Убей-городок-2 - Евгений Васильевич Шалашов
А Александр Яковлевич, смотрю, аккуратно заносит в свой журнал фамилию и имя Николая. Может, вставит его в отчет как мероприятие, по «привлечению молодежи на службу в органы внутренних дел»?
Минут через десять после ухода Николая пришла еще не старая женщина — Людмила Сергеевна. У ней вопрос очень простой — как отправить любимого сыночка на излечение? Пьет, зараза, а с работы опять уволили. Вон, он полгода отсутствовал, пребывая в ЛТП, как хорошо было!
Быстренько беру у женщины заявление, помечаю себе — что тут дело перспективное, можно будет работать. Не прямо сейчас, чуть-чуть погодя, а в ЛТП мы пьющего сынка закатам. Думаю, что на этот раз судья влепит не полгода, а год, а то и два. Надо только парня по картотеке медвытрезвителя проверить, посмотреть — что там с наркологической экспертизой? Не помню — имеется ли какой-то срок действия? Или заключение бессрочное?
Уже заметил, что к участковому чаще всего приходят женщины. И сегодня, за исключением юного футболиста, идут заявительницы.
Я уже понадеялся, что больше никого не будет, ан, нет. Есть заявитель, и это опять женщина.
Молодая — лет двадцать семь, миловидная. Я ее не знаю, стало быть, ни она сама, ни ее семья ни в чем противозаконном не замечены.
— Здравствуйте. Мне очень нужно проконсультироваться с сотрудником милиции, — сказала женщина.
— Присаживайтесь, — показал я на стул для посетителей. — Я участковый инспектор, фамилия Воронцов, зовут Алексеем Николаевичем. Вы же с моего участка?
— С вашего, — кивнул женщина. Потом поинтересовалась: — Простите, а постарше никого нет?
Я немного обиделся — ишь, возраст ее мой не устраивает, потом сказал:
— Есть председатель Совета общественности, но он сотрудником милиции не является. Впрочем, — оживился я, — если вы так настаиваете, то можно проконсультироваться и с ним.
— Нет, мне нужен сотрудник милиции, который мне скажет — как действовать дальше.
— Я вас слушаю, — сделал я каменное лицо.
Женщина еще раз посмотрела на меня, видимо, снова оценивала мой возраст. Но все-таки решилась.
— Как действовать в том случае, если вас изнасиловали? Подавать заявление в отделение, или в прокуратуру?
Изнасилование? Вот чего мы не любим, так это изнасилований. Самые поганые преступления, и доказывать их чрезвычайно сложно. И не участковые этим видом преступлений занимаются, а следователи прокуратуры и уголовный розыск.
Но в сущности, узнав о подобном преступлении, я все равно должен принять меры. В первую очередь, конечно, убедиться, что жертва окончательно решилась на подачу заявления. Дело это деликатное, огласка нежелательна, и если отягчающих обстоятельств не было, то привлекать обидчика к уголовной ответственности или нет — решение исключительно за потерпевшей. Частно-публичное обвинение, так сказать.
Да-а, дело деликатное, огласке не подлежащее. Я тут же вспомнил, с каким придыханием некоторые наши звёзды из моего будущего вещали из телевизора на весь мир: Ах — ах, я была ещё совсем несмышлёной, а этот негодяй! Я его назвать не могу! (Тут же следовал такой толстый намёк на какую-нибудь знаменитость, что не догадаться было просто невозможно). Пользуясь моей зависимостью! Трогал меня за коленку! И выше! И сзади! И спереди! Вот здесь, здесь и здесь! Ах! Ах! А потом! Я не могу произнести это на камеру! Я все тридцать лет испытывала нравственные страдания. И, наконец, решилась. Об этом молчать нельзя!
И ни капли неловкости в невинных глазах. О, времена! О, нравы!
Однако, к делу. Можно, конечно, отфутболить девушку в отделение к дежурному без больших зазрений совести. Многие мои коллеги так бы и поступили. Но ведь она пришла за консультацией, так почему бы и не поразбираться?
Попробуем выяснить для начала, что к чему. И в первую очередь, а был ли мальчик? В смысле, дядя, который совершил это нехорошее дело. И было ли дело, как таковое? Смотрим — на жертву она не похожа. И одежда опрятная, не мятая, даже губы накрашены, а на веках тени. Волнуется, конечно. Но это другое волнение, неловкость перед сидящим напротив молодым парнем в форме. Доводилось мне видеть женщин, пострадавших от насильника. Выглядели они совсем иначе.
— В случае изнасилования, если вы твёрдо решились обращаться в милицию, вам нужно немедленно отправляться в отделение и подавать заявление. А там уже дежурный пришлет к вам инспектора уголовного розыска, потом подъедет следователь прокуратуры. — Подумав, предложил. — Если вам известно имя и адрес, я сейчас позвоню дежурному и мы немедленно задержим преступника.
Вот, сейчас я сморозил глупость. Если подходить чисто формально, то нужно вначале принять заявление от женщины. Но какие формальности, если где-то бродит насильник?
— Нет, звонить пока никуда не надо, задерживать тоже никого не нужно, — покачала головой женщина.
— Тогда в чем проблема? — удивился я. — Если вас изнасиловали, то следует подать заявление. Если нет — то к чему весь этот сыр-бор? И да, вы бы мне назвали свое имя и отчество, а также фамилию.
Женщина уставилась в потолок, потом посмотрела на меня.
— Моя фамилия вам пока не нужна. Если понадобится, я ее назову. А имя и отчество — Надежда Васильевна. Я хочу узнать — что нужно, чтобы привлечь человека к уголовной ответственности за изнасилование? Какие потребуются доказательства?
Нет, не мое это дело давать подобные консультации. Но в тоже время — вроде бы и мое. И не выгонишь, пока не узнаешь все подробнее. Если и впрямь имеет место изнасилование на моем участке, то я все равно несу ответственность.
— Доказательством могут быть порванная одежда — трусы там, колготки, телесные повреждения, м-м — я сделал паузу, — специфические повреждения, следы э-э… насильника в жертве и вообще акт вашего медицинского освидетельствования.
— Нет, ничего этого у меня нет, — покачала головой женщина. — И трусы я на ночь снимаю, а после изнасилования я пошла в душ, и помылась.
После этих слов, червячок сомнения, уже закравшийся в душу, вырос до размеров ужа. Определенно, какое-то странное изнасилование.
— Скажите, а кто совершил насилие? — поинтересовался я. — Ваш хороший знакомый? Или сожитель?
— Мой муж. Законный, к слову сказать. Я очень болела, была высокая температура. Я отбивалась, но мне было тяжело, а он настоял и меня изнасиловал. И я хочу, чтобы его наказали.
Вот тебе и раз. На моей
