Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - монарх
- Мне кажется, король, даровавший вашему роду это право, давно умер.
Он выпрямился, сказал с благородным негодованием:
- Но право есть право!
- Это не право, - сообщил я, - а некая дурь. Я не собираюсь поддерживать замшелые обычаи, тормозящие прогресс и всяческий гуманизм. Снять шляпу!
Граф вздрогнул, рука уже дернулась вверх, но опомнился, выпрямился еще больше и сказал дерзко:
- Наши старинные привилегии…
Я взглянул на Альбрехта, тот кивнул Зигфриду. Мой телохранитель без замаха, но с таким удовольствием сбил шляпу с головы представителя древнейшего рода, что у того от мощного подзатыльника едва голова не оторвалась от тонкой шеи.
Я сказал в пространство перед собой:
- Если этот мезинский дурак еще раз не снимет головной убор, каким бы тот ни был, в моем присутствии или в присутствии королевы… то на первый раз хорошенько выпороть на площади у позорного столба, а если повторится… повесить сразу же без замены штрафом. А сейчас выбросите его прочь.
Ничего не понимающий граф не успел пикнуть, как его подхватили под руки и бегом почти вынесли, ноги волочились по земле. Исчезли надолго, видимо, слово «выбросить» поняли как выбросить вообще из дворца во двор, а то и вообще за пределы двора на городские улицы. Но так как мы не во дворце, только из шатра вышли посмотреть на Маркус, то даже и не представляю, как бдительные стражи поняли простое и как бы понятное слово «выбросить».
Я повернулся к его замершим спутникам.
- Мезина должна быть сильной, - произнес я жестко, - богатой и процветающей! Это будет доступно только при гуманном прогрессе, высокой культуре и отказе от диких привычек. Тот, кто соблюдает закон, всегда будет под его защитой. Кто не соблюдает… что ж, не завидую тому, кто воспротивится.
Один из прибывших вместе с графом, слишком тугодумный, чтобы понять изменившиеся реалии, промямлил растерянно:
- Но ведь ее величество королева Ротильда…
Я развернул и посмотрел на него в упор.
- Вы говорите о моей жене?
Он открыл рот для ответа, посмотрел на меня и медленно закрыл. Кажется, и до него наконец-то дошло, что это Ротильда моя жена, а не я ее муж. И хотя в математике не один ли хрен, но в реальной жизни как бы очень даже не совсем.
Телохранители сдержанно улыбаются, простодушный Зигфрид расхохотался во весь голос.
Альбрехт покачал головой.
- Жестоко.
- Находите? - поинтересовался я.
- Старинные привилегии, - пробормотал он, - пользуются уважением. И почтением. Это же в память о заслугах предков!
- Заслуги предков принадлежат Отечеству, - сказал я высокопарно, - а не отдельным всяким нахлебникам… Ишь, прадед совершил подвиг, может быть, даже погиб, а дивиденды получает внук?
Он усмехнулся.
- Но род один…
- Каждый отвечает за себя, - отрезал я. - Так и в Писании сказано. Нечего жить заслугами предков! Никаких привилегий.
- Кроме тех, - сказал Зигфрид, - которые установит Ваше Величество.
Я кивком указал на него Альбрехту.
- Слышишь глас народа?
- Ваше Величество, - ответил Альбрехт с укором, - это само собой разумеется. Не стоило даже упоминать о такой очевидности!
Ротильда, вся в пышных и красных, как закатное небо, волосах, сидит в ночной сорочке на краю кровати и быстро просматривает бумаги. Услышав шорох откидываемого полога, вскинула голову, лицо осветилось такой искренней радостью, что я усомнился, будто в самом деле уже знаю пределы женских хитростей и притворства.
- Мой король, - проговорила она счастливо, - уж прости, надо было сперва одеться…
- Не так уж и надо, - великодушно сказал я. - Ты хороша даже в рубашке, которая все равно ничего не прячет.
- Ах, Ваше Величество!
- Ротильда, - сказал я серьезно. - Мне надо отлучиться по делам службы.
- Службы?
- Я служу королем, - напомнил я, - не забыла? Так что увидимся не совсем скоро… Ох, да не ликуй так уж откровенно, это же обидно.
Она вскрикнула:
- Ваше Величество! Какое ликование, я безумно огорчена!
- Вижу, - сказал я, - все расцвела моментально.
- Ваше Величество, - запротестовала она, - я обижусь.
- Ладно, - сказал я и остановил ее жестом. - Слушай. У меня для тебя две новости. С какой начинать?
- С хорошей, - ответила она.
Я изумился.
- А кто сказал, что есть и хорошая?.. В общем, так. Я уезжаю, но присматривать за тобой буду. Ты из тех женщин, за которыми нужен глаз да глаз.
- Ваше Величество?
- Все серьезные документы, - предупредил я, - после твоей подписи должны визироваться мною. Если там только твоя подпись - акт недействителен.
