Бояръ-Аниме. Романов. Том 9 - Владимир Кощеев
А хор поддержал его громче, ярче. Будто ставя точку в этой части обряда.
— Аминь.
И вновь стал молиться его святейшество, а хор поддерживал его, дополняя и окрашивая голос Патриарха Московского и Всея Руси своими распевами. Периодически подключались и дорогие гости — я четко слышал голос отца за своей спиной, вторящий хору.
Все пространство в соборе заполнилось ощущением глубокой сопричастности и единения. Да, не все присутствующие на нашем венчании благородные люди ладят между собой, но сейчас, в этот самый момент, когда звучит голос Патриарха Московского и Всея Руси, когда хор выдает в нужных местах усиленные множеством тембров слова, общество превращается в монолит.
Я бросил взгляд на Викторию. Она смотрела строго перед собой, но ее взгляд показывал, что сама девушка присутствует здесь лишь физически. Ее словно подняло на общей волне и понесло в этом мощном душевном потоке.
Мое сердце билось в такт звенящего кадила в руках патриарха Мефодия. Может быть, он и не самый хороший глава Русской Православной Церкви, но провести обряд он умеет. Даже мне тяжело не впасть в этот транс, навеянный пением молитв, но я чувствую себя на своем месте.
Это мое венчание. Это моя невеста. Это моя семья. Это мои люди вокруг. Это моя земля. Это мой народ.
Украдкой замечаю блеск в глазах государя, по-прежнему стоящего за плечами Виктории. Наверное, и Михаил II сейчас ощущает то же, что и я сам. Но в его случае масштабы куда больше.
— Аминь, — выдал хор, завершая молитву, и воцарилась тишина.
Патриарх Мефодий медленно повернулся, взяв в руки первый из золотых венцов. Бросив взгляд в сторону государя, словно спрашивая его разрешения, после чего его святейшество встал напротив меня и объявил:
— Венчается раб Божий, Дмитрий, рабе Божией, Виктории, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь, — произнося слова, он снова крестил меня, повторяя формулу трижды.
Отец поднял руку над моей головой, удерживая венец. А патриарх подошел к моей невесте.
— Венчается раба Божия, Виктория, рабу Божию, Дмитрию, во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа, аминь.
Государь принял венец над ее головой с довольной улыбкой на губах, уже не скрывая своего отношения к происходящему. А патриарх продолжил благословлять нас:
— Господи Боже наш, славою и честию венчаю я.
Вновь зазвучали молитвы. Патриарх прерывался, когда наступала очередь настоятеля заговорить, и вновь звучал хор, а его святейшество просил благословения для всего православного народа, его воинов, несущих службу, государя и нас с Викторией.
Затем в руках патриарха Мефодия появилась золотая чаша с кагором.
— Господу помолимся, — протянул настоятель.
— Господи, помилуй, — подхватил хор.
Попросив благословения для нас, его святейшество дал нам трижды отпить из чаши. А затем, взяв за руки, повел вокруг аналоя. Государь и отец шли за нами, придерживая венцы над нашими головами.
Хор же вместе с патриархом запели тропари. Когда звон голосов затих, его святейшество приподнял венец над моей головой.
— Возвеличься, жених, как Авраам, и будь благословен, как Исаак, и умножься, как Иаков, шествуя в мире и исполняя в правде заповеди Божии, — произнес он, после чего повернулся к Виктории. — И ты, невеста, возвеличься, как Сарра, и возвеселись, как Ревекка, и умножься, как Рахиль, веселясь о своем муже, храня пределы закона: ибо так благоволил Бог, — приподнимая и ее венец, проговорил патриарх Мефодий.
Настоятель призвал к новой молитве, и вновь зазвучали голоса хора. А посреди молитвы патриарх снял с нас обоих венцы, знаменуя тем самым, что мы обвенчались перед людьми и Богом.
Но обряд продолжался. Патриарх Московский и Всея Руси продолжил молитвы, его поддерживал хор, пока не прозвучали последние слова:
— Отец, Сын и Святой Дух, всесвятая и единосущная и живоначальная Троица, единое Божество и Царство, да благословит вас, и да подаст вам долголетие, счастье в детях, успех в жизни и вере, и да исполнит вас всех благ на земле, и да удостоит вас вкусить и обещанных будущих благ, по ходатайствам святой Богородицы и всех святых, аминь.
— Многая лета, многая лета, — затянул хор.
Под это повторяющееся пение патриарх отвел меня к иконе Спасителя, которой я, перекрестившись, поклонился. Затем его святейшество подвел Викторию к иконе Божьей Матери. И вновь собрав нас рядом, отец Мефодий произнес свое напутствие:
— Помните о том, что перед Богом отныне вы — одно целое, — сказал он, переводя взгляд с меня на Викторию. — Впереди у вас долгий путь, и будут сложности, такова земная юдоль всех людей. Но вы пройдете через все препятствия, если будете помнить, что Господь уже принял вашу клятву, и в глазах Его вы — одно целое, неразлучное и неделимое.
На миг на его лице возникла улыбка.
— Поддерживайте и любите друг друга так же, как любите сегодня. Отныне вы — Дмитрий Алексеевич Романов и Виктория Львовна Романова. Одна семья князей Красноярских.
Договорив, он отступил, знаменуя окончание обряда. А мы с Викторией обернулись к гостям.
Для нас настала пора принимать поздравления, и, разумеется, первым к нам обратился государь Русского царства.
Встав перед нами, Михаил II улыбнулся настолько радостно, что я успел начать подозревать его в намерении объявить меня цесаревичем. Царь уже неоднократно одаривал меня в такие моменты, и сейчас мог бы произнести нечто подобное, вводя всех присутствующих в шок и трепет.
— Совет да любовь, дети, — произнес государь, прежде чем отступить в сторону.
А к нам уже прошли Романовы. Отец улыбался открыто и счастливо, матушка промокнула платочком уголки глаз. Обнимая нас и целуя в щеки, вскоре князья отступили, освобождая место для Инги Валентиновны.
— Деточка моя, поздравляю, — всхлипнула боярыня Морозова, крепко сжимая Викторию за плечи. — Главное — будь счастлива. Дмитрий, береги мою дочь.
— Непременно, Инга Валентиновна, — ответил я, после чего получил поцелуй в щеку.
Подошли Демидовы в полном составе. Дед окинул мою супругу внимательным взглядом, прежде чем произнести:
— Совет да любовь, новобрачные, — сказал он, обнимая нас обоих, после чего добавил тише: — Я жду от вас княжича Демидова в самое ближайшее время. Дмитрий, не подведи старика!..
И пока пунцовая от смущения Виктория переводила дыхание, я с улыбкой расцеловался с бабушкой и сестрами.
Гости потянулись одной бесконечной цепочкой, но
