Дмитрий Колодан - 20 Зеркала 1. Маскарад
— Можно сказать и так.
Бруно передернуло. Что за голос! Как гвоздем по стеклу... Отблески желтого света из мастерской вспыхнули в черных очках — точно в глубине глаз полыхнуло настоящее пламя. Бруно едва удержался, чтобы не перекреститься.
Мальчишка поджал губы. Все в порядке, это лекарь. Он пришел, чтобы помочь...
На Мурано, правда, отродясь не было лекарей-карликов, но Бруно быстро решил эту задачку. Лекарь-карлик наверняка есть у дожа. Вот тот и послал его к Аретти — дож ценил и уважал мастера. Как бы нелепо не звучало подобное предположение, Бруно заставил себя в него поверить. Нутром почувствовал — так будет безопаснее.
— Ик... Он очень плох, синьор. У него жар... Боюсь, если ему не помочь, он может и умереть...
— Как жалко, — сказал карлик.
Под тяжелой меховой накидкой мастер Аретти сжал ребристую рукоять стилета. Оружие истинного венецианца: трехгранный клинок, острый как змеиное жало. Но тяжесть кинжала не успокаивала. Какой толк от оружия, когда враги — лишь тени в зеркалах?
В глубине амальгамы Аретти различал расплывчатые человеческие фигуры. Говорят, зеркала ничего не забывают: все, что когда-либо в них отразилось, остается в них навечно. А еще говорят, они похищают души. И если долго смотреться в зеркало, можно лишиться рассудка.
Аретти не верил этим россказням. Что такое зеркало? Тонкая пленка ртутного серебра на стекле и за ней ничего нет. Нет никаких теней и туманных фигур, они ему только мерещатся. Видать, от холода его разум совсем помутился. Нужно больше света, больше свечей!
Тени стали ближе. Еще немного и...
— Синьор! — послышался писклявый голосок подмастерья.
Аретти без сил откинулся на деревянную спинку кресла.
— Где ты шлялся, diavoleto? Я же сказал принести свечей!
Мальчик топтался у двери. Аретти едва разглядел его лицо. Рядом с Бруно маячило невысокое существо — черное, с белой головой и длинным клювом.
— Синьор, — Бруно склонил голову. — К вам посетители, синьор...
— Кого ты притащил, гадкий мальчишка? — Аретти прищурился. — Это гагара? Вышвырни ее на улицу. Здесь не зверинец.
«Гагара» издала странный скрипучий звук.
— Это лекарь, — поспешил сказать Бруно.
— Неужели? Не мелковат ли он для лекаря?
Аретти наклонился вперед, разглядывая посетителя. Белые пятна сложились в маску «доктора чумы».
— Меня зовут Коппелиус, — представился гость.
— А... — протянул Аретти. — Я слышал о тебе... Бруно!
— Да, синьор?
— Бруно... Тебе надо навестить батюшку.
— Синьор? — мальчишка растерялся. — Прямо сейчас?
— Немедленно. Беги домой. Твоя семья обрадуется, что ты их не забываешь.
— Синьор! Я не могу вас оставить! Батюшка очень рассердится, когда...
— Я твой мастер, — перебил его Аретти, — и ты обязан меня слушаться! Отправляйся домой.
— Синьор, — предпринял последнюю попытку Бруно. — На улице ночь, и наводнение началось...
— Значит, тебе надо поторопиться, — резко сказал Аретти. — За меня не беспокойся: доктор за мной присмотрит.
Бруно посмотрел на карлика. Тот переминался с ноги на ногу, птичий клюв маски резко поворачивался то в одну, то в другую сторону.
«Это лекарь, — повторил себе мальчишка, — он пришел, чтобы помочь»...
Не сказав ни слова, Бруно развернулся и сбежал по лестнице к двери.
— Он хороший мальчик, — сказал Аретти, когда шаги Бруно стихли внизу. — И он ничего не знает.
— Тем лучше для него, — скрипнул Коппелиус. — Многие знания — многие печали.
Карлик прошелся по комнате, заглядывая в каждое зеркало. Аретти следил за его перемещениями, крепко сжимая рукоять стилета.
— Чудненько, чудненько, — проговорил Коппелиус. — Замечательная работа! Вы мастер своего дела.
Он постучал набалдашником трости по резной раме. Аретти показалось, что по амальгаме пробежала рябь. Как от камня, брошенного в воду. Мастер замотал головой, прогоняя наваждение. Это просто задрожало пламя свечей...
Он присмотрелся к трости карлика: из гладкого черного дерева, блестящая, а внутри наверняка скрыт острый клинок. Но куда больше Аретти заинтересовал серебристый набалдашник. Он ожидал чего-то мрачного и зловещего, вроде ухмыляющегося черепа. Однако трость карлика украшала фигурка птицы, похожей на голубя.
— Да, — Коппелиус снова провел тростью по зеркалу. — Замечательная работа. Французам никогда не достичь такого совершенства!
На Мурано считалось неприличным даже упоминать французские зеркала — с тех самых пор, как пожиратели улиток выкрали секрет производства амальгамы.
