Александра - Олег Ростов
Перед самым нашим отъездом, к укреплённому поселению подошёл большой обоз со стороны Литвы. Вои боярина засуетились, встали на стенах. Но это оказалось не войско, хотя оружных там было достаточно. Это ехал какой-то знатный литвин, боярин в Москву, а кроме него ещё какой-то знатный дворянин, маркиз из имперцев немецких. На пароме их переправили. В поселение их не пустили. Пустили только самого боярина с маркизом и несколькими воинами.
— Здравствуй, Фёдор! — поприветствовал старшего боярина литвин. Вяземский-старший усмехнулся.
— И ты Михайло будь здрав. Что это ты здесь?
— Да вот, в Москву еду со всем двором своим, с семьёй, да казной. Великому князю на службу.
— Перебежать решил, Михаил?
— Но ты же перебежал к отцу нынешнего князя Московского.
— Перебежал. То правда. А это кто у тебя?
— Маркиз фон Клаузиц. Представитель Императора Священной Римской империи германской нации. Он едет тоже в Москву. С ним его люди.
— Тебя боярин и семью твою я размещу. Людей твоих оружных извини, не могу, сам понимаешь, хоть и знакомцы мы с тобой. Так как у меня здесь крепость пограничная.
— Я понимаю, Федор. И нет обиды у меня. Сам так же бы сделал. Но ещё помощи прошу, вернее не я, а маркиз. Племянник его болен.
— Чем болен? Заразой чёрной? — Отшатнулся боярин. Всё верно, тогда чумы боялись особо сильно.
— Нет. Он животом мается. Совсем плох. Не знаем, что у него.
— Понос кровавый?
— В том то и дело, что нет. Есть ли лекари у тебя? Может посмотрят. Жаль юнака, молод он совсем. Как Василий твой.
Я стояла вместе с боярыней. Позади меня Елена была. Боярыня как раз перед этим коржец с медовухой подавала литвину. Я тронула за рукав боярина Фёдора. Он оглянулся.
— Я могу посмотреть болящего.
— А ежели он чёрной хворью болен?
— Всё равно посмотрю. Если ей болен, то скажу. Но думаю, что чумы нет, иначе они все уже заразились бы.
— Хорошо княгиня, посмотри. — Боярин повернулся к литвину. — Сейчас с тобой пойдёт княгиня Александра Вячеславовна. Она посмотрит юношу того.
Боярин Михаил с любопытством взглянул на меня. На мне была чоба, но парадная. С вышивкой, доходившая мне чуть ниже колен. По бокам небольшие разрезы. Вместо камуфляжных штанов шаровары шёлковые темно-синего цвета. Дорогущие зараза. Но это мне боярыня подарила. Шаровары были не сильно широкие, чуть свободные. На ногах сапожки до колен. Причём, когда местный сапожник шить их начал, я настояла, чтобы шил с разделением на правый и левый. Нарисовала лекала ступней обеих ног. Он тогда удивился. Так как шили пока ещё без этого разделения. То есть, любой сапог подходил как на левую, так и на правую ногу. Мне такой креатив не понравился. В конце концов, он пошил, под моим чутким руководством. С каблучком, остроносые, но концы загнуты не были, как у всех остальных. Ибо мода такая была восточная. Зато попросила сделать на носок медную накладу. Получилось красиво. Но красота была для меня вторична. Зато если таким носком зарядить куда-нибудь, особенно по голени или мужчине между ног, мало не покажется, а возможно, что и без своего хозяйства отбитого останется. На каблучок подковку. Тоже вещь ценная. Иван потом, глядя на мои сапоги пошутил: «Тебя как породистую кобылку подковали. Сашенька!» Оба посмеялись. На голове была кубанка. Я спокойно сошла с крыльца.
— Где болящий?
Меня провели за стены укреплений. В одной из карет лежал совсем молодой парнишка, лет 16–17. Бледное лицо.
— Расстегните камзол. — Велела я. Расстегнули, вытащила из штанов рубашку. — Где больно? — Парню перевели.
— Живот болит. Больно.
— Покажи язык. — Он показал. На нём был белый налёт.
— Пить. Дайте пить. — Попросил он.
— Воды не давать. — Резко сказала я. Потрогала лоб. Температура. Взяла его правую руку, нащупала пульс и стала считать, смотря на секундную стрелку часов. Народ вокруг молчал. Многие пялились на мои часы. Пульс 90 ударов в минуту. Дьявольщина, тахикардия. Всё понятно, у парня аппендицит. На животе имеется вздутие. Как бы не поздно было.
