Империя. Лязг грядущего (СИ) - Бабкин Владимир Викторович

Зимой строить было невозможно (и не требовалось), но зато вставший лед позволил соединить остров с Большой землей железной дорогой, и на остров потекла река снабжения.

Генерал Голенкин не испытывал ни малейших иллюзий относительно щедрости начальства. Империя не любила разбрасываться ресурсами почём зря. Значит, что-то действительно грядет.

Подготовка велась по всем направлениям, даже косвенным. Так Империя в разы, особенно младшим и штаб-офицерам «Дальневосточного рубежа», подняла размер жалованья, а уж про всякие «квартирные», «северные» и прочие надбавки и говорить было нечего. Всё было по высшему разряду. Но и отвественность подняли по самой высшей планке.

Вообще же, нынешний российский младший офицер и в остальных частях Империи в массе своей больше не жил впроголодь. Он больше не должен был покупать обмундирование за свой счет. Нет, шик и показная роскошь полков Лейб-Гвардии всё так же оплачивались самими гвардейскими офицерами, но стандартную гвардейскую форму они тоже получали за счет казны, как и все остальные. Всё — парадная и повседневная форма одежды, полевая форма, форма для практических упражнений на полосах препятствий, спортивная форма для гимнастики — всё это выдавала своим офицерам Империя.

Но, для «Дальневосточного рубежа» довольствие было совершенно сказочным. Да таким, что многие офицеры из более теплых округов писали рапорты с просьбой о переводе в эти края.

Империя готовилась к большой войне. И готовилась отнюдь не как это бывало прежде — не на словах и не шапкозакидательскими реляциями. Готовилась всерьез. Без дураков.

— Ну, что, Алексей Владимирович? Прошу в авто!

— Да, пожалуй, Фёдор Ильич, едем. Не будем смущать занятых людей генеральскими погонами.

Через минуту несколько гусеничных машин отъехало от перрона и устремились на юг, к Александровску-Сахалинскому.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. КВАРТИРА ИХ ВЕЛИЧЕСТВ. 1 февраля 1921 года.

Резко поднимаюсь в постели. По лицу медленно стекают крупные горошины пота. Меня просто трясёт.

— Что случилось, любимый?

Маша прижимается к моей спине, обнимает плечи и нежно целует мою шею.

— Что-то приснилось, да?

Целую её руку.

— Да, кошмар приснился. Разве в первый раз? Спи.

Но я никак не могу успокоиться. Выдавливаю:

— Я… пойду, водички выпью.

Тяжело поднимаюсь с постели и набрасываю халат. Чувствую, как дрожат колени. Адреналин просто переполняет меня.

На кухне вместо графина с водой рука сама потянулась к холодильнику. Початая бутылка коньяка. Нет ни желания, ни возможности искать бокал в темноте. Чмок открываемой пробки, судорожные несколько глотков прямо из горла бутылки. Благородный напиток щедро обжигает горло.

На кухне вдруг загорается свет. Маша в халате обеспокоенно входит в дверной проём.

— Миша, я никогда не видела тебя таким испуганным. Что случилось?

Качаю головой.

— Нет. Не знаю. Ничего. Просто кошмар. Наверное…

Жена приложила ладонь к моему лбу.

— Ты весь в поту. Что случилось?

С нервным оптимизмом пожимаю плечами. Но жена мягко настаивает, заглядывая мне в глаза с явным беспокойством.

— Расскажешь? Говорят, рассказанный кошмар уже не страшен.

Качаю головой.

— Нет, там сумбур какой-то. Без смысла. Просто кошмар, один из многих. Я уже и не помню толком ничего.

Машу нельзя пугать. Ей рожать со дня на день.

Жена долго вглядывается мне в глаза, явно стараясь понять причины моего столь большого испуга. В ответ, я лишь обнял её за талию и поцеловал в губы.

— Иди спать, солнышко. Мне нужно ещё немного посидеть. Я скоро.

— Ну, нет, в таком состоянии я тебя наедине с бутылкой точно не оставлю.

Она взяла меня за руку и повела за собой. И уже в постели, прошептала:

— Миша, что бы тебе не приснилось, помни — это лишь сон. Просто сон. Лучше обними меня.

Через минуту Маша лежит в моих объятьях, а моя рука лежит на её круглом животе. Там мой сын или моя дочь. А это моя жена. И они живы.

ЖИВЫ!!!!!!

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. ОСТРОВ САХАЛИН. ПРОЛИВ НЕВЕЛЬСКОГО. САХАЛИНСКИЙ УКРЕПРАЙОН. АЛЕКСАНДРОВСК-САХАЛИНСКИЙ. 1 февраля 1921 года.

