Константин Калбанов - И пришел с грозой военной…
Звонареву стоило больших усилий, чтобы не вмешаться в ход событий. Оно конечно, кто его будет слушать? Но с другой стороны заронить сомнения в души командиров и чем черт не шутит, может они в качестве личной инициативы решат выставить противоминные сети, а команды эсминцев будут куда более внимательны. Хотя… Сомнительно это. Вот и оставалось только ждать стиснув зубы.
Песчанин строго-настрого запретил Сергею вмешиваться в ход событий. Понятно, что останься жив адмирал Макаров и история уже бесповоротно вильнет в другую струю, в этом Антон был убежден, а друзья соглашались с ним. Беспокойный адмирал был личностью неординарной и энергичной. За непродолжительный срок своего командования эскадрой он сумел таки поднять уровень боевой подготовки, так что останься он жив и старушке истории пришлось бы ой как непросто.
На складе завода в Порт-Артура сейчас спокойно лежали два новейших трала, которые должны были появиться только через десять лет. Так называемые параван-охранители. Только их применение должно было во многом свести на нет операции японцев по минированию окрестностей крепости, и скорее всего сберегло бы подорвавшийся на мине броненосец "Петропавловск" при гибели которого и погиб прославленный адмирал.
Но воплощая принятое сообща решение, Звонарев вынужден был не задействовать новинку. Вообще много чего должно было быть задействованным только летом. К этому сроку, как считал Песчанин, уже в достаточно мере вскроются все недостатки как в армии, так и на флоте.
Дело клонилось к закату. Вот уже три дня японский флот перехватывает российские коммерческие суда, чтобы те не подали весть о выходе в море флота потенциального противника. Именно в этот момент, основные силы соединенного флота под командованием адмирала Того уже находятся у острова Роунд, а три дивизиона эсминцев в десять вымпелов уже взяли курс на Порт-Артур. Два дивизиона идут к Дальнему, так как у Того нет абсолютной уверенности в том, что русские корабли находятся именно на рейде крепости. Все это происходит если своенравная старушка все еще продолжает гнуть свою линию. Осталось недолго, скоро он все это узнает. Господи, как же тяжело, знать и не иметь возможность предотвратить гибель русских моряков. Как много можно было бы сделать, но в то же время поделать ничего нельзя, потому что он никто и звать его никак.
Звонарев вновь тяжко вздохнул. А может ну его. Взять Романа Викторовича и закатиться в ресторан. Устроить, так сказать, пир во время чумы. А почему бы и нет. Раз уж нельзя ничего поделать, то напиться ему никто не запретит.
Однако эта мысль мелькнула и бесследно пропала. Ну хоть что-то он ведь может сделать. Понятно, что Антон запретил вмешиваться в ход событий и они с ним согласились. Никакого вмешательства до июля, только наблюдение. Но с другой-то стороны, если ему к примеру удастся спасти военный транспорт "Манчжурия", то это не повлечет никаких глобальных изменений, просто у эскадры в Порт-Артуре появится дополнительный боекомплект, радиостанции и парк аэростатов, впрочем четыре воздушных шарика с необходимым оборудованием друзьями были уже подготовлены и хранились на складе. В конце концов, это может пригодиться в последующем. Там всего-то надо убедить капитана отвернуть к западу и подойти не с юго-востока, а с юго-запада.
Как это сделать? Да просто. Со строительством миноносцев вышел конечно затор, кредиты выбить быстро не удалось, опять же с покупками лицензий никто особо не торопился, даже на отбойные молотки, уж очень настораживал тот факт, что их применение не повлекло особых прибылей. Про гирокомпас и говорить нечего. Проверка этого устройства была всесторонней, тщательной и заняла не меньше месяца, потом пока государства приняли решения… Так что с закладкой серии вышла задержка. Но в настоящее время на двух корабликах начались ходовые испытания. Правда чтобы не привлекать особого внимания, все миноносцы были без названий, а имели только порядковые номера, ноль два, на всех корабликах один и тот же, понятное дело что на стоянке в акватории завода номера были разные, но выходя в море они имели только один номер. Поэтому всем было известно, что в строй вступал только один из плеяды"росичей", у которого раз за разом вылезали различные неполадки, а потому нередко он возвращался едва волочась. Были и те кто удивлялся такому положению дел, ведь головной сторожевой корабль вполне себе оказался работоспособным, но их заверяли, что это не так и что "Росич" сейчас вполне себе неисправен и стоит на приколе в Магадане, вмерзнув в лед.
