Лео Франковски - Рыцарь в стиле хай-тек

ГЛАВА 1

Меня зовут пан Владимир Чарнецкий. Я добрый польский рыцарь, верный сын Святой католической церкви. Родился в 1212 году, стал третьим сыном барона Яна Чарнецкого.

Я пишу эти строки, потому как моя учительница посчитала, что ведение дневника — хороший способ улучшить способность выражать свои мысли. Однако, поразмыслив на досуге, я пришел к выводу, что сказать мне в общем-то нечего. Я получил обыкновенное воспитание. Занимался спортом, преуспевал в играх, но не стал лучшим. Хорошо владею оружием, хотя есть некоторые рыцари, кто вполне в состоянии вышибить меня из седла. В шахматы играю ровно, но без вдохновения.

Кому нужна история такого ординарного рыцаря, как я? Наверное, никому, кроме моей матери, а она уже и так знает ее от начала до конца.

Однако в день своего двадцатилетия я повстречал исключительного благородного мужа, и лучше мне будет рассказать о нем.

Его имя — пан Конрад Старгардский. Вот как мы с ним познакомились. Осенью 1231 года от сеньора моего отца, графа Ламберта, прибыло письмо, согласно которому нам следовало до Пасхи прислать одного рыцаря в его замок на три месяца.

Я очень хотел, чтобы задание выпало именно мне, потому что ходят слухи о том, какое замечательное это место — Окойтц. Прежде всего стол Ламберта зарекомендовал себя как самый лучший в Силезии, а винный погреб — как непревзойденный во всей Польше. К тому же Ламберт понимал свое droit du seigneur довольно необычно, я бы сказал, просто замечательно.

Хозяин поместья имеет естественное право первой ночи — то есть проводить ее с деревенскими девушками накануне их замужества. Мой отец — мужчина в расцвете сил, однако под влиянием моей матери давно объявил себя слишком старым для выполнения данной обязанности и передал права сыновьям.

Мы с братьями бросали жребий, и иногда я выигрывал. Ну, конечно, даже самое худшее совокупление можно описать как превосходное, однако мои свидания часто были далеко не такими впечатляющими, какими могли бы стать. Незамужние девушки предположительно все девственницы, но на самом деле это далеко не так, большинство вообще явно беременны.

К тому же они часто оказывались напуганными или на самом деле влюбленными в своих будущих мужей. Данные обстоятельства, само собой, уменьшали их энтузиазм.

О, всегда можно уговорить деревенскую девку встретиться с тобой в укромном уголке в лесу, но это подразумевает соблюдение в определенной степени секретности свиданий, а я всем сердцем ненавижу скрываться.

Мой пан Ламберт решил проблему со всей свойственной ему прямотой. Он выбирает самых красивых в деревне девушек, как раз когда они цветут пышным цветом, и убеждает их переехать в его замок в качестве «ожидающих панн». При этом он открывает перед ними такие перспективы, что мало кого приходится долго уговаривать. На самом деле девушкам требуется только разрешение прийти. Пан Ламберт отдает в руки «панн» управление домашним хозяйством и наслаждается их обществом в свободное время, пока не случается ребенок. Затем он подыскивает каждой толкового мужа, обеспечивает достаточное приданое и оплачивает свадебные расходы.

Что важнее всего, Ламберт, с обычной для него широтой натуры, предоставляет посещающим его рыцарям полный доступ к гарему, который часто состоит из полудюжины девиц.

Заведенные Ламбертом порядки — источник зависти всех графов округи — сходят ему с рук, потому что его жена живет с родителями в поместье в Венгрии, или, может, все как раз наоборот — она живет там из-за его привычек. Для меня это не имело ровно никакого значения. Я хотел поехать.

Так как приятная обязанность должна, несомненно, достаться одному из нас, трех братьев, мне предложили бросить жребий. Я отказался, сославшись на то, что три месяца — довольно большой срок, поэтому все надо обсудить тщательно, возможно, в течение нескольких дней. На самом деле причины моего несогласия крылись в следующем: я холостяк, а мои братья уже оба женаты. Я не сомневался, что как только их жены прослышат о намечающемся предприятии (а об этом я позаботился), мне отдадут задание и так, без всякого риска.

Итак, в конце концов мой отец объявил, что именно я отправлюсь в Окойтц. Мать ударилась в слезы, когда я уезжал. Как будто провожала меня на войну, или еще какое-нибудь менее достойное предприятие, где я обязательно сверну себе шею. Отец и братья вели себя вежливо и обходительно, с неясной уверенностью, что я все-таки провел их каким-то образом.

