Тревожная весна 1918 - Александр Дорнбург
Затем, проспав немного до одиннадцати часов, я выступил на организованном митинге.
— Большевики полагают, что есть два сорта людей в России: те, кто за них, и те, кто против них, и нет человека среди вас, который мог бы остаться в стороне от этого выбора, — энергично вещал я толпе собравшихся людей. — Или вы воюете за большевиков, или вы сражаетесь с ними, и это не мое решение — это то, что решили красные "товарищи". Если большевики опять придут, то, черт побери, я буду драться с ними так, как я хочу, и побью их, как мне нравится, и я не буду нуждаться в вашей помощи!
«Говорил, говорил и обделался», — подумал я, удрученный банальностью своего заключительного напутствия. Смазал впечатление...
Как я уже упоминал, Сальск не был административным центром Сальского округа (им была станица Великокняжеская). Но я все равно, при помощи своих солдат, продавил резолюции об избрании меня, любимого, атаманом этого степного округа. А то как же - столько личных денег на эту авантюру потратил. Впрочем, местные авторитеты, заправлявшие тут при царском режиме, мне в этом не препятствовали, так как я сразу объявил им, что собираюсь быть "свадебным генералом". То есть номинальным руководителям. Управлять они будут по старинке, но вот налоги мне нужны для содержания армии. А так мое место в руководстве восстанием в Области. Теперь судьба казачества будет решаться под Новочеркасском и Ростовом. Если проиграем там, то и здесь не удержимся. Медлить нельзя. Можно проигрывать битвы и, тем не менее, выигрывать войны.
Все же пришлось мне задержаться в городке до следующего утра. Большевики разбежались, и многие отсиживались на чердаках или в погребах тут же, в городке. Кроме того, здесь было множество людей, сочувствующих Советской власти. К счастью, они нам были известны практически поименно. Нельзя оставлять недобитого врага за спиной, чревато. Китайцы -каратели у меня есть, так пусть отрабатывают свои повышенные оклады. Как у красных палачами работали, так пусть и продолжают. Пусть большевики сами вдоволь хлебают заваренную ими стряпню, им просто идет обратка.
Сталин все равно этих "красных бешеных собак" к стенке поставит, так что мы просто выступим "по заветам вождя" с опережением графика. Раз народ так жаждет расстрелов - значит будут расстрелы! Что до меня, то я за поддержание порядка среди простого люда, и если тумаки идут ему на пользу и делают жизнь лучше для всех, вы не найдете меня среди тех, кто прыгает между тираном и его жертвой, крича: "Остановись, жестокий деспот"!
Нельзя выделятся на фоне местных, как гласит пословица: "Среди слонов - надо трубить, среди петухов - кукарекать, а следи козлов - блеять!" Кроме того, как любил говорить И.В. Ленин: " Сейчас каждая наша победа в первую очередь должна быть победой политической". Так что мне необходимо вбить клин и посеять рознь между китайцами и большевиками. Пусть смотрят друг на друга с подозрением. Разделяй и властвуй! Для этого никаких денег не жалко. Кроме того, меня изрядно бесит чрезмерная мягкотелость и гуманизм, пока проявляемые белыми к своим противникам. Милосердие до хорошего не доводит.
Иногда красные главари ( тот же Голубов, Подтелков и Кривошлыков) по несколько раз оказываются в руках белых и те, вместо того чтобы поставить их к стенке, их просто отпускали, втайне надеясь, что если судьба к ним будет неблагосклонна, то к ним в ответ будет такое же гуманное отношение. Как бы не так! Сразу как военное счастье переменяется, так красные без особых сантиментов расстреливают своих спасителей, памятуя, что "нет человека - нет проблемы" а "мораль, совесть и милосердие " Советская власть давно отменила. Излишнее благодушие всегда заканчивается кровью твоих людей. Так что уж лучше чужую проливать, чем свою. Так что этих подлых негодяев щадить нельзя, ничего человеческого в них нет, они сами себя поставили за грань добра и зла. Вы знаете, какое главное оружие большевиков? Это — ужас, чистый ужас, и значит, я должен быть ужаснее, чем мой враг, а мой злобный враг в этом краю поистине ужасен.
Кроме того, мои китайцы должны сами себя обеспечивать, так что грабежи неизбежны, и пусть они будут узко направленными. До вечера солдаты Шэн Сю-Чена ликвидировали в городке более сотни большевиков и два десятка их пособников. А мне еще минус двести грамм золотых изделий с суммы долга долой, китайцы сами их нашли в имуществе погибших. А те в свою очередь видно уже успели награбить где-то. В веселое время мы живем, популярный ныне лозунг "грабь награбленное" подразумевает, что если есть какое лакомое имущество у другого, то оно явно приобретено грабежом, и отобрать его для себя не только можно, но и необходимо.
Так что покинули мы освобожденный Сальск только утром 23 марта 1918 года. По старому стилю. Мы не говорим никому, что мы делаем или куда идем, мы просто идем туда и делаем то, что хотим. И опять у меня почти нет людей. Деньги я решил придержать, больше их не мотать как китобой, вернувшийся в порт, не оплачивать установление белой власти в крае из своего кармана. А значит, чтобы охранять Сальск, я в помощь местным партизанам оставил отряд калмыков Джа-Батыра численностью в 40 человек. И то это очень мало. Но взять бойцов больше негде.
Пять калмыков ранено, оставили их выздоравливать, как и двоих китайцев. Конечно, одного остолопа легко заменить другим, потеря невелика, но зачастую убитый или раненый солдат — это еще и пропавшее снаряжение, а оружие и амуниция
