Александр Михайловский - Операция «Гроза плюс» (СИ)
А ведь до этой самой войны, майор посмотрел на часы, осталось всего-навсего сто семнадцать часов тридцать минут. Теперь же пришло время зачистить приграничную полосу до блеска, чтобы и следов не осталось от немецкой, британской, бывшей польской, и вообще, чьей либо агентуры. Ибо скоро здесь начнутся события, которые в буквальном смысле перевернут мир и изменят историю.
Поэтому командиры, прибывшие из XXI века вместе с разведчиками и чекистами, немедленно начнут знакомиться со своими местными коллегами, с их помощью размечать позиции для обороны и исходные рубежи для контрударов. Здесь, на южном фасе Белостокского выступа, им всем и прадедам и правнукам предстоит плечом к плечу встать на пути 2-й танковой группы Гудериана. РККА и Экспедиционный корпус РФ должны не только отразить германское вторжение, но и перемолоть несметные полчища агрессора в приграничном сражении, создав иллюзию, что еще одна соломинка, брошенная на спину верблюду, наконец-то переломит ему хребет.
А потом, не дав вермахту отступить вглубь Европы, полностью окружить и уничтожить все три измотанных бесплодными атаками немецкие группы армий немцев, а также их сателлитов. А потом Европа вздрогнет от ужаса, потому что сбудется ее вековой кошмар — великий поход несметных русско-монгольских орд к берегам Атлантики. Все это, согласно заветам Чингизхана, пытались воплотить в жизнь Александр Невский, Иван Грозный, Петр Великий и Владимир Ленин. Ведь об этом с детства знает любой цивилизованный человек!
Но началось все это примерно за год до того, как майор Ротмистров вместе со своими людьми пересек межвременную границу.
Часть 1. «Трудное решение»
11 января 2017 года,
10:15, Российская Федерация, Республика Коми, бывший аэродром стратегической авиации Нижняя Потьма, испытательный полигон ГНКЦ «Позитрон», бывший подземный ангар для бомбардировщиков.
На улице еще стояла тьма, и мела метель. В январе на этой широте светает где-то около полудня, а к трем часам дня опять начинает смеркаться. Люди, вот уже три с половиной года живущие и работающие в этом глухом уголке России, в зимнее, да и летнее время, уже привыкли не обращать внимания на восходы и закаты солнца, и жить по своему рабочему календарю.
Сейчас, в помещении, некогда служившим подземным ангаром для бомбардировщиков Ту-22М-2, вокруг готовой к запуску установки, собралась вся команда ее создателей. Сама темпоральная камера была смонтирована на поверхности, километрах в полутора от ангара, и была ограждена массивным кубом из толстого бронестекла двух с половиной метровой ширины, высоты и толщины. Десяток камер вел постоянную съемку всего что, происходило внутри куба, а также состояния внешнего оборудования. Кроме этого пространство внутри камеры было напичкано десятками датчиков температуры, давления, жесткого излучения, влажности. Среди разработчиков ходило мнение, что если чуть по-другому интерпретировать первоначальные расчеты, то прокол мог быть не темпоральным, а пространственным. Это, конечно же, интересно, но в таком случае неизвестно куда откроется канал, которым еще не научились управлять: в межзвездный вакуум (что вероятнее всего), на дно океана, или в недра звезды.
Генеральный конструктор ГНКЦ «Позитрон» Сергей Витальевич Зайцев от волнения перед запуском не мог найти себе места. Он все время протирал платком очки, мерил шагами помещение ангара, обогреваемого гудящими тепловыми пушками. Все предыдущие варианты установок были повторением пройденного еще в советское время, во времена его молодости, и могли вызвать только ослабление пространственно-временной структуры, которое, правда, уже регистрировалось приборами. Но и только. А руководство требовало конкретной отдачи от тех двух миллиардов рублей, что уже были вложены в исследования. И ведь скажи обывателям на что были потрачены эти деньги, так сразу поднимется ослиный вой об откатах, попилах, воровстве и казнокрадстве…
Пал Палыч Одинцов, курировавший ГНКЦ «Позитрон» от Администрации Президента, и тоже присутствующий при испытаниях, был человеком обстоятельным и по-своему дотошным. Именно его заслугой был этот научный городок, с удобством разместившийся на заброшенной удаленной авиабазе, что гарантировало отсутствие поблизости борцов с коррупцией и иностранных шпионов. Впрочем, зачастую борцы с коррупцией, а также за экологию не брезговали подрабатывать шпионажем, а профессиональные шпионы яростно боролись за сохранение живой природы и чистоту рядов российского чиновничества. Главное для них было то, чтобы их деятельность шла на пользу главному бенефициару, а заодно и хорошо оплачивалась. Благодаря этим «борцунам» ученых и загнали туда, куда Макар телят не гонял, правда, при этом прилично обеспечив всем необходимым. А наличие взлетно-посадочной полосы позволяло время от времени принимать военно-транспортные самолеты со снабжением. Поговаривали даже, что в случае успеха, как и в былые годы, Сам может лично и тайно прилететь сюда на истребителе.
