Александр Афанасьев - Нет дороги назад
Русский лишь кивнул
– Сударь, вы полагаете достоинством свою анонимность? – иронично осведомился граф, когда понял, что ответного представления не будет.
– Анонимность и в самом деле достоинство, милорд – посланник русских перешел на английский – извольте следовать за нашей машиной. Безопасность мы гарантируем. Просто поезжайте и не задавайте лишних вопросов.
– Извольте, сударь… – процедил граф, возвращаясь в машину
Русский – так же перебежал на другую сторону дороги. Включил поворотник, чтобы развернуться…
– Едем за ним. Хамло…
Капитан Кейн ничего не ответил
– Эй! – граф толкнул его в бок – что с тобой такое?
– А?
– Поехали говорю.
– Да, поехали…
– Приди в себя, друг. Мы вступаем в запретную зону.
Капитан Кейн включил поворотник. Он знал этого русского… заговорщика, узнал его. И выбор, нравственный выбор – ему делать все равно придется.
Джелалабад. Место, откуда британцы ушли совсем недавно. Город, где теперь хозяйничают русские. Город, где находится один из крупнейших рынков Азии, где долгие годы бесновался брат короля Афганистана, нечестивый принц наркомафии Акмаль, половой извращенец и садист. Теперь, когда пришли русские, они установили свои порядки, и видит Аллах, кому то они были по душе, а кому-то – нет. По душе – были тем, кто раз в месяц вносил подать пятнадцать процентов от дохода,[3] а все остальное было его, и как он этим распорядится – его личное дело. Никто не имел права взять с него что-то еще. В итоге – за десяток лет русского присутствия город изменился больше, чем за предыдущие сто, люди переезжали из нищих домов в виллы, начинали покупать себе машины, нормальную одежду, ботинки, а детей отдавали в школу, чтобы были грамотными. Не устраивало всех остальных. Мулл, которые не могли больше собирать закят как раньше – все чаще и чаще люди то говорили, что закят слишком велик, то интересовались, на какие цели его пустил мулла – грамотными стали. Полицейские, охранники – больше они не могли унижать и издеваться как раньше от имени принца. Некоторых купцов – тем, что теперь на базаре можно было торговать всем, и даже грязные хазарейцы, которые раньше лишь таскали телеги с товаром, да работали на самых черных работах – вставали на ноги. Многочисленные амиры и шейхи, командиры отрядов боевиков – они скрывались в горах и писали флешки – то есть требования уплатить деньги. Правоверный – плати закят. Неверный – тогда плати джизью. Нет – сожжем точку, потом украдем кого-то из детей. Но бывало и так, что на месте передачи денег – вместо купца была засада русских и решившие поживиться рекетиры с гор – отправлялись к Аллаху. Так и жили…
Город разрастался. Они проехали мимо огромной стоянки машин на восточной его окраине – она же была и оптовым базаром, здесь покупали большими партиями, чтобы потом везти в хост, в Кабул или, наоборот – в Пешавар. Дальше – они прошли аэропорт… был виден поднимающийся к небесам Юнкерс… самый настоящий Юнкерс, на котором можно улететь хоть куда, хоть в Берлин, хоть в Ниццу, прямиком из застывшего в междулетье, лукавого и коварного Джелалабада. Там, где раньше были рисовые поля с гнущими на них спину рабами – здесь отрабатывали долги – теперь все было осушено и строили дома, настоящие дома, не виллы – а дома в пять этажей с широченными балконами, больше похожими на еще одну комнату, на которых можно было пить по вечерам чай как раньше – на крыше. Они ехали дальше… аэропорт был огорожен контейнерами в несколько рядов – от обстрелов, то тут то там попадались бронемашины, но было видно, что русских совсем немного – в основном смуглые бородачи с автоматами. Настороженные взгляды и старая русская форма, слишком светлая для этих гор. Порядок на дорогах здесь так и не смогли навести, бардак усилился из-за того, что стало больше машин. Все сигналили и протискивались между огромными, как слоны грузовиками и повозками, в которые были впряжены ослы или мулы. Обычный восточный город…
Они свернули направо, потом – пересекли реку Кабул по мосту, которого раньше тут не было, невысокому и крепкому, бетонному, с невысоким ограждением. У моста стоял бронетранспортер и высокий, усатый нафар[4] поприветствовал их, неуклюже отдав честь на русский манер. Они ехали дальше… это уже был район вилл, от вилл в цивилизованных странах они отличались только тем, что были окружены глухими, бетонными, уродливыми заборами, из-за которых были видны только вторые этажи вилл,[5] что само по себе свидетельствовало о серьезности перемен в городе. Они увидели британский Даймлер Соверен, въезжающий в распахнутые ворота одной из вилл – и графу захотелось ущипнуть себя. Даймлер Соверен – в этом гребаном захолустье, в городе из девятнадцатого века! Самый настоящий похожий на припавшего к земле для прыжка гепарда. Понятно, что купил кто-то богатый, но все же…
