Валерий Большаков - Меченосец
– Эмир из страны Рус собрал дружину и выйдет в Абескунское море[11] на шестнадцати ладьях. Это... – Аббас посчитал в уме и выдал число: – Почти полторы тысячи воинов, умелых и ненасытных в золоте, любви женщин и крови врагов.
– Один эмир и один коназ, – поправил друга Абул. – Сам Халег, сын Ингара, царя Куябы, отправился в сей поход.
– Это точно? – насторожился Комнин.
– Абсолютно! – заявил Аббас с непререкаемостью имама мечети.
– Вы говорили, что ослабление ширваншаха выгодно нам... А разве убить коназа Халега не выгодно? Ведь русы держат в страхе все побережье – от Джурджана до Гиляна!
– Верно, – снисходительно сказал Абул, – но этим можно поступиться, ибо русы суть главные противники Кунстантинии[12], грозящие румам с севера. А враг нашего врага – наш друг.
– Пусть даже такой шкодливый, как руси! – засмеялся Аббас.
Воистину, подумал Комнин, болтун – враг тайны...
Переговариваясь, троица приблизилась к стенам Круглого города – Ал-Мадина ал-Муддавара, ядра Багдада. Его внешние стены из сырцового кирпича поднимались на высоту хорошего тополя, а башни возносились еще выше. Минешь ворота, пройдешь шагов сорок – вторая стена встает. За нею по окружности шла улица, переулками деля кварталы на сегменты.
Ученые свернули направо, однако Комнин уже расхотел наносить визит Абу Камилу.
– Ах, я беспамятный! – неожиданно запричитал он. – Совсем забыл навестить больного друга! Старый Катир ибн-Сабит живет один с дочерью, он ждет от меня помощи и участия. Простите меня, друзья, но нам не по дороге – долг зовет!
– Долг превыше всего, – согласился Аббас.
– Передавайте вашему другу наши пожелания здоровья и долголетия, – добавил Абул. – Да поможет ему Аллах!
Трое раскланялись и разошлись – ученые направились по улице, горячо обсуждая способы измерения земного шара, а Комнин пошагал к центру города.
Евлогий прошел воротами, над коими вздымалась на полета локтей башня караулханы. Прямо от нее к центру города вела длинная галерея, перекрытая полусотней сводчатых арок. Стражник шагнул из тени и грозно спросил:
– Куда направляешься?
– Иду в гости к другу, коего приютил брат халифа, да умножит Аллах лета жизни защитника правоверных!
– Проходи, – смилостивился страж и скрылся в тень.
Евлогий убыстрил шаг и покинул сводчатый переход на большой площади. Ее замыкали в кольцо семь присутственных мест-диванов, мечеть Ал-Мансура и дома родичей халифа, а в самой середке возвышался Аль-Кубба аль-Хазра – «Зеленый купол», один из дворцов халифа. Палаты владыки полумира были в самом деле увенчаны блестящей зеленой полусферой, достигавшей восьмидесяти локтей высоты, а на самой ее макушке блестела позолотой фигура всадника с копьем. «Да, умеет жить халиф...» – в который раз подумал Комнин.
Пройдя во двор дома Мухаммада ал-Кахира, брата халифа, Евлогий убедился, что тот живет не хуже. Прямоугольное зеркало бассейна занимало всю середину двора и светилось блеклой синевой летнего неба. Между краями бассейна и зелеными полосками стриженых мирт были оставлены узенькие проходы. Зелень обрамляла аркадумавазин, и получалось, что аркад было две – одна всамделишная, а другая, точно такая же, только перевернутая, отражалась в мерцающем водоеме. И до чего ж они легкие, эти аркадки! Их подпирали тонкие колонки, а каждая арочка была заключена в узорную раму. В орнамент рамы вплеталась вязь арабских букв. «Нет бога, кроме Аллаха, и Мухаммад – пророк его» – эти слова повторялись и повторялись, а сам узор сменял свои мотивы с четкостью и последовательностью алгебраической формулы. Лазурная, алая и золотая краски то сплетались в завитках, то разбегались линиями...
Между колонками поблескивали тонкие струйки фонтанов. Комнин прочел замысловато свитую надпись на мраморной чаше: «Смотри на воду и смотри на водоем, и ты не сможешь решить, спокойна ли вода или струится мрамор...» Да уж...
А за водоемом открывался сам дом, обширный и богатый, отданный ал-Кахиром во временное пользование Катару ибн Сабиту – за известные лишь им двоим услуги (Катар спас братца халифа – увел из засады, которую сам же и устроил). Комнин усмехнулся. Знал бы ал-Кахир, кого он пригрел! Имя Катара ибн Сабита было одним из многих, взятых не старым еще Игнатием Фокой, агентом Комнина в арабских землях. Игнатий имел титул спафарокандидата и мог спокойно обитать в Константинополе, отбывая непыльную службу при дворе императора. Но скука гнала его с берегов Золотого Рога на берега Нила и Тигра, где Фоку поджидали опасности и труды. Комнин хорошо понимал Игнатия – сам был такой же...
