Владислав Конюшевский - Попытка возврата
Рывком перевернув приходящего в себя "кожаного" я тоже заткнул ему рот и при помощи подошедших "невидимок" Кима, мы в темпе растащили "языков" в стороны, подальше друг от друга, после чего, приступили к экспресс-допросу. Но для начала, разумеется, обыскали. У моего, помимо автомата, оказался еще пистолет, нож, разная карманная мелочь в виде зажигалки, сигарет, тоненькой пачки рублей и прочих обычно носимых с собой вещей. Еще у него был изъят кожаный портмоне с польским паспортом, на котором красовался разлапистый орел, немецким аусвайсом и нашей, удостоверяющей личность справкой. Все три документа были выданы на имя Витольда Смиглы.
Пока я разглядывал документы, Свиридов провел стандартную процедуру - быстренько извлек кляп изо рта Витольда и ловко прилепил ему на морду кусок лейкопластыря, в котором выстриг маленькую дырочку. Я, глядя на это, только одобрительно хмыкнул: теперь пленный даже если сильно захочет, орать не сможет. Но при этом громко шептать у него получится хорошо. В общем - что нам и надо.
Пленный к этому времени очухался окончательно и теперь глядел на нас злыми глазами, периодически пытаясь плечом вытереть кровь, бегущую из носа. Присев возле него на корточки, я доброжелательно улыбнулся и по-польски известил:
- Витольд, друган, если ты нам сейчас для начала дашь планировку вашего "схрона", то с тобой будут обращаться предельно вежливо. Давай по-хорошему, а? Я спрашиваю - ты отвечаешь, после чего мы, как цивилизованные люди, остаемся крайне довольны друг другом. Ты ведь не мазохист?
Смиглы, при первых звуках польской речи сначала удивленно вытаращил глаза, но потом, поняв, что я к великополякам не имею никакого отношения, попытался плюнуть в меня, через дырочку в пластыре. Когда же это не получилось, пленный вознамерился забодать говорившего башкой в подбородок. Я от этих действий даже слегка расстроился. Нет, ну что за тупорылый попался? Ведь прекрасно знает, что заговорит, а ведь обязательно нужно повыпендриваться и заполучить себе травмы различной степени тяжести. Ткнув его ладонью в лоб, чтобы умерить пыл, я встал и кивнув Федору, скомандовал:
- Приступай.
Свиридов кивнул, а я отвернулся и в первый раз за почти сутки - закурил. Блин! Кайф-то какой! Аж голова закружилась!
За спиной в это время слышалось только надсадное мычание, но я не поворачивался, смакуя "Кэмэл" до конца. Когда окурок начал обжигать пальцы, а мычание перешло в поскуливание, настало время "доброго" следователя. Отстранив Кима от трясущегося "языка", я опять сел перед Витольдом и достав блокнот с огрызком карандаша, озвучил свое предложение по-новой.
На этот раз оно было принято гораздо более благосклонно и когда пленному освободили одну руку, Смиглы принялся карябать на чистом листе, с завидным старанием. Глядя на его художества, я только удовлетворенно сопел. "Схрон", как и предполагалось, был одноуровневый. После входа в люк шел короткий коридорчик с изгибом (хрен гранату прокинешь) далее шло небольшое помещение, которое можно условно назвать кухней. Еще дальше - жилое помещение с нарами. А от него уходил длинный отнорок к запасному ходу, в котором попутно располагался туалет. Вот и славно, трам-пам-пам! Забрав готовый чертеж, я передал его Федору, а сам поинтересовался:
- Витольд, а сколько вас там всего сидело?
Смиглы хлюпнул разбитым носом и покосившись на Кима, ответил:
- Пятеро...
- Ой, молодец! И теперь последнее - я добавил в голос металла и жестко продолжил - Теперь расскажи кто командир, а так же цели и задачи вашей группы!
"Язык" было, опять набычился, но присевший рядом Смирнов достал нож и принялся чистить ногти, многозначительно поглядывая в сторону поляка. Витольд прикинул шансы и хмуро ответил:
- Командир сейчас в бункере. А целей я не знаю. Говорили, что надо совершить рейд до этого района, а для чего - мне неизвестно.
Звиздит как Троцкий. Неизвестно ему... Хотя - ладно. Позже разберемся. Сейчас надо колоть его в том месте, где он колется:
- Имя командира, его позывной и характер доставленного груза.
"Язык" повздыхал и ответил:
- Командира зовут - Анджей Ганбовски. Позывной - "Вепрь". Груз что мы принесли - это консервы для пополнения запаса в схроне.
- Только консервы?
- То так. Только консервы...
Я резко встал (так что пленный даже отшатнулся) и, обращаясь к Свиридову, резюмировал:
- Все, Ким. Коли его до самой задницы. Не хочет по-хорошему, пусть пеняет на себя!
