Семена магии - 2 - Тампио
В марте Евплу пришлось разговаривать с несколькими владельцами судов, плывущих в Эгейское море, где проще было найти корабль, идущий до Византия. Свободные места нашлись почти у всех и надо было лишь выбрать между теми, кто направлялся в Афины, Салоники и на Крит. Судно, идущее в Афины, показалось парню более внушающим доверие, да и самым чистым. Договорившись с капитаном о дате отплытия и дав задаток, он покинул порт. Послезавтра он покинет Западный доминат и вряд ли вернётся сюда когда-нибудь…
“Данувий”, на борту которого Евпл отправился в нужную ему сторону, был назван в честь бога реки Дунай. Это был корабль довольно старой постройки, но он ещё лет десять сможет перевозить грузы по Средиземному морю. По пути в Афины капитан намеревался зайти в Неаполь, Сиракузы и в Афины, где надо было загрузить и разгрузить товары. Другие суда вышли почти одновременно с “Данувием” и составили общий торговый караван.
Делать парню на корабле было нечего и большую часть своего пребывания в тесной каюте он посвящал медитации и раздумьям о путях применения своих способностей. А вот постоянно чем-то занятые матросы носились по кораблю. Оно и понятно – если они будут бездельничать, то могут додуматься до всяких глупостей, чего допускать нельзя было ни в какую. В Неаполе стоянка была всего на день, за который все суда в караване смогли загрузиться заранее оговорённым грузом. Подобное было и при причаливании к порту Сиракуз.
Евпл лишь на несколько часов в обоих случаях на берег, поскольку неприятные позывы, вызванные морской болезнью, давали о себе знать. Да и сам капитан настойчиво советовал пройтись по твёрдой земле своим пассажирам, особенно в Сиракузах, перед продолжительным переходом в Элладу. Когда-то давным-давно этот город был очень значимой эллинской колонией, но со временем перешёл под власть ромеев, и его величие несколько померкло. Евпл хотел было найти дом знаменитого Архимеда, но оказалось, что ромеи в отместку разрушили его почти сразу после убийства знаменитого учёного, который так сильно потрепал их флот. Война есть война.
Многодневный морской переход был не настолько неприятным, как долгое плавание на лодке данов из Оланда к фьордам, но тоже представляющим многие неудобства. Пассажирам разрешали выходить на палубу лишь утром и вечером, чтобы не мешать навигации. Питались они тем, что взяли с собой, и это было, скорее плюсом, поскольку еда, подаваемая матросами, могла понравиться лишь очень бедным и голодным людям.
Тех разрушительных ураганов, о которых успел наслушаться Евпл, не случилась, хотя море временами было довольно беспокойным, но даже такая качка казалась сухопутным крысам, как пассажиров называли между собой матросы, была очень неприятным зрелищем. Тоска совсем бы овладела парнем, но к его счастью некоторые матросы умудрялись если не покалечиться при управлении парусами, то сильно пораниться. На подобных небольших суднах наличие корабельного медика не предусматривалось, и вот тут-то парень смог отличиться, и даже немного возместить затраты на данное путешествие.
Вначале какой-то молодой моряк неосторожно попал ногой в снасть, и, натянувшись, чуть было не оторвала конечность. Кожа и мышцы были разодраны, и тот, если бы и не помер от потери крови, то, наверняка бы, остался калекой. Евплу никого уговаривать не пришлось и ему предоставили возможность показать свои умения. Конечно же, всё внимание свободных от смены моряков было сосредоточено на камнях с таинственными знаками, которыми парень обложил израненную ногу со всех сторон.
На следующий день пострадавший мог, хоть и с костылями, но ходить по палубе. Это сразу подняло значимость пассажира-целителя в глазах команды и в последующие дни скучать ему не приходилось. Даже капитан, поддавшись всеобщему порыву, обратился к Евплу по поводу своих болячек. Так что большинство людей даже не обратило внимание, что корабль обогнул остров Кетира, упоминаемый ещё Гомером, и вошёл воды Эгейского моря. Отсюда до Афин можно было пройти пешком за седмицу, а на корабле и за меньшее время… Ну вот показались и гавани Пирея, больше известного как Львиный порт, и все вздохнули с облегчением – трудный путь позади и все пассажиры могут сойти на берег.
В первую очередь вновь прибывшие начинали своё знакомство с местными достопримечательностями разглядыванием мраморного Пирейского льва, которому насчитывается две тысячи лет. Даже в Роме не так уж и много подобных древних памятников. Пройдя через весь порт, Евпл сразу попал в Афины. Он ожидал увидеть множество величественных строений, но ошибся – полис мало чем демонстрировал свою древнюю историю. Да, были храмы, часть из которых могла претендовать на тысячелетнюю историю. Но в целом всё выглядело простенько, хотя и практично. Парень даже опешил, но потом ему рассказали, что в последние века участились землетрясения, являющимися причиной разрушений бо́льшей части зданий. Ну а правительство решило, что важнее обеспечить людей жильём, чем восстановлением древних памятников. Даже на ремонт полуразрушенного Парфенона уже несколько десятилетий не могут найти свободные деньги.
Ну что же, Евплу даже хорошо, что всё так плохо в этом полисе, поскольку ничто не будет отвлекать от дальнейших попыток попасть в Византий. Пришлось вернуться в порт и начать разыскивать корабли, отходящие в нужном направлении. Да, такие были, но их внешний вид озадачил, поскольку они были похожи больше на старые лохани, чем на морские суда. Ладно, придётся подыскать гостиницу поблизости и каждый день наведываться в Пирей.
Тут парня снова ждало разочарование – гостиницы были переполнены. Что делать: искать более свободные на дальних краях Афин или же ночевать на улице? Евплу вспомнились его детские представления, что в южных землях хорошо жить потому, что можно даже спать на улице и не замёрзнешь. Он только грустно улыбнулся – в марте здесь также не жарко, как в Велгороде в начале мая. Ну да, днём ещё нормально, а вот ночью на городской скамье спать будет ой как холодно. К тому же дожди тут не редкость, и вот ляжешь ты, такой красивый, где-нибудь под открытым небом, а тут на тебя дождь и полил из тучи. От первоначальной радости, что здесь по-любому жить лучше, чем в его родной провинции, ничего