До Окойтца мне предстояло совершить довольно простой однодневный переезд, ставший к тому же после смерти разбойника, пана Райнберга, безопасным. Было Святое воскресенье, день, предназначенный Богом для отдыха, и все же вежливость и благопристойность требовали, чтобы я ехал в полном вооружении, закованным с головы до ног в железо, верхом на боевом коне — Ведовском Пламени.

Впрочем, мрачность мне не приличествовала, так что я лично позаботился о бурдюке с тремя галлонами вина, болтавшемся у седла. Там же висели сумки, набитые достаточным количеством хлеба с сыром. Как раз заканчивался последний день поста.

Стоял прекрасный весенний денек, и я потихоньку начал напевать старые песенки, прежде немного облегчив ношу Ведовского Пламени — то есть почти опустошив достаточно увесистый бурдюк с вином и заодно уничтожив запасы в седельных сумках.

Кони любят, когда им поют, и вскоре Ведовское Пламя перешел на галоп, наполнив чистой радостью весеннюю прохладу утра. Но, пересекая маленький деревянный мостик, жеребец случайно потерял подкову с правого копыта.

Это была уже серьезная проблема. И потому что сталь очень дорого стоит, и потому что наездник не может избежать несчастного случая, если его конь не подкован. Я не мог пойти в Окойтц пешком, ибо таким образом никак бы не поспел к завтрашнему дню. А вообще не явиться туда означало замарать доброе имя отца.

Я обыскал и речку, и мостик, и даже оба берега, но потерянную подкову так и не нашел. В конце концов я вышел на дорогу в полном вооружении, ведя лошадь под уздцы, и отправился искать кузнеца.

Вскоре я обнаружил едва заметную колею на дороге, которая и привела меня к крестьянской хижине. Жена хозяина дома заверила, что через две мили вверх по дороге находится село, где есть кузнец.

Я прошел все четыре мили в полном вооружении только для того, чтобы узнать, что кузнец уехал навестить свою мать на Пасху. Но неотесанные мужланы из деревни божились, что всего лишь в трех милях от них располагается еще одна деревня, где кузнец обязательно окажется дома, так как приходится братом местному кузнецу, и они по традиции каждый год по очереди ездят к матери на Пасху и Рождество.

Я прошел все восемь миль, но так и не обнаружил признаков второй деревни. Ведовское Пламя ужасно хромал. Вино практически закончилось. Опускалась ночь. Мне не оставалось ничего иного, кроме как, наподобие героя из детской сказки, растянуться под деревом и спать в доспехах.

Я расседлал Ведовское Пламя, вытер его, как мог, травой и привязал на ночь.

Из дома я прихватил с собой кремень и огниво, и всего лишь после получаса пыхтения и проклятий на полянке появился достойный костер. Я собрал запас дров, снял шлем и расстегнул ворот, чтобы не сдавливало горло. Потом сделал несколько глотков вина и задремал.

Где-то в полночь я внезапно проснулся от волчьего воя. За одним волком завыл другой, и они были близко!

Костер превратился в кучку еле тлеющих углей, а Ведовское Пламя нервно ржал. Я пошел к нему, запнувшись в темноте. Моя возня только еще больше напугала коня. Пришлось заговорить с ним, чтобы животное подпустило хозяина достаточно близко и позволило отвязать себя. Ребячество, конечно, ведь время так дорого, но я не позволю никому застать врасплох моего жеребца, когда он не сможет защищаться.

Я слышал волков, их фырканье, с которым твари набирались смелости и поджидали удобного момента для нападения.

Я пошел обратно к углям костра, нашел свой шлем и меч. Потом бросил все остававшиеся дрова и траву на угли и вознес молчаливую благодарную молитву святому Кшиштофу за то, что он ниспослал мне достаточно времени на подготовку.

Огонь полыхнул и снова осветил поляну, когда я уже закончил застегивать воротник кольчуги и прилаживал шлем на голове. Я прикрылся щитом и обнажил меч, потому что здесь не было места копью, хотя это оружие я люблю больше всего. Вой волков становился все отчетливее, и им совершенно точно не нравился огонь. Мне представилось, как какой-нибудь непоседливый молодой волк жалуется: «Раньше! Нам следовало напасть раньше!», на самом деле я даже слышал, как одна из бестий взвизгнула, как будто ее укусили!

Ведовское Пламя, верный надежный друг, вступил в круг света, присоединяясь ко мне. Он понимал, что вот-вот начнется серьезная битва, и явно собирался принять в ней участие. Я ухмыльнулся, и в тот же миг на нас напали.