Алый флаг Аквилонии Спасите наши души - Александр Борисович Михайловский
- О чем вы хотите с нами говорить? - выкрикнул он. - Лучше расстреляйте нас сразу, мы вам все равно ничего не скажем!
- А зачем нам вас расстреливать, юноша? - с легкой усмешкой сказал подпоручик. - Мы просто хотели с вами поговорить, но если бы этот разговор начался на равных, то какой-нибудь кретин с вашей стороны непременно схватился бы за оружие. Мои люди, знаете ли, и вооружены, и подготовлены к ведению агрессивных переговоров на свежем воздухе гораздо лучше, чем ваши моряки-краснофлотцы. Но нам такого было не надо. Глупо же будет, если русские станут убивать русских из простого непонимания. Позвольте представиться, товарищи: Акимов Алексей Николаевич, подпоручик морской пехоты корпуса его неимператорского высочества Великого князя-консорта Цусимского Александра Владимировича Новикова. Для меня это, собственно второй перенос: сначала - из две тысячи семнадцатого года в год тысяча девятьсот четвертый, на русско-японскую войну, а потом -из тысяча девятьсот седьмого года, с Константинопольской наступательной операции сюда...
Вот это слово «товарищи», сказанное обыденным тоном, заставило меня поверить и в две тысячи семнадцатый год и во все прочее. Царские офицеры этого слова вовсе не знали, а для беляков оно было наихудшим ругательством.
- ... в год за сорок тысяч лет до нашей эры, господин Акимов, - неожиданно для самого себя сказал я в продолжение его речи.
- О, как интересно! - сказал подпоручик Акимов. - Будем знать. Только вот должен сказать, что слово «господин» у нас в корпусе морской пехоты не в ходу: Александром Владимировичем с самого начала заведено, что все мы - и офицеры, и унтера, и рядовые бойцы-морпехи - являемся товарищами по оружию. Вот так, това рищ...
- ... капитан-лейтенант Голованов, Николай Иванович, - добавил я, правильно поняв вопросительную интонацию в конце фразы моего собеседника.
- Ну что же, будем знакомы, Николай Иванович, - сказал подпоручик Акимов. - Только вот обстоятельства этого знакомства слегка напрягают. Ушли в ночной поиск в обход Ускюдара в ночь с девятнадцатого на двадцатое августа тысяча девятьсот седьмого года, но сбились с пути и вышли уже здесь...
- Погодите, товарищ Акимов! - воскликнул Чечкин. - Я ничего не понимаю... Ведь Российская империя не воевала с Турцией в тысяча девятьсот седьмом году, война началась в четырнадцатом, и не было никогда никакой Константинопольской наступательной операции...
- Это в вашем мире не было, - твердо сказал Акимов, - а в нашем все это было, как и многое другое, о чем вы не имеете понятия. Но здесь, в диких временах, воевать нам уже не с кем, а надо думать, как выжить и не опуститься до уровня местных. Поэтому и мы, и вы, и те, другие, на том берегу, должны соединиться в одно целое, чтобы вместе противостоять этому миру. Ведь все мы русские, пусть даже происходящие из разных миров и времен, и должны поддерживать друг друга.
В голосе подпоручика звучала такая уверенность, что я сразу поверил его словам. Да и нельзя было допустить, чтобы мы ушли в Аквилонию, а другие товарищи остались здесь блуждать в холмах без связи и надежды. Не думаю, что товарищ Грубин и его соратники откажутся принять дополнительных поселенцев. Напротив, я уверен, что они очень не одобрят, если мы попытаемся утаить эту информацию от прочих наших соотечественников. Ведь команду нашей лодки они пригласили к себе сразу, как только мы бросили клич на аварийной волне. Если товарищ Грубин, перечисляя тех, кто уже присоединился к ним для совместной жизни, упомянул древнеримских легионеров, а также каких-то кельтов-думнониев и басков-аквитанов, то неужели они откажутся принять к себе русских, даже если они происходят из другого мира, отличающегося от нашего своей историей?
- Мы тоже не против объединения, товарищ Акимов, - ответил я. - Мы видим, что вы нам не враги, а одиночкам и даже малым группам тут не выжить...
- Опустите оружие, парни, это точно свои, - с облегчением произнес подпоручик Акимов и добавил в мой адрес: - Прошу извинить за некоторую грубость, товарищ капитан-лейтенант. Теперь ваши люди могут подобрать свои винтари и пистолеты. Мир?
- Мир! - ответил я, подбирая с земли свой пистолет и убирая его в кобуру.
- Николай Иванович, - сказал подпоручик Акимов, когда мы снова вооружились и двинулись в путь вдоль берега своим прежним маршрутом, - а теперь ваша очередь рассказывать свою историю. Ведь о том, как мы дошли до жизни такой, я вам уже поведал.
Я и рассказал - начиная с атаки румынского эсминца на траверзе Констанцы и заканчивая тем, для чего мы идем в разведывательный поход по берегу Босфора. Мой рассказ, а особенно сведения о том, что в этом диком и пустом мире где-то существует созданное русскими людьми двадцать первого века государство Аквилония, собирающее под свое крыло не только русских и советских соотечественников, но и вообще всех выходцев из более цивилизованных времен, заставили товарища подпоручика призадуматься.
- Знаете что, Николай Иванович, - сказал он, - я со своим взводом, пожалуй, присоединюсь к вам в походе в эту Аквилонию. Теперь мы одна команда, и вы, товарищ капитан-лейтенант, среди нас самый старший по званию, поэтому прошу вас принять общее руководство объединенным отрядом.
- Так это, товарищ Акимов, еще не все ваши люди? - спросил я, оглядывая шагающих рядом до зубов вооруженных и донельзя суровых морских пехотинцев.
- Да, - подтвердил тот, - минимальная тактическая единица морской пехоты - это взвод, так, в полном составе, мы и попали в этот мир. Наш лагерь разбит на мысу - там, где в цивилизованные времена располагался пригород Стамбула Ускюдар, он же Скутари. Вашу команду наши часовые заметили, когда вы стояли на берегу и что-то обсуждали. Когда мне об этом доложили, я взял первое отделение и выдвинулся вперед посмотреть на новых товарищей по несчастью.
- Понятно... - кивнул я и спросил: - Скажите, товарищ Акимов, те люди на противоположном берегу - они тоже из ваших или другие?
- В какой-то мере они из наших, - сказал подпоручик, - потому что тоже русские, как и мы с вами, а в какой-то мере они другие, потому что находящиеся там два взвода морской пехоты происходят из разных миров. Один взвод - из мира, похожего на наш, только в сентябре тысяча девятьсот восьмого
