Михаил Ланцов - Маршал 2
— В текущей ситуации подобный договор заключить реально? — вопросительно выгнул бровь Сталин.
— Более чем. Товарищ Тухачевский очень верно подметил крайне благоприятное для нас стечение обстоятельств. Даже если новое левое правительство будет недолговечным, то французская сторона вряд ли откажется от заключенных контрактов, так как это не только очень серьезно дестабилизирует внутреннее положение во Франции, но и подорвет эффект экономической стабилизации. Это крючок, с которого французы не смогут сорваться без катастрофических последствий. Я уже сегодня утром дал распоряжение Слуцкому, дабы тот подготовил в течение суток докладную записку по наиболее перспективным направлениям возможного сотрудничества.
— А как этот вопрос смотрит НКИД?
— После предварительных консультаций с Молотовым у НКИД появилось понимание важности вопроса. Товарищ Молотов обещал также, в течение суток подготовить докладную записку по перспективам сотрудничества, которые возможны, по мнению НКИД, между нами и Францией.
— Это что же получается, — с некоторым раздражением произнес Сталин, — маршал, далекий от международной политики, отмечает вещи, которые должны отслеживать в НКВД и НКИД?
— ИНО этот вопрос отслеживало, но так как задач не ставилось, материалы и не поднимались. По крайней мере, Слуцкий меня заверил, что у него много полезных сведений собрано по этому вопросу. Что же до НКИД, то это печальное наследие Литвинова, который держал достаточно спорный аппарат наркомата и вел дела из рук вон плохо. А ведь товарищ Молотов эту должность совмещает и времени разобраться в людях и делах у него, по большому счету нет. Он просто зашивается.
— Так что же, вы считаете, что товарища Молотова нужно снимать с должности? — спросил с небольшой ехидцей Сталин.
— Я считаю, что снимать его не нужно. Товарищ Молотов уважаемый человек с международным авторитетом. Кроме того, должность председателя СНК позволяет ему решать многие вопросы оперативно и без волокиты. Но ему требуется дать опытного помощника, сведущего в дипломатии. Без этого шага НКИД будет и дальше нас "радовать" вот такими провалами в работе. Но этот вопрос он взял под личный контроль и обещал разобраться в кратчайшие сроки.
— Хорошо… — Сталин внимательно посмотрел на Берию. Мысли о том, что Лаврентий устойчиво проявлял себя с хорошей стороны, грели ему душу. И выводы правильные делает. И под его людей открыто не копает. Особенно в свете того, что Генрих совершенно расклеился и практически полностью отошел от дел. Стал пить. Слишком сильно на него подействовала та угроза. Сломала. И чем дальше, тем сильнее он падал духом, погружаясь в пучину уныния и подавленности. "Если справится, — — подвел итог своих мыслей Сталин, — вынесу на Политбюро решение об отправке Генриха на пенсию по состоянию здоровья с заменой на Лаврентия. Только вот кем заменить его самого?" — Что еще есть по этому вопросу?
— Пока все. Через двое суток я смогу подготовить более детальный доклад по возможному военно-техническому сотрудничеству с Францией.
Глава 2
17 апреля 1938 года. Прага. Кабинет генерала армии Чехословакии Войцеховского
Тухачевский поднимался по ступенькам с некоторым трепетом. Прошло столько лет со времен Гражданской войны, но Михаил Николаевич твердо знал, что у многих людей еще свежа боль о ней и тяжелые воспоминания. Прежде всего, у тех, для кого та война обернулась тяжелым поражением и изгнанием с собственной Родины. Именно таким человеком и был Сергей Николаевич Войцеховский – уроженец Витебска, "белая кость" старого Императорского корпуса, офицерские традиции которого носили семейный характер со всеми вытекающими последствиями. Убежденный противник Советской власти, сражавшийся с ней упорно во времена Гражданской, отступая под ударами Красной Армии через всю Россию до самого Забайкалья.
И вот теперь он, красный маршал, перешедший во время революции на сторону большевиков из Императорской гвардии, здесь. Да, прибыл Тухачевский официально в Чехословакию не ради этой встречи, но для переговоров с компанией Skoda по вопросам военно-технического сотрудничества. А сама эта встреча оказалась его личной инициативой, оговоренной только с узким перечнем посвященных людей, включая Сталина. Но для Войцеховского Тухачевский был врагом. Предателем всего того, во что тот верил. И теперь, с каждым шагом приближаясь к этому непростому разговору, Михаил Николаевич самым натуральным образом трепетал. Да, он был обновленной личностью с колоссальным жизненным опытом, но все одно – сокрытые и загнанные в далекий угол эмоции прошлого всплывали со все нарастающей силой.
