Не римская Испания. Арбалетчики князя Всеслава. Арбалетчики в Карфагене. Арбалетчики в Вест-Индии - Романова
Судя по масштабным строительным работам, здесь центральное правительство за свою власть не опасается. Не очень-то рвутся сами крестьяне свергать «чужую» власть ради «своей» там, где «оккупанты» способны защитить их от «партизан». Здесь они на это явно способны. Хотя, в отличие от Александрии и её ближайших окрестностей, греческих гоплитов-фалангистов здесь не так уж и густо, регулярную армию видно сразу. Тут есть и хорошо организованные вспомогательные отряды нубийцев, и кельты, и конница, и даже немного боевых слонов.
Слоны – те же небольшие лесные «африканцы», которых мы уже видели как-то у римлян под Кордубой. Тот же вид, что и нумидийские, хотя добывают их Птолемеи не в атласских лесах, а где-то в Эфиопии. Мои рабы-индогреки, наслышанные от родителей о слонах их индийской прародины, но живых слонов никогда не видевшие, смотрят на этих толстокожих гигантов во все глаза. Мунни – не только на них, но и на управляющих ими погонщиков, в её представлении людей весьма важных и могущественных.
– Шудры! – ревниво и презрительно бросил Рам, перехватив её восхищённый взгляд. Нас с Васькиным нелегко удивить, но рабу-ткачу это удалось. Какой тут в сраку шудра? Это же «танкист», пускай даже и «механик-водитель»! С какого перепугу он у индусов шудра, а не кшатрий? Но Рам, оказавшийся хорошо знакомым со старинными индийскими преданиями своих предков, заверил нас, что в Индии махауты – это и ловцы слонов, и их дрессировщики, и погонщики – относятся к презираемой варне шудр. Почему так, индогрек и сам внятно объяснить не мог – просто честно пересказал нам то, что сам в детстве слыхал от отца. И мы едва не расхохотались, заметив, как восхищение в глазах моей рабыни сменилось презрением. И ведь понимает же прекрасно, что здесь ей ни разу не Индия, здесь другая страна и совсем другие обычаи, а один хрен! Вот что значат вбитые в башку с детства стереотипы!
Нам их кастовые заморочки, конечно, глубоко по барабану. Куда важнее то, что здесь уже более-менее твёрдый и вполне определённый порядок вместо двоевластия тех папирусных лабиринтов, которые мы уже благополучно миновали. Но район считается «прифронтовым», и вылазки в него «партизан» теоретически возможны, так что к нашему вооружению до зубов и здешняя стража относится с полным пониманием. Видно же, что не египтяне, а к иностранцам у птолемеевских «псов режима» доверия куда больше. Даже традиционная эллинская спесь по отношению к варварам почти не проскальзывает – здесь любой вооружённый чужеземец рассматривается ими как союзник, то бишь свой. Тяжко грекам ощущать себя во враждебной, хоть и подвластной стране!
Поскольку скрываться нам уже совершенно незачем, мы в открытую плывём в одном караване с интересующей нас баркой. На очередной стоянке, подсуетившись, мы остановились на том же постоялом дворе, что и представитель Феронидов. За ужином мы подсели к нему с кувшином доброго вина, представившись гадесскими испанцами на службе у Митонидов – того самого финикийского клана, который грызся в самом Гадесе и вне его с Тарквиниями и которому мы и сами там, было дело, пустили кровь. О том, что в Карфагене у Митонидов своих людей нет, мы знали от нашего нанимателя совершенно точно. Кем же нам ещё было представляться конкуренту Тарквиниев, как не врагами его врагов? И пускай мы варвары-испанцы, но ведь у финикийца же на службе, да и говорим мы по-финикийски для варваров вполне сносно. Соскучившийся по родной финикийской речи представитель Феронидов охотно снизошёл до нашего общества. Выпили во славу финикийских богов, затем во славу иберийских, потом за успех его нанимателя, потом за успех нашего. На этом наш кувшин кончился, но финикиец заказал в ответ свой, и банкет продолжился. После богов и нанимателей не следует забывать и о самих себе. Выпили за его личный успех, потом за наш. В смысле – чтоб служба наша нашим нанимателям была ими по достоинству оценена и щедро вознаграждена. Ведь что ещё нужно тем людям, кто, не имея собственных больших капиталов, зарабатывает себе на жизнь службой у тех, кто их имеет в достатке?
Дойдя до должной кондиции, разговорились «за жизнь».
– В-вы… ик… Глупцы! – не без труда выговорил финикиец, отсмеявшись над нами, когда мы поведали ему нашу «оловянную» легенду. – Это… ик… Н-не в об-биду, но… ик… Это п-правда!
Чтобы преодолеть его начавшуюся икоту, из-за которой нам, плохо владеющим финикийским, было слишком затруднительно его понимать, выпили ещё.
– Вы – глупцы! – повторил наш собутыльник снова, восстановив нормальную разборчивую речь. – Зачем вы повезли олово вглубь страны? Его надо было всё продать на Кипре! И у вас его наверняка купили бы.
– Мы там и продали большую часть, почтеннейший! – заверил я его. – Но Кипр далеко отсюда, и там его продают все, кто его туда привозит. А сюда его кто везёт? Разве здесь нам за наше олово не дадут больше, чем там?
– Может, и дадут. Даже скорее всего. Но насколько больше? Я не думаю, чтобы очень уж намного!
– Отчего же так, почтеннейший? – у карфагенских финикийцев почтительные обращения иные, нежели у испанских иберов-турдетан.
Называя «почтеннейшим» этого по сути дела приказчика, я ему по устоявшимся карфагенским меркам весьма грубо льстил. Так в Карфагене положено называть далеко не всякого, а лишь членов официального Совета Трёхсот, из числа которых пополнялся уже и реально правивший государством Совет Ста Четырёх, а никак не служащих им мелких сошек. Будь он трезв, а я – карфагенским финикийцем, это наверняка насторожило бы его. Но он был уже изрядно под мухой, а мне как невежественному варвару и не такие ошибки простительны, так что этот мой немудрёный номер прошёл именно так, как я и замышлял, изрядно подняв ему настроение и расположение к нам.
– Ну, до «почтеннейшего» мне ещё далеко, – самокритично признал финикиец. – Настоящему «почтеннейшему» я только служу! Но что бы он делал без таких людей, как я! Разве не мы своей службой приносим ему его деньги? И разве не эти деньги сделали его «почтеннейшим»? Да и вы тоже, друзья! Пускай вы и варвары, но разве не вы помогаете разбогатеть и подняться вашему нанимателю? Кем бы они были без нас? За нас с вами! – Мы выпили с ним ещё.
– Так всё-таки, почему здесь не дадут за олово гораздо больше, чем на Кипре? – напомнил я свой вопрос.
– Ну, как тебе сказать? Олово ведь зачем нужно? Чтоб бронзу выплавлять. Так?
– Истинно так! Но разве здесь не нужна бронза?
– Нужна, ещё как нужна! Но ведь