Но все когда-нибудь кончается, и четвертый вариант установки, наконец был собран, испытан на холостых прогонах и кажется готов выдать результат. У компьютера, управляющего темпоральной установкой, сидит начальник испытательной службы, Михеев Александр Владимирович, правая рука профессора Зайцева. В углу, в тени, статуей застыла Ольга Александровна Кокоринцева, она же, Большая О, она же, начальник лаборатории математических методов. Тут же, худощавый, по-татарски резкий и злой, начальник группы монтажа, Зиганшин Назир Турсунович. И эта установка, и три ее более ранних версии, собраны его руками, и руками его инженеров и техников, которые тоже получили свою минуту славы, выстроившись вдоль стен.
В ангаре тишина, слышно только гудение силовых трансформаторов за перегородкой, и то, как в соседнем ангаре завывают дизель-генераторы, перегоняя солярку в киловатты.
— Александр Владимирович, — сказал Зайцев, нервно потирая руки, — дайте, пожалуйста, рабочее напряжение на эмиттеры.
— Готово, Сергей Витальевич, — отозвался тот, — потребляемая мощность холостого хода в норме, ионизация воздуха в темпоральной камере в норме, темпоральная камера герметична.
— На какое давление вы ее испытывали? — спросил стоящий за спиной Михеева Одинцов.
— На две с половиной атмосферы, Павел Павлович, — ответил Михеев, — для попадания зоны перехода в вакуум этого вполне достаточно, ну а в случае морских глубин установка просто отключится.
Одинцов кивнул, и по-байроновски сложив руки на груди, посмотрел на профессора Зайцева, — Начинайте, Сергей Витальевич.
Профессор поднял голову и оставил, наконец, в покое свои очки, — Александр Владимирович, поднимайте частоту. И следите за потребляемой мощностью, — он повернулся к Одинцову, — По предварительным расчетам у нас там должно быть несколько окон, только бы знать куда?
Левом нижнем углу дисплея замелькали сменяющие друг друга цифры, а слева направо побежала тонкая черная линия, прямая, как кардиограмма мертвеца. Вдруг, трансформаторы за стеной на мгновенье изменили звук, на экранах мониторов, куда подавался сигнал с камер наблюдения, промелькнула вспышка, а бегущая по дисплею линия молнией метнулась вверх и тут же упала обратно.
— Назад, Александр Владимирович, давайте назад, — запричитал Зайцев, — наверное, тут нужна более тонкая настройка. Попробуйте ручной режим.
— Сейчас! — сжав зубы Михеев хлопнул по клавише «пауза» потом осторожно застучал по кнопке «влево», пытаясь нащупать ускользнувшую частоту. Минуты через две его усилия были вознаграждены. Линия, указывающая на потребляемую мощность, опять поползла вверх, изменился и тон работы трансформаторов. Еще немного и телевизионные мониторы сначала посветлели, потом на них установилась четкая и ясная картинка. Место все узнали сразу, недаром почти все согласно условиям контракта торчали здесь уже больше трех лет. Но, во-первых, вместо редких огней в кромешной тьме, на телевизионных экранах был яркий полдень, во-вторых, там стояло лето, в третьих аэродром находился на месте, но пребывал в полном запустении, как это и было до прибытия сюда позитроновцев.
Пал Палыч хрустнул суставами пальцев, — Поздравляю, товарищи! Полк расформировали в девяносто втором, мы с вами приехали сюда поздней весной две тысячи четырнадцатого. Ваша машина определенно работает, — он подошел поближе к дисплеям, — Давайте, запишите эту, как его, частоту, и посмотрим что у нас дальше…
Профессор цыкнул на зашумевших было техников, и склонился над дисплеем рядом с Михеевым. На этот раз на сканирование диапазона вместо пяти минут ушло примерно минут восемь. На этот раз по ту сторону временного барьера снова была зима. Но вместо ночи воздух был буквально пропитан синевой сумерек. И еще, аэродром не просто присутствовал на месте, он жил. Горели яркие посадочные огни на полосе, с диспетчерской вышки ярко светили прожектора, заливая все вокруг призрачным неживым галогеновым светом. Пал Палыч подкрутил на одном из мониторов ручку громкости, и в ангар ворвался заунывный вой прогреваемых авиационных турбин. Не успели присутствующие переглянуться, как по полосе с сотрясающим все вокруг грохотом на взлет пошел бомбардировщик Ту-22.