— Так, — посмотрела на окружающих, — берите его и несите в горницу. Быстро.
Какой-то разодетый мужик подошёл ко мне. Стал спрашивать по не нашему. Немецкий я не знала. Но даже если бы и знала, он сейчас отличается от современного. Посмотрела вопросительно на боярина Михаила.
— Это маркиз фон Клаузиц. Он спрашивает, что с его племянником?
— У его племянника воспаление червеобразного отростка слепой кишки — апендикса. Если ничего не предпринять, он умрет страшной смертью в мучениях.
— Господи Иисуси. — Перекрестился боярин. Перевёл маркизу. Маркиз что-то спросил. Боярин перевёл. — Маркиз спрашивает, что можно сделать?
— Нужна немедленная операция. Пусть его несут в терем.
Мы вернулись назад за укрепления. Боярин и все стоявшие там посмотрели на больного. Потом на меня.
— Батюшка. — Я впервые так назвала старого боярина. Заметила, как блеснули его глаза. Но он не выдал это ничем. — Молодого маркиза нужно оперировать. Иначе он умрёт.
— Княгиня, а если он здесь умрёт? Ты понимаешь, что нас могут обвинить в его смерти? А этот маркиз имперский посланник.
М-да, что-то я не подумала. Но что делать? Бросать парня? Тогда он гарантированно умрёт от перитонита и сепсиса.
— Мы не можем его бросить. Но маркиза нужно предупредить, что его племянник может умереть. Я не знаю, насколько сильно развился у него недуг и каждое мгновение промедления, только ближе подводит его к смерти.
— Александра Вячеславовна, доченька, а ты уверена, что сможешь помочь? Дело то серьёзное.
— Я постараюсь. Я уже делала такие операции. Главное, чтобы поздно не было.
— Хорошо, пусть несут. Говори, что нужно делать.
— Горячей воды, тряпиц чистых, зелена вина, то есть перевара. И ещё знахарку срочно ко мне. Пусть возьмёт с собой сонное зелье, если есть. Я знаю. У неё было.
Боярин отдал повеления. Пара человек на конях выскочила из крепости. Молодого маркиза занесли в терем. Положили там же, где я оперировала Евсея. Евсей, кстати, уже вставал. Чувствовал себя всё лучше и лучше. Смотрел на меня благодарными и преданными глазами. У меня для такой операции было практически всё — скальпели, их всё таки сделал местный кузнец. Пока делал мне хирургический инструмент, я ему весь мозг выела чайной ложкой. Под конец он взмолился боярину и попросил спасти его от боярыни иначе смерть ему. Так же были зажимы и несколько хирургических игл. Одного стального, булатного кинжала оказалось мало и боярин, сокрушаясь, отдал ещё один. Глядя, что из них сделали, он чуть не плакал. Все хирургические инструменты были отполированы. Так же у меня был кетгут. Саморассасывающаяся нить. Вот с ней пришлось помучится. Девушки и женщины, которые мне его делали, под моим чутким руководством тоже запарились. Как известно кетгут делают из тонких кишок крупного рогатого скота или овец. Делать его сложно, но даже в этих условиях выполнимо. Сначала отделяют мышечную основу кишок. Потом обрабатывают их поташем. Далее механическая обработка скрепками. Разрезают на ленты. Отбеливают, окуривают сернистым газом, в нашем случае дымом, ополаскивают в слабом растворе уксуса. Все ингредиенты у меня имелись. Но процесс был долгим и мучительным. Знать то я знала из университетского курса. Мало того, у меня в справочнике даже имелось описание производства. Но вот самой делать ранее не приходилось. Пришлось помучиться. Но, в итоге, сделали несколько метров кетгута. А то шёлковых нитей не на пасёшься. Да и как шёлковой нитью сшивать внутренние швы? Она больше подходит для наружных. Мне оставалась только анестезия. Эфира у меня не было, хотя Елена пыталась его сделать. Но у неё не хватало необходимых вещей для изготовления. Она сказала мне, что нужны колбы стеклянные, а так же перегонный куб. А это была проблема. Но выход нашёлся. У травницы был настой на мухоморах. Он работал, как анестетик. Напоил человека и всё, клиент пошёл бродить сонными долинами в виртуальном мире. Главное не переборщить.
Юного маркиза раздели полностью. Кошмар какой. Пахло от него довольно не хорошо. Непонятно сколько не мылся. Сказала,
