Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки (СИ) - Ежов Сергей Юрьевич

Я лежу, молчу и тихонько радуюсь. Есть мне от чего радоваться: очень я опасался (или опасалась? — я сильно путаюсь в своей личности, с тех пор как живу в этом теле), что меня будут привлекать и возбуждать мальчики и мужчины. А вот фигушки! Меня даже Ленуська, сестрёнка неродная волнует, особенно когда, наплевав на моё присутствие, начинает переодеваться. Но с Ленуськой всё просто: надавал ей щелбанов, чтобы не забывалась, да и дело с концом. А на репетициях постоянно общаюсь с Ириной Сергеевной. Тут тоже тяжкая судьбина: одевается она, по летнему времени в лёгкие блузки и юбочки, или ещё более лёгкие платьица. А под невесомой одеждой только тончайшие трусики да полупрозрачный лифчик. И обсуждая какие-нибудь вопросы, она садится рядышком, едва не касаясь моих коленей своими, а когда наклоняется… В общем, это ужасно нелегко. Словом, гормоны во мне бушуют и настойчиво требуют выхода, тем более что я знаю, насколько это приятно.

Девчонки из ВИА, чувствуя что-то, повадились демонстрировать то груди, то коленки. Разумеется, всё это неумело, по-детски, почти неосознанно, но, чёрт побери, с таким чувством!!! Парни ещё чуть-чуть и начнут хмуриться, глядя на это безобразие.

— Эй, ты! — донёсся до меня гневный шёпот — Хватит подглядывать, иди сюда!

— Это вы мне?

— Тебе, тебе! Давай сюда, и быстро!

Да… Припекло дамочку, очень её понимаю. Ну, раз зовёт, пойду. Здесь в заборе сделан лаз, Бобрик мне его показывал, когда привозил в гости, знакомить с родителями и прочей роднёй. Лаз давнишний, ещё от прежних хозяев дома остался. Подхватываю трусы, вешаю их… ну вы поняли на что, и, опираясь на костыли, иду навстречу приключению. Преодолев забор, оглядываюсь: а здесь уютненько, и относительно безопасно: кругом кусты, и до дома метров десять.

— Ну-ка сними свою тряпку! — командует женщина.

Подчиняюсь, а сам жадно рассматриваю лежащую передо мной красавицу. Чёрт подери, а ведь до чего аппетитная фемина!

— А ты совсем немаленький! — задыхающимся голосом говорит женщина — Иди ко мне, скорее!

Делаю два шага вперёд, нависаю над женским телом, вцепляюсь в её губы поцелуем и…

— Ах! Ах! Ах!

А женщина-то вовсе и не женщина. В смысле, женщиной её сделал я. Только что. Ну что тут остаётся! Включаю все свои умения, всё-таки женская физиология мне совсем не чужда, и начинаю ласкать прекрасное нежное тело. Умения не пропали, старания принесли успех: женщину сотрясает волна наслаждения. Первая, вторая, третья… Тут к финалу приближаюсь и я. Хотел отстраниться, но прекрасная партнёрша не даёт того сделать: обхватив меня руками и ногами, она буквально вжимает моё тело в своё, и через короткое время нас накрывает совместный оргазм.

Чёрт подери! До такого результата мы с Бобриком шли долгие два года, но и то сказать, как я, так и Бобрик были совершенно неопытными. А тут… А что тут… Тут сказался мой опыт. Как говорится, опыт и мастерство не пропьёшь.

— Я тебя люблю, мой мальчик! Как тебя зовут?

Хм… Случайный секс — хороший повод для знакомства. Это говорит во мне циничное эго из будущего.

— Юрий. А тебя?

— Елизавета. Лиза.

Чёрт! А тут попахивает двойным плагиатом: мало того, что сейчас обворую Губина, так ещё и хорошего автора попаданческого романа из будущего. Широко улыбаюсь.

— Мы ещё увидимся?

— Непременно. Только сейчас убегай к себе, Юрочка, а то, застигнут нас, нехорошо выйдет.

— Хорошо.

— В следующий раз я сама к тебе приду. Не надо тебе с больной ногой рисковать.

Какой там уходить? Руки сами потянулись к женщине, наши губы нашли друг друга, и вихрь сладострастия снова накрыл нас. Мне опять пришлось закрывать рот Лизы, где поцелуем, а где и рукой — дамочка совершенно не может себя контролировать.

Только мы оторвались друг от друга, как от соседского дома послышался шум: кто-то идёт. Подхватываю свои костыли, и мчусь к лазу в заборе. Сквозь сдвигающиеся доски вслед за мной успели пролететь ещё и мои трусы. Успели, хвала аллаху, салам Будде. Отползаю на свою кровать и падаю брюхом кверху: мой труп не кантовать, при пожаре выносить первым, и вообще, не будить до лета!