Русский посигналил. Открылись ворота – и русская машина пошла в них. За ней – свернули и англичане…
Это была обычная богатая вилла, высокий забор и решетки на всех окнах, прохаживающиеся люди с автоматами, лица закрыты, замотаны куфьями и непонятно даже, это русские или афганцы. Наверное, русские, русские скрытны саммит по себе и не любят, когда в их дела встревают чужие люди. Здесь был фонтан – каменная чаша без воды, стены были увиты плющом, вкусно пахло жареным мясом. Русские – немало позаимствовали на Востоке,[6] в том числе обычай жарить мясо на небольших вертелах над углями, постоянно поворачивая. Это похоже на американское барбекю – но американцы готовят мясо намного примитивнее. Прежде всего, они жарят его на решетке и до хрустящей корочки. Потом – они жарят его свежим, и только на тарелке – добавляют специи, в то же время как русские – перед этим вымачивают его в сложной смеси воды, уксуса, иногда кефира или простокваши, специй – составов таких существует огромное количество. И русские не жарят мясо до корочки, хороший шашлык – а именно так и называется это блюдо – балансирует на неуловимой грани между сырым и жареным мясом, шашлык может получиться как совсем никаким, так и – божественным блюдом, все зависит от мастерства кулинара. Граф знал, что такое шашлык и знал, что если русские пригласили кого-то отведать шашлыка – это означает проявление дружбы и сигнал, что можно беседовать в неформальной обстановке.
Граф вышел из машины.
– Что делать?
– Выходи и ты. Приглашение касалось всех…
Капитан Кейн тоже покинул машину. Навстречу им уже шли три человека, одного из них граф не знал Второго граф узнал. Он был в полной форме Казачьей конвойной страхи и с никелированным пистолетом в кобуре белой телячьей кожи. Возрастом он был около сорока, выглядел типичным восточным аристократом нового времени: сухой в кости, подтянутый, с темной от постоянного загара кожей.
Он же первый и протянул руку
– Ротмистр гвардейской кавалерийской бригады Саид Алим-Хан, наследный принц Бухары, генерал-губернатор Афганистана – представился он
– Алан Сноудон, двенадцатый граф Сноудон, князь де Роан, герцог де Субиз, посланник Суверена Английского. Со мной Эдвард Джулиус Кейн, дворянин, капитан королевского флота.
– Полковник Василий Сухоруков
Лжет…
– Алан Сноудон, двенадцатый граф Сноудон, князь де Роан, герцог де Субиз, посланник Суверена Английского. Со мной Эдвард Джулиус Кейн, дворянин, капитан королевского флота – повторил граф Сноудон, и добавил – господин Кейн ничего не понимает по-русски и потому предпочитает молчать.
Этикет – крайне важен, равно как и традиции. Традиции – повивальная бабка могущества
– Мы вынуждены просить прощения за столь стесненные условия и понятные предосторожности, к каким вынуждены прибегать, дабы сохранить инкогнито вас, нас и вашей встречи… – сказал ротмистр – право же, я был бы несказанно рад принять вас в моем дворце на берегу Черного моря. Или в Санкт-Петербурге, где у меня премилая квартира.
– Сударь, характер наших отношений делает предпринятые меры предосторожности оправданными и понятными – ответил граф Сноудон – что касается стесненных условий, право же, они не оскорбляют меня. Мои предки, плывя на кораблях, чтобы вступить в бой за Святую землю находились и в большем стеснении, однако не жаловались и уповали едино лишь на Бога.
Последними словами – наследственный потомок европейского рыцарства намекнул на то, что его предки – били предков хозяев этой виллы, и бивали крепко и брали Гроб Господень. Но хозяева этого то ли не знали, то ли не хотели знать.
– Аминь… – подвел итог ротмистр – сейчас поедем. Здесь лучше не разговаривать, выедем на природу. Пожарим мясо и поговорим…
Мясо – готовилось на огне, точнее не на огне и не на углях – а на специальном приспособлении, которое, как любезно пояснил ротмистр называлось "мангал". Это было что-то вроде коробки на ножках, из прочного железа, в которую подкладывали угли, а на стенки коробки клали мясо на железных шпажках – они назывались "шампуры". Специальный человек – следил за тем, чтобы угли поддерживали определенную температуру, для этого – он то начинал размахивать над ними большим листом фанеры, нагнетая воздух, то наоборот, если угли начинали давать открытое пламя – плескал туда из бутылки. Все это напоминало действо индейских шаманов более, чем простые кулинарные экзерциции…
