Караул устал - Василий Павлович Щепетнёв
Но останусь ли я в Варшаве, или полечу в Стокгольм?
В ответе я не сомневался.
Прошло сорок минут, прежде чем пан Стрикульский вернулся. Зато вернулся он не один, а с тремя сопровождающими. Из сопровождающих первый по виду начальник покрупнее, другая — начальник помельче, а третий и вообще коридорный.
— Все улажено, пан Чижик, всё улажено. Недоразумение, знаете ли. У семи нянек молока нет, так говорят в России. Сейчас вас отведут в другой номер. Люкс!
И мы пошли смотреть другой номер, подойдет ли.
Два номера я отверг сразу: один из-за близости к лифту, в другом мне не понравился вид.
— Давайте посмотрим, как в западном крыле, — обратился я к начальнику покрупнее.
— В западном крыле селят иностранцев, — сказал тот без энтузиазма.
— Как удачно, я ведь как раз иностранец, разве нет? Или Польша уже вошла в состав Советского Союза? Не слышал.
— Не вошла, — сказал начальник покрупнее. — Просто в том крыле персонал плохо знает русский язык.
— А какой язык знает хорошо?
— Немецкий, английский, французский, — не без гордости ответил поляк.
— Это мне подойдёт, — ответил я.
И мы пошли в западное крыло.
Здесь все было ступенькой выше, начиная от пола и заканчивая плафонами в потолке. Всё-таки поляки — братский народ, польский «Орбис» так же старается понравится немцам, англичанам, французам и прочим шведам, как и наш «Интурист». Иностранцам — лучшее, а своим, что своим… своим остатки.
Пан Стрикульский то и дело поглядывал на часы, и я его пожалел.
— Знаете, панове, чтобы ускорить процесс, представьте, что я — это наследный принц Монако инкогнито. Из этого и исходите, подбирая мне апартаменты.
— Может, вы хотите апартаменты для новобрачных? — то ль съязвил, то ли всерьёз предложил начальник покрупнее.
— То есть ваш отель представит и новобрачную, что ли? Нет, вряд ли. Но я подумаю об этом. Завтра. А сегодня — апартаменты для наследного принца Монако. Не волнуйтесь, он приедет только в сентябре, никаких накладок не будет.
— В сентябре? Откуда пану об этом известно?
— Альберт мне сам сказал об этом, — скромно ответил я.
С принцем Альбертом, наследным принцем Монако я знаком шапочно, не более, но да, он и в самом деле сказал, что собирается в Польшу. В Краков. Познакомиться со Станиславом Лемом хочет, очень Альберту его книги нравятся. Он пана Станислава и к себе приглашал, но Лему нездоровится, и он пока ограничен в передвижениях. Такой был разговор, да.
Не знаю, удовлетворится ли сам Альберт номером, но мне сойдёт, о чем я и уведомил пана Стрикульского.
Шестеренки завертелись: пан Стрикульский что-то сказал начальнику покрупнее (по-польски сказал, я не совсем понял, что), начальник покрупнее отдал распоряжения начальнице поменьше, а коридорный побежал за моим багажом, что остался в номере Евгения.
Пока он бегал, я спросил у начальника покрупнее, есть ли в Варшаве представительство Дойче Банка, в котором можно снять со счета валюту.
Есть, с гордостью и с радостью, ответил начальник покрупнее. Вот прямо в «Гранд Отеле» и есть. На первом этаже, пройти можно прямо из вестибюля. Радость его понятна: раз гость из Советского Союза имеет счёт в «Дойче Банке», значит он не безнадёжен, значит, у отеля есть шанс заполучить валюту, и нужно постараться шансом воспользоваться. Понравиться постояльцу. И начальник покрупнее стал расхваливать «Гранд-Отель» — индивидуальные экскурсии, отличные рестораны, и так далее, и так далее.
Я тут же спросил насчет учителя польского языка. Ну, разумеется, самые лучшие преподаватели сотрудничают с «Гранд Отелем», все ваши пожелания будут учтены.
Вот и чудесно.
Я уведомил пана Стрикульского, что буду готов через час.
А побыстрее нельзя, спросил пан Стрикульский.
Пятилетку в четыре года? Нельзя.
Впрочем, никуда не опоздали. Я даже успел пройти в отделение Дойче Банка и получить немного наличных. В Польше, как и в Советском Союзе, выбор в валютных магазинах куда лучше, чем в магазинах для собственного населения.
И вот мы во Дворце Культуры и Науки. Почти как в Москве, словно и не уезжал никуда.
В зале примерно на пятьсот мест яблоку некуда упасть. Но ведут себя тихо, дисциплинированно, хотя и в штатском.
«Ответственным лицом», о котором говорил пан Стрикульский, оказался министр обороны Ярузельский. И турнир, оказывается, посвящен созданию Варшавского Договора. Годовщина некруглая, но турнир планируется сделать традиционным. Демонстрировать миру несокрушимое единство стран — участниц договора. И так далее. Это из буклета, что вручили каждому участнику. Ну, что я сумел разобрать. В очень общих чертах.
Были речи, но короткие. Выступил начальник польского Спорткомитета, или как он там называется. Выступил сам генерал Ярузельский. Выступили польские комсомольцы, ZSMP. Выступили польские пионеры, харцежи.
Всё очень мило.
Наконец, жеребьёвка. Мне достался шестой стартовый номер. Важно, какой будет номер на финише.
Полчаса на перерыв. Подготовиться к игре, да.
Но меня позвали в оргкомитет. Подписать условия: что я-де всем доволен, претензий не имею, и обязуюсь довести турнир до конца.
— А деньги? — спросил я. — Бонусные деньги.
— А подпишите — так и сразу. Десять тысяч злотых.
Я подписал. Но вместо денег получил бумагу:
— Ну, не наличные же? Десять тысяч — это солидная сумма. Вы ее можете получить в банке. Всю или частями. Вот по этому представлению. В любом отделении Польского банка.
Бумага и была представлением. Или чеком, в переводе на язык банковских акул.
У меня всё же хватило времени оглядеться, поздороваться со старыми знакомыми. С новыми познакомлюсь в ходе турнира.
Первый тур начался ровно в три.
Мне достался польский чемпион этого года, Ян Пшевозник. Из молодых, на три года младше меня.
Как настоящий харцеж, он бросился в атаку.
