Одиночка. Честь и кровь: Жизнь сильнее смерти. Честь и кровь. Кровавая вира - Ерофей Трофимов
– Это верно, – задумчиво протянул князь, что-то обдумывая. – А что в приданое спросите?
– А нет мне дела до приданого. Уж поверьте, денег у меня и своих хватает, – усмехнулся парень. – Казаки от веку боем жили и с боя кормились. Так что я еще и вас удивить могу.
– Куда уж больше, – хмыкнул князь, простецким жестом почесав в затылке. – Вот что, молодой человек. Мне все это обдумать надо. Как следует, – так и не придя к какому-то конкретному решению, взял князь паузу. – Да и курицу эту спросить не мешает. Хоть и дура, а все одно родная кровь.
– Не дура она, Никита Иванович, – понимающе усмехнулся Елисей. – Совсем не дура. Избалована, своенравна, это да. Но не дура. А как замужем окажется да дитя родит, так и норов весь в дело уйдет. А насчет подождать, подожду, конечно. Куда ж я денусь, – вздохнул он, уже мысленно попрощавшись с мечтой.
Это предложение было спонтанным, и особо парень ни на что не рассчитывал. Что называется, попробовал взять нахрапом. Не выйдет так не выйдет. Жаль, конечно. Девчонка ему и вправду нравилась, но плетью обуха не перешибешь. И то сказать, Тархановы род в империи известный, уважаемый, и не ему к ней свататься. Но не попробовать Елисей просто не мог.
– Я так понимаю, в вашем личном деле последний виновник остался? – неожиданно сменил князь тему.
– Точно так. Но это ненадолго. И до него доберусь, – еле слышно ответил парень, хищно усмехаясь.
– Имейте в виду. Уголовники по своим клич бросили. Думают, что это какая-то залетная банда грабит. Велено всем смотреть внимательно и всех чужаков на деле ловить.
– С чего бы это они так засуетились? – насторожился Елисей.
– Полиция лютует. Уже несколько их шалманов разнесла. Арестованных куча. Полтора десятка убиты при сопротивлении аресту. Вот они и решили сами тех залетных наказать. Так что будьте осторожны.
– Это пусть они осторожны будут, – усмехнулся Елисей так, что князь невольно подался в кресле назад. – Я живых видаков не оставляю.
* * *
Спусковой крючок плавно качнулся под пальцем, и винтовка, звонко рявкнув, выплюнула стандартную пулю. Человек за окном дернул головой и безвольной куклой завалился на бок. На стене за упавшим осталось ярко-красное пятно с кусочками кости и комками серого вещества. Дернув конец, Елисей распустил узел веревки, которой привязал себя к высокой кованой ограде, и, спрыгнув на землю, быстрым шагом направился к реке, снимая с винтовки оптический прицел.
Оказавшись на берегу Невы, парень коротко размахнулся и отправил отработавшую берданку в воду. Сунув прицел в сумку, он сдернул с головы маску и, сменив ее на картуз, направился к заставе, что выходила на тракт из города. Дело было сделано. Последний из четверых отдал душу дьяволу, и теперь Елисей мог спокойно заняться более приятными вещами. Свою месть он завершил. Шагая по темной улице, парень вдруг ощутил, как с души словно камень свалился.
– Похоже, не всегда правда то, что месть облегчения не приносит, – буркнул он себе под нос, переходя через улицу на другую сторону.
Винтовку ему пришлось применить по той простой причине, что последний из фигурантов внезапно озаботился своей безопасностью и в течение нескольких дней нанял десяток отставных солдат, вооружив их пистолетами, и купил полдюжины сторожевых псов. Что за порода, Елисей рассмотреть не смог. Их выпускали только ночью. Так что рисковать он не стал. Тем более что подходящее место для стрельбы он приметил уже давно. В первый же день, когда начал наблюдение за фигурантом.
И вот теперь дело, ради которого он и приехал в столицу, было сделано. Последняя точка поставлена. И надо сказать, точка получилась весьма жирной. Почти кляксой. Ну да хрен с ним. Кончилось, и ладно. Сплюнув, Елисей свернул в очередной переулок и тут же шагнул под стену. Перед ним, перекрывая проход, в ряд стояло четыре фигуры. Заметить их было не сложно. Все четверо, ради форсу бандитского, были одеты в белые рубахи, поверх которых были накинуты серые короткие армяки.
– Кто таков? Откель шагаешь, чем промышляешь? – послышался вопрос, и четверка шагнула к парню, поигрывая ножами.
– Человек божий, обшит кожей. А чем промышляю, не твоего ума дело, – фыркнул в ответ Елисей, быстро прокачивая ситуацию.
Из четверых действительно опасными были только двое. Высокий, жилистый мужик, ловко вертевший в пальцах длинный нож, и тощий, вертлявый мужичок неопределенного возраста, с коротким кинжалом, который рыбкой порхал у него в руке. Двое других были просто мясом. Крепкие, сильные, но с оружием явно не дружившие. Они то и дело вытирали о штаны потеющие ладони, бестолково перекладывая ножи из руки с руку.
Высокий шагнул еще ближе, глумливо усмехнувшись, резко качнулся вперед, явно намереваясь напугать дерзкую жертву, и в ту же секунду Елисей начал двигаться. Кривой кинжал в левой руке заблокировал нож в руке бандита, а его близнец в правой сверкнул в воздухе, с хрустом распарывая плоть. Сделав танцевальный пируэт, Елисей оказался перед вертлявым и, не останавливаясь, всадил ему левой рукой клинок в шею, разрубая трахею и становую жилу.
Продолжая двигаться, парень резким движением вырвал кинжал из раны и тут же ударил правой рукой, вгоняя клинок под грудину третьему бандиту. Едва слышно ахнув, тот растерянно замер, судорожно разевая рот и выпучивая глаза, но Елисею было не до его эмоций. Продолжая двигаться, он снова развернулся и, вырвав из раны кинжал, прыгнул к последнему бандиту. Тот, еще не до конца осознав случившееся, только начал поворачиваться к парню, когда оба бебута нашли свою жертву.
Клинок левой руки пробил печень, а кинжал в правой вошел в горло, разрезая гортань и аорту. Елисей специально старался бить так, чтобы ни один из бандитов не успел крикнуть и поднять шум. Отерев кинжалы об одежду убитых, парень быстро обыскал тела и, презрительно отбросив обычные мелочи из карманов, удивленно хмыкнул, повертев в пальцах солидную пачку банкнот. Похоже, у бандитов до встречи с ним был удачный день.
Сунув деньги в сумку, он быстрым шагом покинул переулок и, выйдя на свет взошедшей луны, старательно осмотрел себя. Во время схватки немного крови плеснуло на рукав и наружную