На самом деле все было не так и оба сторожевика показывали себя с хорошей стороны, не без неполадок, но тут уж вполне себе обычное дело и ничего критичного. В самое ближайшее время должны были начаться ходовые испытания оставшихся двоих, но этим пока придется тыкаться по артурской луже, нечего было и думать, что им позволят выходить в море с началом боевых действий. К сожалению, на начало войны полностью подготовить их не успели. С другой стороны, на заводе уже строились четыре их систершипа, которые при благоприятном стечении обстоятельств можно было бы ввести в строй уже в июне месяце. Все комплектующие были уже доставлены. Понятное дело, что такая постройка дороговата, ну да по-другому не получалось, Дальний Восток, он и есть дальний, здесь все дорого.
Трудностей с выходом из Артура, в общем-то, не было. В море сейчас выпустят без проблем, а с какой собственно говоря, стати не выпустить, ведь не военное положение. Кораблик сейчас только на подогреве, ну да за полчаса всяко-разно пары разведут, команда только одна, ну здесь понятно, не содержать же здесь полный штат, для обкатки достаточно и одного экипажа. Люди сейчас в общежитии, дисциплина почти как на военном корабле. Да пошло оно все.
Звонарев поднял трубку и резко прокрутил пару раз ручкой, на коммутаторе тут же ответила девушка-телефонист. Использование телефонов оказалось весьма удобным, несмотря на то, что нужно было содержать штат телефонисток и двух ремонтников, поэтому порт-артурский завод так же был обеспечен современной связью.
— Оленька, соедините меня с номером два-один... Андрей Андреевич, очень хорошо, что я вас застал дома, — дом это несколько приувеличено, скорее отдельная комната в общежитии, как и у всего руководства завода, своими домами здесь пока еще не обзавелись, в первую очередь ставились общежития для рабочих и руководства, к строительству же городка только приступили, но сначала жильем дóлжно было обеспечить рабочих. К этой политике концерна руководящее звено отнеслось с пониманием, вот и ютились сейчас пока по комнатам с совмещенными санузлами. Ну да, не до жиру. — Который из кораблей сейчас под парами?
— Никакой. Оба на подогреве. Но если есть необходимость, то "ноль-третий", через полчаса будет готов к выходу, — в своей среде миноносцы называли по реальным номерам, иначе и запутаться недолго.
— Озаботьтесь, Андрей Андреевич.
— А к чему такая спешка, поинтересоваться можно?
— Ничего особенного. Просто ночной выход. Ночь обещает быть темной. Прогуляемся до Эллиота, заодно и проверим турбины на разных режимах, "ноль-третий" у нас ведь практически не обкатан. Опять же проверим гирокомпас, а то установить установили, но в ночное время так не разу и не проверили, да и гидрофоны, вроде с ними были какие-то проблемы. Опять же, посмотрим как поведут себя турбины при полной выкладке. — Все это было не лишено смысла, так как по непонятной для Панина причине истинные характеристики сторожевиков содержались в секрете. Полные ходовые испытания проходили-либо вне поля зрения других судов,-либо ночью. Но с другой стороны, это его не касалось, так как при подписании контракта в нем черным по белому были прописаны пункты о неразглашении коммерческих тайн, и этот контракт им был подписан. С ним от начала и до конца были честны, а раз так, то и ему не след нарушать договор.
— Да, это так.
— Вот и замечательно.
— Я понял, Сергей Владимирович, — вообще-то он ничего не понял и это было заметно по его голосу. Ну и пусть его.
— Не понимаю я вашей перемены настроения, Сергей Владимирович. Вот только что, были подавлены и вдруг словно преобразились, стали каким-то возбужденным и целеустремленным.
— Что же тут удивительного. Напала хандра, грусть печаль, да такое желание напиться, что удержу никакого. А вот выйду в море и враз полегчает. Я хотя и сугубо сухопутный человек, но море люблю.
— Знаете, у меня сложилось такое впечатление, что вы чего-то ждете, этак с нетерпением и в тоже время боитесь этого. Вот такое вот двойственное чувство.
— Выбросьте из головы, Роман Викторович. А не хотите ли прогуляться вместе со мной. Встретим рассвет в море, то еще чувство.
— Вы забыли, что я весьма продолжительное время провел в море, пока добирался из Одессы до Владивостока.