Хорошо-то как!

Забываюсь блаженным сном…

ПГТ Троебратский, 09.00. 01.09.1970 года, вторник

Двор школы быстро заполняется. Первыми в школу пришли учителя и суетятся внутри, в классах, устраняя последние действительные или мнимые недостатки. А во дворе кучками толпятся школьники: робкие младшеклассники, многие с родителями, суетливые ученики средней школы и солидные старшеклассники. Все нарядные, наглаженные. Мальчики в костюмах, девочки в форменных чёрных или коричневых платьях и белоснежных передниках. Почти все со значками: комсомольскими у старшеклассников, пионерскими и октябрятскими у младших. Кое-кто без галстуков и без значков: это хулиганы, двоечники и второгодники. Не самые приятные существа, они существуют в некой зоне отчуждения: с ними остальные школьники разговаривают, шутят, но держатся несколько отстранённо.

Я вместе с другими участниками ВИА пришёл пораньше, чтобы подготовиться к выступлению. Место нам определили на крыльце, с правой стороны. Здесь двери закрыты, все ходят через левые двери. Ребята ужасно волнуются, всё-таки первое выступление. Ещё сильнее волнуется Ирина Сергеевна, одному мне всё поровну, вот и беру на себя функцию успокоителя.

— Ребята, признавайтесь, кто забыл слова?

— Не забыли… Никто… — слышатся растерянные голоса.

— А мелодии кто забыл? Ну-ка по-честному!

— Да никто не забыл.

— Так чего вы волнуетесь, а, братцы-кролики? Неужели вы испугались своих одноклассников и мелюзги? Мы перед самим директором не струсили, что нам всякая мелочь?

Ребята запереглядывались, заулыбались. Это хорошо. Ступор прошел. Ирина Сергеевна тоже повеселела, ожила, вспомнила о своих обязанностях.

— Кайрат, ты проверил электричество?

— Конечно, Ирина Сергеевна! Вон на блоке контролька светится.

— Юрий, не забыл порядок исполнения?

— Не забыл, Ирина Сергеевна. У каждого перед глазами тексты и аккорды в том порядке, в каком будем исполнять.

Первым слово предоставили председателю поселкового Совета. Вообще-то он всегда ходил на первое сентября в залининскую школу, но тут явился к нам: хочет послушать наш ВИА. Второй дали слово представительнице РОНО39, неизвестно каким ветром занесённую в нашу железнодорожную школу. Наша школа относится к другому ведомству, к железной дороге, у нас своё начальство, свои проверяющие. А последним слово взял директор. Он кратко поздравил первоклашек, потом всех остальных с Первым Сентября, и представил нас: школьный ВИА «Ария».

Ну, мы и выступили. Четыре песни, которые мы запланировали для выступления, были отрепетированы нами до автоматизма, так что никакое волнение нам не помешало. Разумеется, сорвали бешеные аплодисменты и шквал завистливых взглядов от парней и девчонок из числа амбициозных личностей, и просто восхищённые улыбки и взгляды — от всех остальных.

Далее всё пошло по-прежнему: вдоль рядов прошелся десятиклассник, несущий на плече очаровательную первоклашку, звонящую в колокольчик, и школьники повалили в классы.

Мы остались: надо убирать инструменты, чем мы и занялись. Вернее, занялись все кроме меня: я-то ещё ковыляю с костылями. Управились и с этим, и пошли по своим классам.

Я зашел в свой класс, кабинет истории, и стал искать взглядом куда сесть. Бобрик рассказывал, что он все школьные годы, с первого до последнего дня просидел с Геной, но тут Гена демонстративно отвернулся, а рядом с ним, угрюмо глядя на меня, устроилась Оля Чернышевская. Хе-хе! Совет вам да любовь, недоделки!

Но проблема остаётся: куда бросить мослы? Заняты все парты, впрочем, кое-кто сидит по одному. Ковыляю вдоль ряда на «камчатку», и чувствую, как меня трогают за ладонь.

— Юра, если хочешь, садись со мной.

Смотрю на девочку: худощавая, некрасивая, с двумя толстыми и длинными косами. Смотрит на меня и страшно волнуется: а ну как откажу! Как же тебя зовут, добрая и робкая девочка? А! Вспомнил! Дина Нурпеисова! Бобрик показывал мне её на снимках его класса. Нехорошая у неё была судьба в той жизни: муж попался пьющий, промучилась она с ним лет десять, пока тот не отравился какой-то политурой. Второй муж, с которым она прожила ещё десять лет, бросил её с двумя детьми, и ушел к начальнице своей фирмы, в сволочные девяностые годы.