Олег Верещагин - Последний воин
— Прости, — эльф поклонился немного. — Да, конечно. Просто у меня в голове уже давно многое путается, и ты показался мне похож на одного… человека… — это слово прозвучало странно, то ли с сомнением, то ли с насмешкой. — Но пусть. Это ты кричал, что тут гауры?
— Я кричал, — Гарав как будто очнулся. — Но я думал тебя предупредить. Aiya, noldo,[77 — То, что сказал Пашка, звучит не только грамматически неправильно, но и просто — напросто оскорбительно. Это два поставленных рядом квэнийских слова: «Привет, нолдо!» Для наглядности представьте себе, как к гуляющему по парку президенту вдруг невесть откуда подошёл сильно поддатый тинэйджер и выдавил из себя: «Првет, прэзик!» Эффект примерно тот же.] — вспомнил мальчишка запоздало кое — какие слова из квэнья.
Губы эльфа неожиданно тронула лёгкая улыбка.
— Elen sila lumenn' omentielvo[78 — Очень доброжелательно традиционное эльфийское приветствие, дословно — «Звезда осияла нашу встречу!»] — вот как правильно, — сказал он мягко и необидно.
— Elen sila lumenn' omentielvo, — повторил Гарав. — Ты спугнул гауров. Я не знаю, как тебе это удалось, но спасибо тебе, — и он поклонился, приложив левую ладонь к сердцу.
— Ты, я вижу, воин, — без насмешки или удивления сказал эльф. — Куда ты держишь путь по этим опасным местам?
— Я… убегаю, — честно сказал мальчишка. — От себя. Я был оруженосцем… — вздохнул Гарав. — Был… оруженосцем. Но я предал своего друга… и своего рыцаря, который тоже был мне другом, — неожиданно добавил он и расплакался.
Это было нелепо и почти смешно. Закованный в сталь и опоясанный мечом парень плакал, стоя на ночной лесной тропинке перед молчаливым странным эльфом. Но Гараву было плевать, что это нелепо и смешно. Ему не было прощенья и у него не было будущего. Лучше бы его разорвали гауры, и зачем он защищался, зачем крикнул?!
— Лучше бы меня… растерзали… эти твари… — выдавил он сквозь рыдания. И услышал над собой:
— Расскажи, seldo[2]
Голос эльфа звучал равнодушно. Но Гарав не обиделся. Он просто понял, что за плечами эльфа — такая огромная жизнь, что в ней вот такие лесные дороги и человеческие мальчишки, верящие, что их несчастье первое и самое страшное в истории мира — были много раз. Однако… рассказать о своём позоре?! О трусости?! О жалком вое?! О предательстве?! О том, как он почти стал игрушкой Ломион Мелиссэ?! Гарав отчаянно замотал головой.
— Нет… я не могу… прости…
— Пусть так, — кивнул эльф и взял Гарава за плечо, повёл рядом с собой. Арбалет оказался в руке Гарава словно бы сам собой, щит — за плечами, шлем — в другой руке… — Хочешь, я спою тебе?
Мальчишка молча кивнул и всхлипнул. И почти сразу приоткрыл рот. Голос эльфа был… нет, всё то, что он подумал, услышав его впервые издалека, оказалось… оказалось слишком мало для певца. Как для Пушкина слово «поэт».
_Свет_серебра_струил_Тельперион,__И_золото_ронял_Лаурелин…__Вы_просите_спеть_песню_тех_времен?__Я_не_могу_ — _ведь_песни_те_ушли._
_А_может_быть,_я_сам_ушел_от_них,__Оставив_их_навек_в_земле_Аман…__Я_спеть_могу_вам_о_волнах_морских,__Одетых_в_серый,_призрачный_туман._
_Я_бросить_эти_песни_мог_в_пути,__На_битом_льду,_где_были_мрак_и_смерть.__Мне_этих_песен_больше_не_найти…__Я_вам_могу_о_Хелькараксе_спеть!_
Гарав не знал названий мест, которые слышались в песне эльфа. Но тоска — тоска и боль — словно рисовали перед ним на экране странные туманные картины: сияющий город на склоне зелёной горы, увенчанной белой шапкой, гневные лица, почему — то — вздыбленные торосы льдов и цепочки путников среди них… Гарав не понимал, что это. Он просто слушал.
