Астерискос Астерискос - Первый луч зари
А вот если я уступлю, склонюсь, предам свои убеждения, вот это и будет настоящая смерть – смерть души.
Никогда ни за что нельзя предавать то, во что веришь. За свои убеждения нужно стоять до конца.
А я убеждён, что Вселенная бесконечна, в ней существуют бесчисленные солнца, бесчисленные земли. Разумному и живому уму невозможно вообразить себе, чтобы все эти бесчисленные миры, которые столь же великолепны, как наш, или даже лучше него, были лишены обитателей, подобных нашим или даже лучше. Мы вовсе не центр Вселенной, ибо у Вселенной нет центра. Хотя можно сказать и наоборот, что центр Вселенной повсюду и во всем. Всё в мире взаимосвязано, всё – часть единого целого. Всё, что мы делаем другим, мы делаем самим себе. Всё, чего мы желаем, мы получим. Всё, во что мы верим, воплощается в жизнь. Невежественные люди называют это магией или колдовством, а на самом деле таково устройство мира, в котором всё взаимосвязано и всякая вещь имеется во всякой вещи.
Эта истина проста и прекрасна — почему же её упорно никто не видит? Почему наш мир стоит на жадности, тонет в крови, переполнен страданиями? Почему немногие присвоили себе слишко много, а большинство вынуждено едва сводить концы с концами? Почему мы убиваем друг друга вместо того, чтобы помогать друг другу? Почему мир так неправильно устроен? И как нам сделать его лучше?
Мне говорят, что своими утверждениями я хочу перевернуть мир вверх дном. Но разве было бы плохо перевернуть перевернутый мир? Разве плохо стремиться сделать людей счастливыми, свободными от страха и угнетения?
Если бы я только мог дать людям крылья, чтобы они последовали за мной в бесконечность! Ведь то, что другие видят лишь издали, я оставляю далеко позади. Моё тело заперто в крохотной камере, но дух мой блуждает в самых дальних далях. Я отчётливо вижу мириады звёзд, каждая из которых – солнце, дающее свет другим землям. В тех мирах живут другие существа. Быть может, они похожи на нас, а может, совсем не похожи. Но я уверен, что есть миры, где люди могут свободно мыслить и познавать истину. Может, они даже научились путешествовать от звезды к звезде. И может быть, однажды мы тоже этому научимся.
Возможно, уже бы научились, не будь мы связаны по рукам и ногам алчностью и невежеством. Мы даром потратили тысячи лет! Мудрость Древних позабыта, их достижения утеряны. Анжело и ему подобные утверждают, что несут свет знаний дикарям, а на самом деле сами превратились в дикарей. Уверенные в том, что они – другой крови и потому стоят выше обычных людей, они присвоили себе право властвовать над всеми остальными. В жестокой борьбе за власть церковь стала орудием угнетения. Все папы римские твердят о добродетелях, а сами с головой погрязли в самых чудовищных грехах. И служители церкви, как один, следуют примеру наместников Петра. Они безумно боятся потерять власть над умами, душами, а главное – над кошельками своей паствы, и потому не остановятся ни перед чем. Они лгут, пытают, убивают – и всё во имя Бога. Да что же это за Бог, который требует сжигать людей на костре только за то, что они высказывают свои мысли? Если церковь так уверена, что знает абсолютную Истину, то почему бы не позволить скептикам выражать свои сомнения вслух? Почему нужно затыкать им рот и убивать их, дабы другим неповадно было?
А всё потому, что Истина – это самое мощное оружие: она освобождает ум, а свободный ум никогда не склонится перед властью тиранов.
В глубине души я уверен, что наступит день, когда люди разорвут цепи религии, оставят позади алчность и страх. Гордые, сильные, они встанут с колен и устремятся к звёздам.
И если моя смерть может хоть немного приблизить этот день, то мне не о чем жалеть…
По коридору протопали тяжелые шаги, и дверь распахнулась.
За мной пришли…
Я поднялся, заставив ноющее тело гордо выпрямиться.
Вошел брат Рикардо и с ним двое стражников.
– Выводите его, – велел он. – Но сначала заткните ему пасть, чтоб не болтал лишнего.
Даже сейчас они меня боятся. Они всегда мечтали вырвать мне язык, потому что Истина и впрямь самое смертоносное оружие.
Улыбнуться я не успел: стражники схватили меня, силой поставили на колени, и один из них грубо взял меня за подбородок. Я не сопротивлялся.
Чем отчаяннее их попытки заставить меня замолчать, тем громче будет звучать мой голос.