И когда Федор наклонился над Витольдом, пошел в ту сторону, где трясли остальных "языков". Послушав доклады мужиков и, сравнив набросанные чертежи, я пришел к выводу, что относительно планировки бункера пленные говорили правду. Зато насчет всего остального...
Начиная от позывного командира и заканчивая содержимым мешков - врали как сивые мерины. Единственно только чернявый, который еще пять минут назад улыбался во весь рот, а теперь имел сильно помятую физиономию, говорил что-то похожее на правду. Что несли аккумуляторы и фонарь "АА". Что им надо было дать подтверждение посадки какого-то самолета. Но кому подтверждение и для чего, чернявый не знал.
Время поджимало, поэтому я уже хотел оставить возле пленных охрану и выдвигаться к "схрону", но тут меня позвал довольный как трамвай Свиридов. Не обращая внимания на окончательно сломленного Витольда, я выслушал доклад командира группы:
- Они действительно являются наблюдателями. Несли аккумуляторы и "ночник" с прибором. Должны были подтвердить прибытие самолета с товарищем Сталиным и передать это подтверждение по рации для другой группы. Частоты связи знает только командир. Общее же руководство операцией осуществляет Томаш Заремба, позывной - "Медведь". Но он находится с основной группой и о месте их базирования пленный не осведомлен. Говорит что вроде на каком-то хуторе, где у Зарембы живут родственники, только названия этого хутора он не знает. Их мол, сразу к "схрону" провели...
- А про "схрон" им откуда известно? Вряд ли его за эту неделю отрыть успели.
Федор кивнул:
- Его сделали еще в тридцать восьмом. В строительстве принимал участие Марек Гонопка, тот щекастый - Свиридов изобразил руками размер физиономии Гонопки - которого возле ручья взяли. Он в то время был хорунжим SZRP, в смысле - Войска Польского и именно его отделение здесь занималось рытьем. Вот этот хорунжий и навел на бункер.
- А еще тут, подобные "закопушки" есть?
- Пленный не знает, но со слов Гонопки сделал вывод, что больше нет. Тот рассказывал, что их отвезли километров на тридцать от основного укрепрайона и пока они занимались строительством, больше никаких солдат здесь не видели.
- Ладно... толстого позже тряхнем. Только один вопрос: ты что, настолько хорошо по-польски разумеешь?
- Не столько я по-польски, сколько Смиглы, по-русски! В общем - мы нашли общий язык!
- Молодца, Ким! А сейчас пора идти к "схрону", а то уже седьмая минута идет с тех пор, как они гадить потопали.
Не собирая пленных в кучу, чтобы они не смогли сговориться о последующем звездеже на дальнейшем допросе, просто оставили возле них охрану и рванули обратно к бункеру.
Скрываться уже не было смысла, поэтому тремя бойцами блокировав запасной выход, мы собрались возле основного и начали думать думу - как сподручнее выколупать противника из-под земли? В конце концов, решили, что завязываться с дымшашками - себе дороже. Противогазов у нас нет, а вот у подземных сидельцев они, по закону подлости, вполне могут оказаться. Будет обидно...
Нет, гораздо проще закинуть в виде гостинца пару свето-шумовых гранат и тут же атаковать. Решили, что работать будут люди Шмеля и что двух человек для штурма, вполне хватит. Больше - там просто не развернется. Пока назначенные ребята скидывали разгрузки и автоматы, мы, стоя полукругом, молча смотрели на них. Все слова и инструкции были сказаны, поэтому отвлекать парней заумными советами было бы глупо.
Но когда "невидимки" уже приготовились и группа поддержки намылилась открыв люк, закатить туда гранаты, он распахнулся сам. Ну, не то чтобы распахнулся, а так - приоткрылся. Я как раз стоял напротив и поэтому первым увидел, что в появившейся щели нарисовалась башка, пытающаяся открыть крышку, но при виде скопления посторонних людей на поляне - застывшая. Причем, застыл не только этот вылупляющийся гриб, от неожиданности замерли и все остальные.
Этот стоп-кадр длился целую вечность: во всяком случае, не меньше секунды - точно. За невыносимо долгую секунду, глаза у поляка стали по пять копеек и тут статика прекратилась, а движение наоборот - началось. Поляк, отпустив руки начал проваливаться вниз, а я уже летел, вытянув руки вперед. Летел и видел, что ме-е-едленно опускающаяся крышка, к концу полета придется как раз на уровень моей переносицы. Но тут уж что-то одно - или ловить эту долбаную крышку, или башку вражины. Пойманная башка была важнее сломанного носа, поэтому я в ожидании хор-рошего удара только глаза прищурил, но положения вытянутых рук не изменил.