Фон Шварц смотрел по сторонам, силясь, сквозь снежные вихри и белые жгуты, рассмотреть улицы Александровска. Да, город менялся.

Скажем прямо — в столице Сахалинской области за прошедший год произошли большие изменения. Как и во многих местах области на острове и на материке, в самом Александровске шло практически беспрерывное строительство. Вот только в городе, помимо военных объектов, также много строилось двух-трех этажных жилых домов, строились школы, ясли и больницы, открывались Дома Освобождения и реальные училища, обустраивались места торговли и общественного питания, даже уже появилась некоторая претензия на культурный досуг, а о местном Доме офицеров по острову уже ходили настоящие легенды. Во всяком случае, даже до Владивостока дошли вести о потрясающей воображение «Рождественской сказке», которую давали для местных детишек силами самих господ офицеров, их жён и детей.

Впрочем, здесь, как и в Большом Владивостоке, возводя новые районы строители не забывали и о подземных бетонных убежищах по всему городу. Убежищах, в которых за считанные минуты могло укрыться всё население в случае начала обстрела с моря или бомбардировки с воздуха. Причем, учения по гражданской обороне проводились минимум раз в месяц в любую погоду.

Наконец, их «Руссо-Балт», с приводом Кегресса (что было обязательным зимой в этих краях), встал у входа в штаб Сахалинского укрепрайона. Дежурный распахнул дверцу и в салон авто тут же выпуклой стеной ударил заряд снега и морозного воздуха.

Генерал Голенкин, прикрываясь от ветра и снега своим башлыком, прокричал:

— Прошу вас, Алексей Владимирович!

Фон Шварц накинул на голову капюшон своего башлыка, и, обреченно крякнув, шагнул в метель, благо до входа в здание было рукой подать.

Уже в приемной, отряхиваясь от снега и избавляясь от шинели, прибывший прокряхтел:

— Да, уж, Фёдор Ильич, погодка-то нынче разгулялась.

Голенкин деловито кивнул адъютанту.

— Иван Константинович, организуйте нам чаю, к чаю, бутылочку коньяка и к коньячку. И распорядись нам баньку.

Адъютант склонил голову, а хозяин пригласил гостя в свой кабинет.

Фон Шварц, всё с тем же кряхтением, опустился в хорошее кожаное кресло, сказав мечтательно:

— Да, баньку сейчас — это хорошо. Весьма и весьма способствует, знаете-те ли. Да-с. Эти сутки пути дались очень тяжело, я всё время боялся, что нас просто где-то занесёт. Снег, как с цепи сорвался.

Голенкин кивнул:

— Да, узкоколейку с материка приходится всё время расчищать от заносов, иначе эшелоны просто встанут. Нам пришлось вдоль трассы на льду пролива развернуть целые лагеря для обогрева и отдыха, чтобы бригады могли работать, сменяя друг друга, могли поесть горячей пищи, да и просто согреться. Снабжение и обеспечение у них там по высшему разряду, скажу я вам. Усиленное питание, теплая одежда, валенки добротные.

Гость кивнул, оценивая услышанное. Да, с некоторых пор в Империи не приветствуется небрежительное отношение к нижним чинам. А если они там ещё и помёрзнут, то Трибунал будет неизбежным. Ответят все. Преступная халатность, повлекшая за собой человеческие жертвы, и подозрение на умысел и диверсию против боеспособности Армии Единства, и, как итог, оскорбление Священной Особы Его Всевеличия. Ведь погибнут его любимые верные подданные. Приговор однозначный — смертная казнь через повешение. Публичная смертная казнь. В назидание другим.

С другой же стороны, не выведи ты людей из теплых казарм на расчистку снега и допусти остановки железнодорожного сообщения с материком, и статья о небрежении служебными обязанностями и вредительстве станет тебе приговором. Вот и крутились местные начальники, как только могли, еще летом продумывая, как эта расчистка будет зимой осуществляться, как, какими силами, чем эти силы кормить, снабжать, обогревать, где это всё брать, кто за что отвечает и так далее. И никого не будут интересовать оправдания про то, что кто-то там чего-то не подвез, что заказывали одно, а привезли другое, что начальник склада в запое, а каптёр ушел на ночь к какой-то вдовушке в деревню. За это всё стреляли нещадно. Сам генерал Голенкин собственноручно расстрелял перед строем с десяток таких вот орлов. Включая за пьянство во время дежурства.