Мародер без диплома - Саша Фишер
Никто так и не проснулся. Дверь в купе проводника была закрыта. А вот дверь наружу — открыта. И даже лесенка опущена. И снаружи маячит тень какого-то человека.
— Почему стоим? — спрашиваю.
— Встречный поезд пропускаем, — мужик повернулся, на его лицо упал свет из вагона, и я смог его рассмотреть. Лет, наверное, сорок пять, худой, можно даже сказать, тощий. Мне сначала показалось, что из-под шапки на меня голый череп скалится. С длинными усами и глазами навыкате. У меня даже глаз задергался, я таких уродов в жизни не видел!
— Да ты спускайся сюда, — говорит он. — Покурим хоть. Куковать еще час или полтора, не меньше.
Фух. Показалось. То ли тень сначала так упала, то ли что. Обычный худой мужик, на ходячий скелет с тараканьими усами не похож. С недосыпу мне что ли всякое мерещится?
— Не курю, — отвечаю. — Бросил.
— Тогда я покурю, а ты воздухом подышишь, — мужик хохотнул. Длинные усы закачались. Усы прямо натурально длинные. Ниже подбородка свешиваются. Как у какого-то китайского злодея из комиксов. Перрона никакого не было, так что с нижней ступеньки пришлось прыгать. Гравий противно скрипнул под ботинками.
— Странно, что больше никто не вышел, — говорю. Направо-налево тянулась темная гусеница поезда, с полосой тускло подсвеченных окон повдоль и более яркими дверными проемами поперек.
— Этот перегон такой, заколдованный, — мужик достал из кармана штормовки свернутую газету и оторвал от нее неширокую полоску. Надо же, он сворачивает самокрутку из газеты! И, кстати, довольно ловко это делает. Кажется, это называется «козья ножка». Длинный тонкий кулек, согнутый примерно в середине. Курительная трубка, только из бумаги. — Здесь все засыпают, даже если до этого не собирались.
— Видимо, я не все, — говорю.
— Получается, что так! — смеется. — А куда едешь, если не секрет?
— В Томск, — говорю. — Ну то есть, поездом до Новосибирска, а оттуда до Томска на автобусе.
— А откуда?
— Из Питера.
— Хех, странно! Обычно наоборот происходит! Или ты в Сибирь к кому в гости?
— Да нет, я в томский универ поступить хочу.
— А что, в Питере своих универов нет?
Я помрачнел и промолчал. Ну вот что ему ответить? Рассказать, как мне на уши присела мама, расписывая блистательность юридического образования? Или про то, как отец мне мою дальнейшую жизнь по полочкам раскладывал? «Поработаешь в головном офисе, конечно, придется сначала побегать на вторых ролях, но наберешься опыта, и я тебя продвину повыше…»
— Просто захотелось, — говорю.
— Внушительный аргумент! — смеется. — Хрен поспоришь! И кем же ты решил стать, когда вырастешь?
— Историком, — отвечаю. — Ну, собираюсь на истфак поступить.
— О как! Гробокопателем, значит, будешь? Расхитителем гробниц и искателем сокровищ?
Издевается? Я попытался внимательнее рассмотреть его лицо в не особенно ярком свете. Вроде улыбается вполне искренне, без всякой тени сарказма. Хотя, честно говоря, на его тощем лице все равно смотрелась жутковато.
— Вроде того, — отвечаю.
— А любимый период у тебя есть?
И тут я опять подумал, что идея запрыгнуть в поезд и укатить в какую-то там Сибирь родилась у меня совершенно спонтанно. Прямо в процессе разговора на повышенных оборотах. Как и выбранная специальность. Нет, я, конечно, интересовался историей. И даже книжки всякие сверх школьной программы читал. И познавательные ролики смотрел. Но чтобы любимый период…
— Пока не думал над этим, если честно… — говорю.
— Упс, похоже я задел больную тему! — мужик выпустил клуб дыма, который на несколько секунд закрыл его лицо. — Но ты прости, братан, честно не хотел.
— Да ладно, бывает… — говорю. И что-то так курить захотелось, аж в горле запершило. Чтобы отвлечься, решил сменить тему. — А у этого сонного перегона может легенда какая есть?
— Ха, спрашиваешь! — он снова оскалился в своей жутковатой улыбке. — Поговаривают, что где-то на этом перегоне есть стрелка, с которой поезда-призраки выворачивают. Ты же про поезда-призраки слышал?
Я кивнул. На самом деле, ничего конкретного я про них не слышал, но кто-то где-то точно упоминал.
— Короче, есть такие поезда, в которые можно случайно сесть вместо своего, и уехать совсем в другое место. Не туда, куда собирался.
— Это как?
— Да очень просто. Покупаешь вроде бы нормальный билет, выходишь на перрон, садишься в поезд. А на самом деле в этот момент у перрона стоит не один поезд, а два. Просто они как будто в параллельных реальностях, и пассажиры в них друг друга не видят. Ты понимаешь же, о чем я? Два разных мира, но в обоих есть железная дорога, поезда и станции. И в некоторых точках рельсы и станции совпадают. А иногда случается совмещение поездов. И если тебя угораздит случайно оказаться на перроне именно в тот момент, когда там стоят два поезда, то ты легко можешь уехать совсем даже не туда, куда собирался.
— Так, подожди! — говорю. — Допустим, я понял принцип. Но спят-то все почему?
— Так поэтому же и спят, — тут он снова выпустил клуб дыма величиной с дирижабль. — Перегон здесь такой, где рельсы совпадают и в одном мире, и в другом. Из-за этого перегородка между мирами тонкая, ничего не стоит случайно провалиться из одного мира в другой.
— И ничего не заметить?
— Ах, если бы! — он снова захохотал. — Если ты в поезде ехал и внезапно в другой мир попал, то ты на полной скорости об шпалы и грянешься. Если в живых останешься, то повезло тебе.
— А если в это время по той стороне едет поезд в том же направлении? — вообще-то это все звучало как бред, конечно. Но нести бред мне всегда нравилось гораздо больше, чем какую-нибудь политику обсуждать. Да и пофиг мне, что этот мужик с длинными усами выдумывает! Зато не скучно. Гораздо хуже было бы, если бы он гундел что-то про «это все дурацкое суеверие, никто никогда не проверял, сколько людей на самом деле в поезде спят, а сколько нет».
— Начинаешь понимать, да? — он подмигнул, затянулся так сильно, что на краю газеты вспыхнули крохотные
