Кирилл Бенедиктов - Блокада. Книга 3. Война в зазеркалье

— Стоять! Руки вверх!

— Нет! — тонко вскрикнул за его спиной фюрер.

От неожиданности Линге обернулся.

— Не смейте стрелять! Это же он! Он! — истерически кричал Гитлер.

Ворвавшиеся в спальню люди Бауэра замерли с оружием в руках. По комнате заметались лучи фонарей, но прозрачный силуэт уже исчез, словно растворился в воздухе.

Бауэр подошел к Линге и тронул его за локоть.

— Что вы видели, Хайнц?

Камердинер пожал плечами.

— Как будто чью-то тень… потом я на мгновение отвернулся, и тень пропала.

— Обыщите помещение, — приказал Бауэр охранникам.

Линге сунул пистолет обратно в кобуру и приблизился к Гитлеру.

— С вами все в порядке, мой фюрер?

Какой глупый вопрос! То, что с фюрером творилось что-то неладное, было видно невооруженным глазом. На землистом лице великого человека выступил пот, губы побелели и тряслись. Гитлер дрожал так, что тяжелая кровать с панцирной сеткой ходила под ним ходуном.

— Вы видели, Дитрих? — пробормотал он, всхлипывая. — Вы видели?

— Я не Дитрих, мой фюрер. Я Хайнц Линге, ваш камердинер.

— Он пришел! — Гитлер, казалось, не слышал его. — Он снова пришел сюда! Сюда!

Внезапно фюрер подался вперед и схватил Линге за рукав.

— Но ведь здесь же не Байройт! Скажите, мы же не в Байройте? И это не дом Вагнера?

— Нет, мой фюрер, — Линге изо всех сил старался, чтобы его голос звучал спокойно. — Мы не в Байройте. Мы вообще не в Германии, мой фюрер, мы в вашей ставке «Вервольф» на Украине.

Сердце Линге бешено колотилось. «Неужели фюрер сошел с ума? — думал он растерянно. — И что же тогда делать? Надо срочно вызвать доктора Мореля… но ведь он остался в Берлине! Сколько потребуется времени, чтобы организовать самолет? И где все это время держать фюрера? Если в таком состоянии его увидят генералы, это конец…»

— Хайнц? — спросил вдруг Гитлер слабым, но куда более спокойным голосом. — Это ты, Хайнц? Как хорошо… мне показалось, что со мною Эккарт и мы снова в Байройте, как двадцать лет тому назад…

— Все хорошо, мой фюрер, — от облегчения Линге позволил себе приобнять фюрера за плечи и погладить по дрожащей руке. — Ваш верный старина Хайнц с вами, вам ничего не угрожает. Вам приснился сон, просто страшный сон. Сейчас я дам вам успокоительную микстуру, и все пройдет…

— Нет, — живо возразил Гитлер, — это был не сон! Я видел его, видел явственно. Вон там, в углу!

— Мы никого не нашли, — хмуро сказал капитан Бауэр. — В спальне никого нет, окно закрыто, по периметру расставлены мои люди. Проникнуть в дом невозможно.

— Что делают здесь эти дуболомы из охраны? — прошептал Гитлер на ухо своему камердинеру. — Ясно же, что они никого и никогда не найдут!

— Фюрер просит всех покинуть помещение, — хорошо поставленным голосом распорядился Линге. Гитлер благодарно сжал его руку холодными, как у покойника, пальцами.

— Хайнц, — прошептал он, когда за последним охранником закрылась дверь, — ты ведь тоже его видел, не так ли?

Линге заколебался. Подтвердить слова фюрера? А вдруг это вызовет очередной приступ паники? Солгать? Но ведь невозможно лгать вождю нации!

— Ты тоже его видел, — настойчиво повторил Гитлер. — Он стоял возле той стены!

— Что-то я определенно видел, мой фюрер, — ответил камердинер, тщательно выбирая слова. — Очертания человеческой фигуры… но я не уверен…

— Потому что она была прозрачной, — Гитлер успокаивался на глазах. — Человек в углу был прозрачным, будто стекло!

— Но ведь это невозможно, мой фюрер, — рассудительно сказал Линге. — Нам с вами наверняка показалось. Знаете, ночью, бывает, и не такое привидится…

Гитлер натянул одеяло почти до ушей, как это делают боящиеся темноты дети.

— Это было не привидение, мой добрый Хайнц. Это был он! Он!

«Ох, только бы не новый приступ!» — подумал Линге.

— Кто «он», мой фюрер?

Гитлер ответил не сразу. Лицо его вдруг осунулось, постарело.

— Их называют Высшими Неизвестными, — прошептал он, наконец. — Они приходят из подземного мира. Ты знаешь, Хайнц, что мы живем в перевернутом мире?

Подтверждались худшие опасения Линге.