_Я_спеть_могу_о_зареве_вдали,__Что_опалило_край_небес_огнем.__В_том_зареве_сгорели_корабли,__И_песни_мирных_лет_сгорели_в_нем._
_В_сраженье_жарком,_в_яростном_бою__Забыть_я_песни_радостные_мог…__Я_песню_боевую_вам_спою,__Отточенную,_как_меча_клинок._
_Война_и_смерть…_Не_сосчитать_могил.__И_навсегда_земли_могильной_плащ__Песнь_о_Земле — Не — Знавшей — Смерти_скрыл…__Я_вам_спою_о_павших_в_битве_плач._
_А_если_не_по_сердцу_будут_вам__Баллады_о_печали_и_войне,__Я_подберу_красивые_слова,__Спою_о_звездах,_Солнце_и_Луне,_
_О_ветре,_что_колышет_море_трав,__О_вечных_ледниках_на_пиках_гор,__О_чистых_родниках_в_тени_дубрав…__Но_не_просите_петь_про_Валинор!_
_Навек_забыты_песни_той_земли,__Седой_туман_окутал_гребни_волн.__И_больше_не_цветет_Лаурелин,__И_навсегда_увял_Тельперион… [3]
— голос эльфа прервался стоном, и Гарав схватил его за руку, за запястье:
— Тебе плохо?!
— Мне? — казалось, эльф очнулся. — Что тебе до моего «плохо» с твоей бедой, человек? Моей тяжести тебе не понять и не поднять. Она очень далеко. Её скрыла даже не прошлая эпоха… И во всём мире она — лишь моя. Так зачем тебе знать о ней? Поделись лучше своей. Не пришло желание?
— Я испугался пытки и боли, — сказал Гарав тихо, отпустив руку эльфа. — Я нарушил клятву верности и пошёл служить Чёрному Королю… — он искоса посмотрел на эльфа, но лицо того было спокойным… и Гарав вдруг понял: а ведь его странный спутник, пожалуй, настолько же сильнее Ангмара, насколько тот сильнее самого Гарава. И от этой мысли почему — то стало спокойней. — Я жалкий трус и ничтожный предатель, таких казнят мечом, но это слишком почётно для меня.
— Твои друзья погибли из — за тебя? — спросил эльф. Гарав вскинулся:
— Что?! Нет! Я… я смог их выручить… но… мне больно…
— Посмотри, — сказал эльф и, подняв с рукояти меча левую руку, правой снял с неё высокую крагу. Гарав невольно ахнул.
Рука эльфа была сожжена до кости. Собственно, это и была чёрная кость — свирепое пламя съело всю внутреннюю сторону ладони.
— Ожог болит почти пять тысяч человеческих лет, — сказал эльф.
— Ты… — Гарав чуть отстранился. — Ты не… ты живой?! — ему вдруг помнилось, что рядом с ним — дух.
— К сожалению — да, — кивнул эльф, натягивая перчатку. — Хотя временами мне кажется, что я — призрак. Призрак прошлого и призрак самого себя. Я — нарушивший все мыслимые и немыслимые клятвы, которые только может дать разумное существо — чтобы исполнить одну — единственную клятву — клятву ненависти. Смешно и дико.
Эльф и правда рассмеялся. Но горький это был смех — горький, как запах полыни…
— Кто ты? — спросил Гарав робко. И добавил: — Лорд.
— Мэглор Нъйэлло, — сказал эльф. Он явно ждал какой — то реакции, но Гарав только представился в ответ:
— Я Гарав, оруж… Гарав я.
Эльф снова засмеялся — на этот раз почти весело. Гарав насупился:
— Тебя так насмешило моё имя, лорд?!
— Нет, — здоровая рука эльфа легла на плечо мальчишки, успокаивая. — Но я вижу, что это не имя, а прозвище. И я не спрашиваю, почему. Смеялся же я… по другой причине. Спеть тебе ещё? Путь через лес покажется короче, а ты хорошо слушаешь… Вот. Это песня человеческого народа… который когда — то, на заре времён, Финрод Фелагунд встретил на берегах Талоса… Говорит ли тебе что — нибудь имя Финрода, оруженосец?
— Это был король эльфов там, — Гарав вспомнил песни и рассказы Эйнора и показал рукой на запад. — Великий король.
— Великий, — кивнул Мэглор. И снова в его голосе прозвучало что — то странное. — Так слушай.
И он запел, и это была иная песня. В ней не было горечи и грусти и она сильно отличалась от эльфийских баллад — какой — то молодой бесшабашностью… Гарав заслушался с первых строк.
_ — _В_темноте_мерцают_звёзды__И_цветы.__У_костра_ночного_вместе__Я_и_ты._
_Этой_встречи,_если_честно,__Я_искал_ — __Эй,_волчьей_песней_мир_будил_и__Звал,__звал,__звал…_
_Затихает_за_оврагом__Волчий_плач…__Мне_в_ночи_всего — то_нужно_ — __Ты_и_плащ!_
_Подарю_тебе_луну_я_ — __На,_бери!__А_потом_создам_другую_ — __Изнутри…_
Гарав невольно рассмеялся. Он почти представил себе того, кто пел эту песню раньше — молодой мужчина, парень или даже мальчишка… крепкие кулаки, широкие плечи, тяжёлый нож на поясе… вот он стоит, подпирает забор любимой, жуёт травинку и в желтоватых глазах — уверенность, что всё будет по его… и любовь.
