Будет только хуже - Виктор Климов
Огонь от костра, разведенного в старой ржавой бочке, оранжевыми бликами играл на лицах, стоящих вокруг огня. Горящие деревяшки тихо потрескивали, выпуская в воздух небольшие снопы искр. Кто-то раздобыл деревянные ящики, и сидел на них (наверняка их потом тоже пустят на обогрев), кто-то разжился раскладным табуретом из алюминиевых трубок и брезента.
Влад как бы невзначай подошел к группе людей. С поднятым воротником, руками в карманах и с налипшей на ботинки грязью он сам напоминал беженца. На этот раз он надел своё кепи, и подходя к костру, слегка опустил козырёк. Кто его знает, что у людей на уме. Вдруг они тут все знакомы, и чужак у них вызовет лишнее раздражение.
- А вы, Алина, значит прямо из Санкт-Петербурга? - спросила одна из женщин молодую девушку, с арафаткой на шее.
Молодая на вид (Влад посчитал её вполне симпатичной, лет двадцать пять) девушка, к которой обращались, стояла возле самодельной буржуйки, сложив руки на груди, явно пытаясь согреться. Виду у нее был, как отметил Влад, опустошённый, лицо задумчивое, а взгляд устремился куда-то сквозь огонь. Из-под защитного цвета кепи, видимо подаренного военными, выбивалась светлая прядь. Только приглядевшись, Влад понял, что она не светлая, а седая.
Алина поправила намотанную вокруг шеи арафатку и еще больше закуталась в куртку, спасаясь от ноябрьского холода. Хотя огонь давал достаточно тепла, а натянутый брезент худо-бедно спасал от ветра люди, сгрудившиеся вокруг самодельной буржуйки, напоминали нахохлившихся воробьёв. Где-то невдалеке раздался тревожный лай собаки. Вскоре показалась и сама псина, она не особо опасаясь ходила от палатки к палатке, поводя по ветру носом и заглядывая в глаза встречным людям. Походу пёс думал чем-то поживиться, но обитатели палаток сами были не в том положении, чтобы разбрасываться едой. Как бы его самого тут не съели. Питанием, конечно, обеспечивают, но без изысков, да и ситуация может измениться в любой момент.
По куску шифера, который служил крышей навеса над костром, начинал мерно барабанить холодный ноябрьский дождь. Характерный звук разбивающихся о брезент палаток дождевых капель стал усиливаться по нарастающей. Из палаток периодически доносился сильный кашель. Люди стали жаться ближе к огню под хлипкий навес. Бездомный пёс подошел и, как назло, уселся прямо рядом с Владом, да так, что практически прижался к его левой ноге. Из пасти дворняги валил пар, в нос ударил запах мокрой пёсьей шерсти.
Беседа у самодельной буржуйки тем временем продолжалась, девушка с седой прядью вела свой рассказ о пережитом.
- Это был замечательный день, - она грустно улыбнулась, - мы в большой компании праздновали день рождения нашего общего друга у него на квартире, стояла не по-осеннему теплая погода. И небо было такое голубое, почти без облаков. Казалось, что лето задержалось на целый месяц. Питерская погода давно так не радовала.
Мы вывалились на балкон, на котором продолжили выпивать, кто-то притащил хлопушки, и мы начали стрелять в воздух, выпуская тучи конфетти с шестнадцатого этажа.
А из комнаты звучала песня Аллегровой "С днём рождения!". Никогда не любила эту песню, но народ уже порядком был разогрет алкоголем, и всем она казалось как нельзя к месту. День рождения же. По-моему, она играла уже не первый раз.
На западе между высотками можно было видеть как солнце, преодолев низкий северный зенит, начинало уже клониться к горизонту. Но было еще светло по дневному. Тем более, здесь наверху.
Она на минуту задумалась. Воспоминания явно давались ей с трудом.
- Кто-то, вроде Паша, - Алина смахнула внезапно появившуюся одинокую слезу, - сказал, что мы, похоже стали свидетелями уникального природного явления и можем наблюдать т.н. второе солнце. Он показывал куда-то в сторону от того места, где садилось настоящее Солнце.
Из открытых дверей доносилось "С днем рождения!". Ненавижу эту песню! Мы, естественно, находясь навеселе, стали, глупо улыбаясь смотреть туда, куда показывал Паша. Там, за облаками, действительно как будто сияло второе солнце, как бы зеркально отражаясь от первого. А потом облака стали разбегаться кругами от этого света. И мы все разом замолчали. Мы смотрели как завороженные на то, как формировался "гриб". Мы были буквально загипнотизированы тем, что увидели. Говорят, что кролики не могут двинуться перед удавом. Вот и мы были такими кроликами.
А потом пришла ударная волна. Не такая, чтобы дом сложился под ее напором, но достаточная, чтобы сбить нас с ног и выбить по всему видимому городу окна. У меня до сих пор в ушах стоит этот звон. Видать этот взрыв случился на достаточном удалении от нас.
Не помню, кто, вроде Сёма закричал, что надо быстро спускаться и бежать до станции метро, она находилась совсем не далеко. Знаете, мы разом протрезвели. Уж я-то точно. Другие девчонки впали в ступор, Аню я так и не смогла оторвать от перил балкона, она в них вцепилась так крепко, что костяшки на пальцах побелели, и ничего не хотела слышать, я кричала ей прямо в ухо, но никакой реакции. Мы...я оставила ее там, на балконе. Мы так и бежали, похватав, какую успели одежду, по лестничным пролетам, а под ногами хрустело стекло. Кто-то в истерике бился в застрявшем лифте, но... мы не могли задерживаться. Паша тащил меня, схватив за руку, не на мгновение не отпуская.
А потом, когда мы уже среди прочих кричащих и напуганных людей спускались по неработающему эскалатору вниз, произошел новый взрыв, и этот был уже гораздо ближе. Мне трудно описать, с чем можно сравнить грохот, который я услышала. Как будто мир содрогнулся до самых своих оснований. Нас тряхануло, с потолка и стен станции посыпались куски облицовки и бетона прямо нам на головы. И люди, люди стали сыпаться с эскалатора, давя друг друга и превращаясь в чудовищную многорукую мокрую массу. Меня спасло то, что мы уже почти успели спуститься, и смогли вовремя отбежать, чтобы нас не завалило. Тогда много погибло от того что их просто раздавили.
А потом мы поднялись на поверхность. Не все, многие отказались, так как боялись радиации, но мы понимали, что другого варианта не было, у нас не было ни еды, не воды.
- Там же вроде водопровод должен