Она посмотрела на меня исподлобья.
- А я надеялась…
- На что?
Она объяснила тихим голосом обиженного ребенка:
- Ваша победа над Мунтвигом должна была укрепить и мое положение, я ведь ваша жена!
- Ваше положение, - сказал я, - моя королева… отныне незыблемо. И ваши слова имеют больший, чем раньше, вес. За вашей спиной все теперь видят Ричарда Завоевателя, а не просто принца-консорта. Но, с другой стороны, как вы сами понимаете…
Она вздохнула.
- Понимаю. И смиряюсь.
- Мудрая позиция, - одобрил я. - Кто говорит, что женщины - дуры? Ротильда, вы реабилитируете всех женщин на свете!
Она сказала язвительно:
- Спасибо, Ваше Величество.
Я поцеловал ее в лоб, она подставила губы, я поцеловал и в губы, они у нее такая прелесть, что пришлось сделать усилие, чтобы оторваться и заставить себя выйти из шатра.
Зигфрид уже ждет, сразу поинтересовался:
- Мы сопровождаем?
- Откуда взял, - спросил я сварливо, - что отбываю?
- Чувствую, - ответил он.
- Вот так и храни тайны, - сказал я с огорчением, - когда одни шпионы вокруг. Нет, пока не отбываю!
- Сперва расскажете, - сказал он, - кому что делать? Ну, это ненадолго. В шатер к графу?
- И это знаешь, - буркнул я.
- Ну да, - ответил он. - Граф уже и карту расстелил, вас ждет.
- С ума сойти, - сказал я. - Каждый мой шаг расписан, будто я не король… а не знаю кто. Правда, я всего лишь, гм, выборный король. Ладно, только не забегай вперед. Если хочешь охранять, то охраняй так, чтобы я тебя не видел вовсе. А то вроде на похвалу напрашиваешься.
- Вот еще, - сказал он обидчиво, но в самом деле исчез так быстро, что либо сам умеет, либо Скарлет научила своим колдовским штучкам.
Глава 2
У шатра Альбрехта охрана выпрямилась, бодрые и бравые, готовые защищать короля от всего на свете. Как же, если в моем расположилась королева, то военный совет точно не для женских ушей, все понимают и даже сочувствуют моей бездомности, вот уж чего не люблю, когда сочувствуют не тогда, когда я на сочувствие нарываюсь сам.
Норберт и Альбрехт вежливо поднялись, я же король, но по моему нетерпеливому жесту снова плюхнулись на лавку.
На столе заботливо расстелена карта Сен-Мари, я сразу навис над нею, как туча, что обязательно разразится грозой. Взгляд прыгнул к Тарасконской бухте, там мой драгоценный флот, но я заставил себя скрупулезно просматривать города и даже повел пальцем, стараясь ни один не пропустить.
- Кто-то уже наметил, - спросил я, - откуда выставят войска в поддержку Вирланда?
- И даже крепости, - сказал Альбрехт, - какие можно обойти.
- Какие стоит обойти, - уточнил Норберт.
Альбрехт сказал покровительственно:
- Дорогой барон, это несущественно. Пусть все сидят в замках! Важнее то, что Сен-Мари в целом наверняка выставит армию впятеро больше, чем есть у стальграфа и рейнграфа вместе взятых. Даже если к ним прибавить и армию из Гандерсгейма.
- А выставят? - спросил я.
Альбрехт сказал с укором:
- Ваше Величество! Сен-маринцы не большие любители воевать, но когда пятикратное преимущество, любой трус почувствует себя героем. А они все-таки не совсем трусы.
Норберт заявил сухо:
- Ваше Величество, необходимо дождаться армию в полном объеме. Вы и так бессовестно распылили всю нашу мощь, оставив часть в Сакранте, часть в Ричардвилле…
- Спасибо, - сказал я саркастически, - что не стали перечислять остальные земли.
Альбрехт заметил с долей ехидства:
- Пока что называемые королевствами.
Я сделал вид, что не услышал этого проницательного гада, сказал Норберту:
- Барон, увы, нам придется попробовать… пока что просто попробовать управиться с тем, что есть.
- Почему?
Не поднимая головы, я указал пальцем вверх.
- Он торопит.
- Господь?
- Если предположить, что Маркус, - ответил я, - его длани дело… хотя чье может быть еще?
- Но что мы можем? - сказал он с досадой. - Граф, несмотря на то что у него в шляпе перьев больше, чем у того дурного мезинца, все же брякнул верно насчет большой армии сен-маринцев. Пусть она не весьма отважная и боеспособная, однако Сен-Мари в разы крупнее любого северного королевства! Там богатые земли, зима курам на смех, а почва такая, что вечером воткни в землю оглоблю, за ночь вырастет телега. Народу там больше, чем муравьев в лесу.