— Французам?! — Аретти дернулся как от пощечины. — Их зеркала — фальшивка. Они думают, смогли украсть один секрет и теперь знают все! Ничего они не знают о настоящих зеркалах.
— Конечно, — кивнул Коппелиус. — Секреты. Куда же без них? Тайна, передающаяся от отца к сыну, от мастера к ученику... Что тут у нас?
Рукой в перчатке он дотронулся до зеркального стекла.
— Золото? Немного презренного металла в амальгаме, и отражение уже светится особым светом. А выглядит лучше, чем оригинал. Я угадал?
Мастер Аретти смотрел на многочисленные отражения карлика. Коппелиус ни мгновения не стоял на месте. Сновал по комнате, дергая головой, подобно птице, что украшала его трость. А следом за ним призрачным шлейфом скользили зазеркальные тени. Тени, слишком похожие на людей.
— Разумеется, угадал, — сказал карлик. — Золотая амальгама давно не тайна. Помнится, Челлини сделал такое зеркало для госпожи де Пуатье. А бедняжка поверила в то, что это и есть Зеркало Вечной Молодости. Смотрелась в него до самой смерти. Ха-ха-ха!
Коппелиус не рассмеялся, лишь отметил сам факт шутки. Оно и к лучшему — меньше всего Аретти хотелось бы слышать его скрипучий смех.
— Так вот чего ты ищешь, — сипло сказал мастер. — Тайну Зеркала Вечной Молодости? Ты ошибся дверью.
Коппелиус склонил голову.
— О! Не волнуйтесь, синьор, эту тайну я знаю. Чудесный трюк: спрятать настоящий секрет за фальшивым. Очень по-венециански.
— Нет никакого Зеркала Вечной Молодости, — сказал Аретти. — Это сказки.
— Сказки бывают разные. Некоторые из них глупые, другие забавные. Люди, падки на чудеса и магию. Я же больше склонен доверять фактам. Есть египетская амальгама и девственные зеркала. Зеркала, которые помнят первое отражение.
Аретти вздрогнул.
— Это тоже сказки... — начал мастер, но Коппелиус остановил его взмахом трости.
— Бросьте, синьор, — сказал карлик. — К чему упираться? Я же знаю, что вам известен секрет египетской амальгамы, и знаю, на что она способна.
— Кто? Поготти или Скоцци?
Никто больше не знал про египетскую амальгаму.
— Ах! — карлик всплеснул руками. — Это уже не важно.
Аретти вжался в кресло.
— Ты... Ты убил их!
Судя по тону ответа, карлик был до глубины души оскорблен подобными обвинениями:
— Что вы, синьор! Зачем так грубо? Я лишь сделал так, чтобы тайна осталась тайной. Вы же не хотите, чтобы кто-нибудь узнал секрет?
— Убил, — повторил мастер. — А теперь пришел за мной.
Аретти взмахнул рукой. Но он был слишком слаб, стилет упал в паре шагов от карлика. Коппелиус некоторое время смотрел на оружие. Клюв маски осуждающе покачивался из стороны в сторону.
— О-очень по-венециански, — протянул карлик, концом трости отодвигая кинжал. — Какое трогательное и жалкое коварство!
Аретти промолчал. Если бы у него были силы! Он бы мигом вышвырнул этого типа из окна. Коппелиус, он просто... Просто жалкий карлик! Он смешон в своей нелепой птичьей маске. Чтобы разделаться с ним, достаточно одного пинка.
Но сейчас Аретти мог лишь цепляться за подлокотники.
— Кстати, у меня есть для вас подарок, — сказал Коппелиус. — Ручаюсь, вы никогда не видели ничего подобного.
Из складок плаща карлик вытащил продолговатый предмет, обернутый черным бархатом.
— Это... — мастер попытался встать, но мышцы словно налились свинцом. — Это...
— Да, — кивнул карлик. — Девственное зеркало с египетской амальгамой. Зеркало, которое не видело отражений.
Аретти сглотнул.
— Ты... — мастер крепко зажмурился. — Ты не заставишь меня в него смотреться!
На секунду ему показалось, что внизу громко скрипнула дверь. Лишь потом он сообразил, что это был смех Коппелиуса.
— Заставлю? — сказал карлик. — Зачем? Отражение существует независимо от того, смотришь ты в зеркало или нет.
Аретти зажмурился сильнее. Его на мякине не проведешь... Карлик может говорить, что угодно, но скорее Венеция уйдет под воду, чем мастер раскроет глаза.
— Вы, синьоры, так давно хранили эту тайну, — продолжал говорить Коппелиус, — что сами ее забыли...
— Египетская амальгама высасывает душу, — шепотом сказал Аретти.
— Нет, нет, — скрипнул Коппелиус. — Зеркало только помнит и хранит. А чтобы забрать душу, есть другие средства. Больно не будет: еще никто не жаловался.
— Что?!
Все случилось так быстро, что Аретти не понял, что же произошло. Но чувство было такое, словно мастера с головой окунули в холодные воды Лагуны. Очень неприятное чувство.
