангардовцу. И в партии сорок два года. Кажется, так не случалось ни разу, чтоб не был Никифоров здесь, на параде, в колонне завода. С ним рядом шагает директор Непейко. А сверху, над всеми, летит, равномерно махая крылами, начальник рабкома — Маратыч. Живая реклама летатлинов!
Потом шел завод «Теслэнерго». На нем выпускали устройства для передачи электроэнергии на расстояние. Краснострания уже освобождалась от унылой паутины проводов, и ЛЭП теперь остались лишь в глуши, куда пока что не успел дойти прогресс. Махолетчики парили, не боясь высоковольтных линий и столбов, так портивших ландшафт. Устройства для энергопередачи выпускали разного размера: маленькие — для соединения зданий и подстанций, а большие — в целях обороны. Буржуинам было ясно, что С.С.С.М. сумеет защитить себя и в случае агрессии, не мешкая, поразит столицу противника пучком управляемых молний. Так что людям в серебристой спецодежде, везшим на тележках образцы своей продукции, не напрасно доставались цветы, аплодисменты и восторженные взгляды..
За электриками двигались текстильщицы — все в белом, все босые, молодые и прекрасные. Их было не так много, около десятка: каждая работала на ста-двустах станках. Краслен залюбовался: шествие воздушных, сказочных волшебниц, осыпаемых листовками, как снегом, не могло его оставить равнодушным. Бензина не из ревности, конечно (это буржуазное переживание кануло в лету вместе с остальными атрибутами частной собственности), а только шутки ради закрыла ему глаза.
…Когда она открыла их, уже шла техника. Большие трактора везли орудия на платформах. Следом двигались пупырчатые клепаные танки. Девушка считала их похожими на помесь жабы
