Эдуардо Галеано - Пять веков запрета на радугу в небе Америки
Латинская Америка обращается со своими индейцами, точно так же, как мировые державы обращаются с Латинской Америкой.
***
Габриэль Рене-Морено был самым знаменитым боливийским историком 19 века. Его имя до сих пор носит один из университетов. Этот отец боливийской культуры считал, что индейцы – это ослы, способные от скрещивания с белой расой породить мула. Он взвешивал мозг индейца и мозг метиса и, судя по его весам, и тот и другой весили на пять, шесть, десять унций меньше, чем мозг белого человека, доказывая таким образом, что эти существа генетически неспособны к жизни в свободной республике.
Перуанец Рикардо Пальма, коллега и современник Габриэля Рене-Морено, писал об индейцах как о низшей расе дегенератов. А аргентинец Доминго Фаустино Сармьенто таким образом воспевал долгую борьбу индейцев мапуче за свою свободу: «Это непокорные строптивые твари и меньше пригодны для ассимиляции европейской цивилизацией».
Самый чудовищный расизм в латиноамериканской истории мы находим в словах уважаемых всеми блистательнейших интеллектуалов конца 19-го века и в действиях либеральных политиков, заложивших основы современной государственности. Некоторые из них были индейцами по происхождению, как, например, Порфирио Диас, возглавивший в Мексике процесс капиталистической модернизации и запретивший индейцам ходить по главным улицам городов и садиться на площадях, пока они не сменят свои хлопчатобумажные штаны и сандалии-уараче на брюки и ботинки европейского образца.
В те времена шло формирование мирового рынка под началом Британской Империи и презрение науки к индейцам оправдывало безнаказанную эксплуатацию их земель и рабочей силы. К примеру, рынок требовал больше кофе, а больше кофе означало больше земли и рабочих рук. И тогда прогрессивные лидеры, такие как президент Гватемалы – либерал Хусто Руфино Барриос, возвращались к колониальной практике насильственного труда и раздаривали своим друзьям индейские земли с толпами индейцев-батраков в придачу.
***
Самые дикие проявления расизма можно наблюдать в таких странах, как Гватемала, где индейцы упорно продолжают оставаться большинством несмотря на постоянные кампании по их истреблению. В наши дни не существует труда, оплачиваемого хуже, чем труд индейцев майя, получающих за каждый собранный квинтал[2] кофе или хлопка или за тонну сахарного тростника 65 центов. Они не имеют права сажать маис, не получив разрешения военных, они не могут перемещаться по стране, не имея разрешения на работу. Армия занимается массовым набором рабочих рук для посева и сбора урожая экспортных сельхозкультур.
Использование пестицидов на плантациях превышает максимальную норму в пятьдесят раз; молоко женщин, работающих там – яд. Младший брат Ригоберты Менчу[3] Фелипе и ее лучшая подруга Мария умерли, будучи еще детьми, от пестицидов, распыляемых с воздуха. Фелипе работал на кофейной плантации, Мария – на хлопковой. Затем с помощью пуль и мачете армия покончила со всей семьей Ригоберты и с остальными членами ее общины. Ригоберта выжила, чтобы рассказать нам об этом.
С ощущением полной безнаказанности официальные источники легко признают, что в период между 1981-м и 1983-м гг. с карты страны были стерты 440 индейских деревень; в результате этой самой массовой кампании по истреблению индейцев были убиты или пропали без вести многие тысячи мужчин и женщин. Эта зачистка горных территорий унесла также бесконечное число детских жизней. Гватемальские военные убеждены, что склонность к восстаниям является генетическим пороком.
Заслуживает ли лучшего эта низшая раса, состоящая из порочных лентяев неспособных к прогрессу? Органы власти с помощью насилия и государственного терроризма развеивают все сомнения. Современные конкистадоры не носят железных лат, они ходят в форме солдат Вьетнамской войны. Их кожа не белая – все они либо метисы, стыдящиеся своей крови, либо индейцы, которых насильственно забирают в армию и заставляют совершать убийства, являющиеся по сути самоубийствами. Презирая своих индейцев, Гватемала презирает саму себя.
Эта низшая раса открыла цифру ноль за тысячу лет до того, как о ее существовании узнали европейские математики. Эта низшая раса с удивительной точностью смогла расчитать возраст вселенной за тысячу лет до современной астрономии.
Майя продолжают свое путешествие по времени. «Что есть человек в пути?» - «Время». Майя не знали, что время – деньги, как сообщил нам впоследствие Генри Форд. Время, породившее пространство, для них свято, как святы дети времени – земля и человек; время невозможно ни продать ни купить. Однако цивилизованный мир продолжает делать все возможное, чтобы вывести их из этого заблуждения.