В язык воткнули раскаленный прут, и всё тело пронзила боль. Я поднял взгляд, смаргивая невольные слезы.
Первые лучи зари сияли сквозь решётку крохотного оконца.
Хотим мы того или нет, а новый день непременно наступит. Даже его святейшество не в силах остановить движение Земли по орбите. Они думают, что победили, но придёт день, когда займётся заря новой эры. Человечество разорвёт цепи страха и невежества и устремится к звёздам.
Вот за это я и отдал свою жизнь.
Неистовый Ноланец
I
Как душно мне, как давят эти своды!
Тисками стены мне сжимают грудь,
И никогда мне больше не вдохнуть
Пьянящий ветер с запахом свободы.
И ярость дикую бушующей Природы
Мне не увидеть и не заглянуть
В ее глубины – мой окончен путь,
Мне больше не встречать восходы.
Как мало лет ты мне отмерил, Рок!
Как рано я умолкнуть принужден!
Ах, сколько бы еще свершить я мог!
Я для другого века был рожден,
А здесь чужой я – жребий мой жесток:
Я словно заживо в могиле погребен.
II
Я словно заживо в могиле погребен
На дне глубокой каменной темницы,
И, будто в клетку пойманная птица,
Я умереть в неволе обречен.
А может, это только страшный сон:
Открою веки, разомкну ресницы,
И распахнутся мнимые границы
Постылых стен тюремных – я спасен!
Вспорхну легко, вдыхая запах моря,
Стрелой пронзая хрупкий небосклон,
И запою, своим собратьям вторя...
Но нет, не песня, а тяжелый стон,
Слетает с губ. Со мной Фортуна в ссоре:
В неволе умереть я обречен.
III
В неволе умереть я обречен:
Мой прах развеет ветром над волнами,
Я стану ветром, морем, валунами,
Я буду в бесконечность унесен.
Ничто не умирает – вот закон,
Что испокон веков царит над нами:
Нас назовут другими именами,
И будет каждый снова возрожден.
Нет страха, хоть и жаль мне потерять
Жизнь эту: несмотря на все невзгоды,
Бывал я счастлив – мне ли укорять
Судьбу за неотмеренные годы?..
Ведь в жизни этой цепи мне не снять
И не увидеть никогда свободы.
IV
Мне не увидеть никогда свободы
И не вернуться больше в край родной:
Не вспыхнет солнце Нолы надо мной,
Не загорятся пламенем восходы.
Я помню, как созвездий хороводы
Кружили в небе, и порой ночной,
Укутана прозрачной тишиной,
Спала земля в объятьях небосвода.
Здесь каждый камень мне в лицо знаком,
Я знаю тропы все, ручьи и броды...
Ах, Нола! Край любимый, отчий дом!
Скитался я вдали все эти годы;
В чужих краях остался чужаком:
Вся жизнь моя – гоненья и невзгоды.
V
Вся жизнь моя – гоненья и невзгоды:
Я пред невеждами не стал молчать,
Дерзнул я их пороки обличать –
И вот лишился навсегда свободы.
В темницу брошен, я провел здесь годы,
Но вам не удалось меня сломать,
И на уста мне наложить печать
Не смогут эти каменные своды.
Пред подлецами голову склонять
Не стану я – свободным я рожден!
Душе своей не стану изменять:
Пусть здесь умру, к костру приговорен,
Но будет голос мой в веках звучать:
Судьбой повержен, но не побежден!
VI
Судьбой повержен, но не побежден,
Я знаю, что боролся не напрасно:
Огням костров идеи неподвластны,
Пусть даже их создатель был сожжен.
Я знаю, что недаром был рожден:
Ведь каждому назначен беспристрастно
Свой жребий – путь мой, горький и опасный,
На Campo de’Fiorri завершен.
Своей судьбе я должен покориться,
Но в глубине души я убежден:
За мужество воздастся мне сторицей –
В грядущем буду я вознагражден
Как раз за то, что, брошенный в темницу,
На смерть бескровную был осужден.
VII
На смерть бескровную я осужден,
Но смерть такая жизни мне милее:
Коль в мире этом подлецы сильнее,
Пусть буду кандалами награжден!
Коль дух свободы мысли угнетен,
Коль сами мысли черноты чернее,
А дураки всех мудрецов умнее –
Заранее мой жребий предрешен.
Ведь я не стану спину гнуть в поклоне,
Пережидать в укрытьи непогоду,
Плести интриги, сплетничать в салоне
И лить речей пустопорожних воду:
Здесь Истина, Любовь и Честь в загоне
Невежеству презренному в угоду.
VIII
Невежеству презренному в угоду