— Нет, мой фюрер. По правде говоря, я ничего в этом не смыслю. Я ведь простой рабочий, не закончил даже училища…

«И никогда бы не попал в ваши личные камердинеры, если бы не рыжий шваб Зепп Дитрих, герой Первой мировой, которому почему-то приглянулся верзила-каменщик», — мог бы добавить Линге, если бы отличался разговорчивостью. Ах, как бы ему хотелось сейчас отвлечь обожаемого фюрера пустой болтовней! К несчастью, от природы он был не слишком словоохотлив. Это качество, обычно весьма полезное для слуги, сейчас обернулось досадным недостатком.

— Чепуха, Хайнц, — махнул рукой Гитлер. Его снова начало трясти. — Такому не учат ни в школах, ни даже в университетах! Это тайна, Хайнц, и немногие в нее посвящены.

Только сейчас Линге почувствовал, что от Гитлера несет потом — кислой, удушливой прелью больного тела, и, несмотря на всю свою любовь к великому человеку, камердинер постарался незаметно отодвинуться подальше.

— Мы живем в полости бесконечной скалы, — говорил между тем фюрер, бросая опасливые взгляды в темный угол спальни. — То, что люди принимают за небо, не больше, чем скопление газов, просачивающихся через трещины в камне. Нет никакого космоса, Хайнц, нет никаких звезд — все это оптическая иллюзия. Есть только Солнце и Луна, которые находятся в центре нашего мира. Но они меньше, гораздо меньше, чем мы привыкли думать…

Линге слушал его вполуха, пытаясь вспомнить, где же успокоительная микстура.

— Под нашими ногами — бесконечная твердь. Но в ней есть и другие пустоты, во всем подобные той, которую мы считаем своей вселенной. В одной из таких пустот и обитают они.

Гитлер многозначительно замолчал, и Линге, чтобы не показаться невежливым, вынужден был переспросить:

— Кто такие «они», мой фюрер?

— Высшие Неизвестные! Господа Глубин!

— Понятно, — сокрушенно покачал головой Линге. — Мне кажется, вам необходимо поспать, мой фюрер. Сейчас я дам вам лекарство, вы успокоитесь и заснете. А утром даже и не вспомните, что вас ночью так напугало.

— Чертов болван! — вспылил Гитлер. — Я рассказываю тебе то, чего не должен знать никто из живущих, а ты болтаешь о микстуре!

Линге, давно привыкший к внезапным вспышкам гнева великого человека, только вздохнул.

— Они приходят оттуда! Из царства Агартхи! Я думал, что больше никогда не увижу их… Хайнц, впервые я увидел Высшего Неизвестного двадцать лет назад, и он напугал меня. Мне было жутко в его присутствии! Я весь дрожал, кровь застыла у меня в жилах. От него исходила сила, понимаешь? Настоящая сила. Ведь Высшие Неизвестные владеют тайнами вриля…

«Начал заговариваться, — подумал Линге. — Надо поскорей дать ему лекарство!»

— Простите, мой фюрер, — сказал он, поднимаясь. — Я только возьму микстуру и тотчас вернусь.

— Нет! — взвизгнул Гитлер, цепляясь за его китель. — Не оставляй меня, Хайнц! Он где-то здесь, я чувствую!

— Здесь никого нет, люди Бауэра облазили каждую щель, — Линге пытался высвободиться, но безуспешно — фюрер вцепился в китель мертвой хваткой. — Я вернусь через минуту, обещаю!

— Не оставляй меня, Хайнц, — жалобно простонал Гитлер. — Не нужно микстуры, просто посиди со мной. Мне так страшно…

Линге опустился обратно на стул. Фюрер облегченно откинулся на подушки и прикрыл глаза. Лицо его приобрело почти умиротворенное выражение.

— Сначала я думал, что до меня добрался японец, — непонятно пробормотал он, — ведь у него есть змея, с ней он может проникнуть всюду. Но японец пришел бы убить меня, а тот, кого ты видел, явился не за этим.

Голос Гитлера слабел, делался все глуше и тише. Однако Линге видел, что к щекам фюрера мало-помалу приливает кровь, восковая бледность, делавшая его лицо похожим на посмертную маску, понемногу отступает.

— Он приходил напомнить мне про обещание, — едва слышно прошептал Гитлер. — Про договор, заключенный двадцать лет назад в Байройте, в доме Рихарда Вагнера…

Шепот его стал совсем неразборчивым. Да Линге и не пытался к нему прислушиваться. Просто сидел и ждал, пока фюрер заснет.

Хайнц Линге был напрочь лишен воображения и не верил в призраков.

Когда великий человек начал негромко похрапывать, камердинер осторожно поправил почти сползшее на пол одеяло и подоткнул подушку повыше. Затем поудобнее устроился на своем жестком стуле и, выложив на всякий случай пистолет на тумбочку перед собой, принялся ждать, когда же закончится эта безумная ночь.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

На пороге

Мария фон Белов делала утреннюю гимнастику.