***
Кто кого цивилизовал? Зависит от того, кто сегодня пишет историю. Неважно, в Америке, в Европе или где-либо еще. То, что для римлян стало вторжением варваров, для варваров было лишь миграцией к югу.
История Америки до сих пор не рассказана ее индейцами. Незадолго до испанского завоевания пророк народа майя – уста богов – провозвестил: «Когда придет конец алчности, мир откроет свое лицо и сбросит путы, связывающие его по рукам и ногам». А когда этот мир наконец разомкнет уста, что он скажет? Что скажет нам другой, доселе неслышанный голос? С точки зрения победителей, которая до сих пор является единственной, индейские обычаи всегда лишь подтверждали их биологическую неполноценность и одержимость демонами. Так было с первых дней колониальной эпохи:
Индейцы Карибских островов предпочитают самоубийство рабству? – Лентяи.
Ходят нагишом? - Так дикарям неведом стыд.
Они не знают частной собственности, делятся всем и не думают о том, как разбогатеть? – Это ближе к обезьяньим повадкам, чем к человеку.
Моются с подозрительной частотой? – Они же сродни еретикам из секты Магомета, да поразит их всех своим огнем Святая Инквизиция!
Они не бьют детей и позволяют им делать все, что им захочется? – Дикари не способны воспринять доктрину наказания.
Они верят снам и голосам? – Одержимые дьяволом болваны.
Они едят не по часам, а тогда, когда чувствуют голод? – Эти существа не способны контролировать свои инстинкты.
Занимаются любовью, когда испытывают желание? – Это бесы побуждают их повторять первородный грех.
У них разрешен гомосексуализм, а девственность не имеет ни малейшего значения? – Значит они живут в преддверии ада.
***
В 1523 году индейский вождь по имени Никарагуа спросил конкистадоров: «А кто выбрал вашего короля?»
Вождя выбрал совет старейшин общин. Интересно, старцы кастильских деревень выбрали бы того короля? Огромная и многообразная доколумбова Америка заключала в себе такие формы демократии, которые не смогла увидеть старая Европа и до сих пор не открыл современный мир. Сводить реалии американских индейцев к деспотизму инкских императоров и кровавым практикам ацтеков равнозначно представлению о Европе эпохи Возрождения, как о череде тираний и злодеяний инквизиции.
По традиции народа гуарани, вожди избираются собранием, состоящим из мужчин и женщин. Если вождь не выполняет наказов племени, собрание снимает с него полномочия. У ирокезов мужчины и женщины равны во власти. Вождями выбираются мужчины, но право выбора, как и право отстранения от власти, лежит на Совете Матерей, решающем помимо этого множество других важных вопросов. Когда в начале 17-го века мужчины-ирокезы вышли на тропу войны, не посоветовавшись с женщинами, женщины племени начали «любовную забастовку». Через некоторое время мужчины, вынужденные спать в одиночестве, подчинились и вернулись к совместному правлению.
***
В 1919 году командующий панамскими Вооруженными Силами на островах Сан-Блас объявил о своем триумфе: «Женщины племени куна отныне не будут носить молы[4], а станут одеваться в цивильные платья. Также они будут подкрашивать не нос, а щеки, как и должно быть. И будут носить серьги не в носу, а в ушах. Как и должно быть».
Через девяносто лет после этого куна все так же вставляют золотые серьги в подкрашенные носы и носят молы из разноцветных тканей, поражающие своей фантазией и красотой. Носят их при жизни и ложатся в них в землю, когда приходит их час.
В 1989 году, незадолго до вторжения США, генерал Мануэль Норьега уверял: «Панама – страна, в которой уважаются права человека. Мы же не какое-то там племя».
***
Древние техники земледелия в руках индейских общин превратили пустынные предгорья Анд в плодородные пашни. Современные технологии в руках частных помещиков-экспортеров превращают лучшие плодородные земли в пустыню.
Было бы абсурдным отступить в технологии производства на пять веков назад, но разве менее абсурдно игнорировать катастрофические последствия, к которым приводит система, эксплуатирующая человека, уничтожающая леса, насилующая землю и отравляющая воду ради получения максимальной прибыли в минимальный срок? Разве не абсурдно приносить в жертву на алтарь мирового рынка природу и человека? Мы живем в этом абсурде и принимаем его, как будто бы это наша единственно возможная реальность. Так называемые примитивные культуры до сих пор представляют опасность, потому что они не потеряли здравого смысла. Если воздух принадлежит всем, то почему у земли должен быть хозяин? Мы рождаемся на этой земле и в нее уходим, так разве не убивает нас самих то, что убивает землю? Земля – наша колыбель и могила, наша мать и подруга. Для нее – первое угощение и первый глоток, ей нужно давать отдохнуть, ее нужно беречь. Система презирает то, чего не знает, и не знает, потому что боится узнать. Расизм – это маска страха.