Тухачевский вошел в приемную генерала, сразу же попав под внимательный взгляд адъютанта.
— Господин Тухачевский? — спросил адъютант на ломаном русском языке.
— Так точно.
— Генерал ждет вас, — произнес адъютант, сохраняя непроницаемое спокойствие. После чего распахнул дверь кабинета, пропуская маршала внутрь.
Михаил Николаевич шагнул вперед и как будто погрузился в ледяную воду, встретившись глазами с Войцеховским.
— Здравия желанию, — чуть помедлив, произнес маршал.
— Добрый вечер, — ответил генерал, с явным удивлением в голосе и глазах. — Простите меня за бестактность, но что за форма на вас?
— Рабоче-крестьянской Красной армии, — ответил с довольным видом Тухачевский, поправляя китель. — Две недели назад подписали приказ по Наркомату Обороны "о мундирах, личных званиях и знаках отличия" и вот, успел пошить, дабы соответствовать, — Тухачевский понимал, что вызвало такое сильное удивление у Войцеховского, настолько, что тот даже на несколько секунд потерял дар речи. XVIII съезд ВКП(б) позволил незамедлительно провести через СНК и Наркомат Обороны проект возвращения традиционных знаков отличия и званий. Так что теперь Сергей Николаевич с искренним удивлением рассматривал совершенно новую парадную советскую военную форму для начальствующего состава, пошитую с определенным лоском и шиком. А главное – аккуратные и изящные пришивные погоны, которые он ну никак не ожидал увидеть на обмундировании личного состава РККА после всего того, что творилось в Гражданскую войну…
— Золотые погоны… — несколько помедлив, произнес Войцеховский. — Признаться, не верю. Как Советы пошли на это? Вы не разыгрываете меня?
— Никоим образом. Я одним из первых переоделся в эту парадную форму.
— Парадную? Но зачем? — вновь удивился Войцеховский.
— Чтобы уважить вас. Поверьте, за минувшие два года очень многое поменялось в Советском Союзе. И то ли еще будет. Я и сам не всегда верю в то, что времена идеологической одержимости уходят в прошлое, уступая делам возрождения империи, — Войцеховский вскинул брови, желая возразить, но остановился, потупил взгляд и около минуты думал. После поднял уже более-менее спокойные глаза на Тухачевского и спросил:
— Вы не ответили на мой вопрос.
— На прошедшем в конце прошлого года XVIII съезде ВКП(б) было объявлено, что приоритетной целью всех коммунистов СССР стало строительство крепкого социалистического государства, с максимальным использованием лучших решений из мировой практики. По этой причине руководство Советского Союза решило отойти от уникальной, но не очень удобной системы обозначения воинских званий и вернулось к общеупотребимой мировой практике. Проще говоря, партийный съезд решил прекратить революционное позерство, и начать приспосабливать все лучшее, что когда-либо было создано в мире для нужд социалистического хозяйства без комчванства и прочих перегибов.
— Наигрались? — с плохо скрываемой усмешкой, уколол Тухачевского Войцеховский. — Впрочем, признаюсь, форма выглядит отменно.
— Я рад, что смог сделать вам приятно.
— Но вы ведь пришли не только для этого? Что вас привело ко мне?
— Ваша позиция. Всем известно, что начальник Генерального штаба армии Чехословакии является одним из лидеров борцов за независимость Чехословакии. И я от лица Советского Союза хочу предложить вам сотрудничество в этом вопросе.
— Что?! — вспыхнул Войцеховский.
— Не заводитесь. Я все объясню, — быстро произнес Тухачевский, и, дождавшись кивка Сергея Николаевича, продолжил. — Я не собираюсь вас агитировать для работы в НКВД. Это было бы глупо и бессмысленно. Тем более, что вопрос стоит иначе – Советский Союз интересует в нашем с вами сотрудничестве только сохранение независимости Чехословакии.
— Вот как? Почему?
— Потому что Чехословакия – ключ к Мировой войне. Если Чехословакия падет к ногам Германии, а все к этому идет, то Германия получит ресурс для самостоятельного решения Польского и Французского вопросов. Без Чехословакии Германия, даже после присоединения Австрии, слишком слаба, чтобы явно угрожать миру.