Между изящных колонн промелькнула фигура женщины, и Евлогий облизнул внезапно пересохшие губы – к нему приближалась Елена Мелиссина, напарница Игнатия. Нет, она не помогала Фоке сносить трудности, она командовала им. Елена была главной в неразлучной паре, играя роль дочери. Одинокий мужчина поневоле вызывает подозрения, но кого встревожит присутствие отца с дочкой? Впрочем, называть Игнатия мужчиной можно лишь в прошедшем времени – Фока добровольно оскопил себя, дабы спасти душу. Тем лучше для Елены – молодой, умной, коварной, изобретательной, жестокой... и невероятно красивой женщины. Вот уж кого Комнину не понять! Мелиссина принадлежала к богатому и знатному роду, с рождения будучи причисленной к самому высокому придворному рангу, являясь зоста-патрикией. У нее было все, что нужно женщине для счастья, – деньги, роскошный дом в Константинополе, огромное поместье за городом. Казалось бы, живи и радуйся! Шей самые вычурные наряды, закатывай пиры, и пускай твои капризы наперегонки исполняют мужи, приближенные к базилевсу. Так нет же – Елена ударилась в политику, отдалась той ее тайной составляющей, которая подпитывает в базилевсе уверенность в победе или предупреждает о возможном поражении. Женщина стала разведчицей, тенью шествуя за Игнатием и направляя его.
– Салям алейкум, Халид, – поздоровалась Елена, выходя из-за аркады, и Комнин затрудненно сглотнул. Перед ним стояла не просто женщина, а сама суть ее пола, возбуждая страсть любым движением, гримаской или словом. Елена была закутана в тонкую накидку, из-под которой выглядывали шаровары, но драгоценная везарийская ткань не могла скрыть узенькой талии – легко обнимешь двумя сомкнутыми ладонями! А этот восхитительно-крутой, амфорный изгиб бедер?! А великолепные длинные ноги?! А грудь – вызывающе высокая, неколебимо тугая?! А эта шея, плечи, руки, вороная волна волос, склонных виться!
Лицо Елены скрывала полумаска, привычная для восточной женщины, но даже взгляда огромных черных глаз было довольно, чтобы вожделеть.
– Салям... Лейла, – кривовато усмехнулся Комнин. – Где Катир?
– Он дома. Позвать?
– Не нужно. Я буду говорить с тобой. Есть новое задание.
– Мы готовы исполнить все, что нужно.
– Я не сомневался... Ты бывала в Русии?
– Именно бывала. С купцами из Херсонеса поднималась по Борисфену до крепости Самбат – арабы называют ее Куябой, славины кличут Киевом, а русы – Кенугардом.
– Блестящие познания...
– Смеетесь?
– Нисколько. Язык русов знаешь хорошо?
– Мм... Ну, не так чтобы очень, но объяснить, чего я хочу, смогу.
– Отлично... Не удивляйся, что я заговорил о русах, находясь в сердце халифата...
Комнин пересказал Елене новость, услышанную от Абула с Аббасом, и продолжил:
– Арабы для нас – враг номер один, но если мы упустим из виду русов, то в недалеком будущем северяне займут место южан. Русы уже прямо и явно угрожают империи. Несколько раз они подходили к стенам Константинополя, но пока Бог миловал... А что случится завтра? По Борисфену проходит большой торговый путь, как русы говорят – «из варяг в греки». Так вот, по всему этому пути живут разные племена – галинды, лензанины, вервиане, северии, славины... Кого-то из них русы подчинили своей власти, с кого-то требуют дань, с кем-то находятся в союзе. Русов мало, но они берут не числом, а умением и силой духа. Ты могла их видеть при дворе базилевса, поскольку русы составляют цвет этерии[13]. Мы их прозываем варангами...
– О-о! – сказала Елена впечатленно.
– Вот именно... Так вот. Если русам-варангам удастся сплотить под собой все племена и создать единое государство, ромеи окажутся между ними и арабами, между жаркой наковальней с юга и ледяным молотом с севера. И тогда нам не выдержать натиска с обеих сторон. Выход один – упреждать русов, останавливать их на пути к господству. Все это я говорю для того, чтобы ты поняла важность задачи – надо будет убить Халега, сына царя Ингоря, что правит в Самбате и окрестных землях. Только не путай его с другим Халегом!
– Их двое? – удивилась Елена.
– Есть великий князь Халег, прозванный Ведуном. Он правит далеко на севере, откуда к нам привозят меха. Ведун стар, но рука у него твердая. Не зря его титулуют не простым князем, а великим. Когда его друг, князь Рюрик, умер, то сына своего Ингоря он доверил Халегу Ведуну, и тот с малолетства воспитывал мальчика. Увы, насколько Ведун велик как государственный муж, настолько он мал как воспитатель – Ингорь вырос крепким и здоровым, но дух его слаб, а ум не быстр. Зато его сын, которого Ингорь назвал Халегом в честь своего приемного отца, обещает перерасти родителя... и сильно усложнить нам жизнь.
