Колхоз: назад в СССР - Павел Барчук
На радостях, доне́льзя довольный собой, принялся осмыслять свое будущее. Попутно, так как жрать хотят не только куры, навалил себе этой странной каши. Она оказалась вообще не соленая, не сладкая. Безвкусная. Да ещё и холодная. Естественно, микроволновку даже не пытался искать. Не дурак же я. Откуда ей тут взяться. Пока глотал ее кусками, вспоминал повара, который работал в нашем доме. Имею в виду в настоящей жизни. Эх… Сейчас бы не отказался от тех завтраков и обедов, которые подавали к столу.
С горем пополам набив желудок, отправился в магазин. Его мне ещё вчера показал дед Матвей. По дороге продолжал строить планы.
Итак. Что мы имеем? 1980 год — это неплохо. Можно мутить дела без опасения угодить на Колыму. В колхозе особо не развернешься, но, мысль имелась следующая.
Самогон. Не давал мне покоя. А точнее не он сам, а тот аппарат, который использовали для его приготовления. Почему? Да потому что система его выгона весьма близка к производству виски. В свое время, интереса ради, изучил процесс, потому как на полном серьезе думал замутить небольшой заводик. Иногда становилось скучно. Все при деле. Мать в думе тусуется. Отец вообще дома хрен бывал. Сестрица в компании вечно. То поездки, то встречи. И вот в минуты просветления думал, какое бы дело себе завести. Заниматься надо тем, в чем ты больше всего разбираешься. Я, вполне понятно, лучше всего разбирался в бухле и телках. Ну с девками не вариант. Родители костьми лягут, и в данном случае не дадут развернуться. Все же репутация семьи плюс государственная служба обоих. Вот вискарь… Поэтому всерьез рассматривал данную перспективу.
Напиток этот, на самом деле, вовсе не сложен в изготовлении. Солод, он и есть солод. Пророщенный ячмень нужен. Главное — это момент, когда сушится солод, и бочки, в которых выстаивается виски. Вот в чем особенность, самый, так сказать, смак. По сути же, процесс выглядел следующим образом.
Отборный ячмень сушат и замачивают на 1-2 недели, чтобы зерна начали прорастать. Но столько времени у меня нет, поэтому процесс надо будет ускорить немного. После этого злак становится соложеным и готов к дальнейшей обработке.
Пророщенные зерна вынимают из воды и сушат горячим дымом от горящего торфа, древесного угля и буковых стружек. Это самый важный этап производства, потому что именно на нем виски приобретает свой неповторимый «копченый» вкус. Вопрос. Где взять торф? Ответ вполне ясен, найти. Ровно, как и буковые стружки, а точнее то, чем их можно заменить. С древесным углем, надеюсь, проблем не будет. Так. Дальше.
Готовый солод хорошенько размельчают и заливают кипятком на 12 часов.
Сусло переливают в специальные чаны, добавляют дрожжи и оставляют смесь бродить. В результате получается легкая бражка или солодовое молоко крепостью около 5%. Чан найдется, кипяток, естественно тоже.
Брагу подвергают двум или трем перегонкам в дистилляционных кубах. Вот в качестве куба, как раз, и нужен самогонный аппарат. Главное, отделять "головы" и "хвосты", первую и последнюю порцию, которая как раз имееет сивушный запах. Идеально. После первого круга получается «слабое вино» крепостью 20%, после второго — уже почти настоящий виски с содержанием алкоголя 70%. Напиток разбавляют водой до 50-63.5% и отправляют на последний этап, как минимум три года выдерживают в дубовых бочках. Идеально, если в этих емкостях уже хранились другие алкогольные напитки: они обогащают вкус шотландского виски. Трёх лет у меня, конечно, нет. Поэтому, я поступлю следующим образом. Первую партию сделаю без выдержки, по принципу текилы. Остальное — в бочки, которые, думаю, должны быть в селе, выстаиваться.
Можно вообще мутить текилу. Для ассортимента. Голубую агаву, естественно, в Зеленухах не разыскать, однако, есть свекла. Потому что утром слышал, как дядька собирался на работу на сахарный завод, расположенный, вроде, в соседнем, более крупном селе. А если есть сахар, значит и свекла точно есть. Ее можно запечь, измельчить, высушить, приготовить сусло а потом брожение и опять же по сути главный этап перегонки, который может осуществить самогонный аппарат.
Короче, пока дошел до магазина, уже представлял себя местным алкобароном. План казался мне идеальным и, в общем-то, достаточно простым. Даже вернувшись осенью в Москву, производство все равно оставлю здесь в рабочем состоянии. Назначу управляющего. Да вон того же деда Матвея… Хотя, нет. Егорыча нельзя. С его тягой к выпивке, разорюсь не успев начать дело. Дядьку можно. А что? Семейный бизнес , все такое. Да и бычок-переросток по дому ходит, его пристрою.
И вот если представить, что случится, когда деревенским дадут попробовать благородный напиток. Да они просто охренеют. Далее — выйдем на районный уровень. Потом — областной.
Я от открывающихся перспектив чуть ли не подпрыгивал от нетерпения находу. Что самое главное, конкуренции никакой. Монополист…
В магазин зашёл, улыбаясь, как дурак. Правда, едва переступил порог, улыбка медленно сползла с лица.
Это была какая-то большая кладовка с полками и прилавком, а никак не торговая точка.
— Здравствуйте …
Если честно, даже немного растерялся. Женщина, смотревшая на меня ярко-накрашенными глазами, с ресниц которых туш вот-вот грозила сорваться комьями, буквально легла на прилавок грудью, облизнув при этом морковного цвета губы.
— Здравствуй. Ты племянник Витьки Щербакова?
Мой взгляд против воли то и дело возвращался к почти вывалившейся груди, потому что не смотреть на нее сложно. Она, грудь, была очень большой и очень заметной. Продавщица, кроме нее в помещении никто не присутсвовал, соответственно, определить назначение этой дамы не сложно, в своем цветастом платье имела вырез, который, не сказать, чтоб был глубоким, но достоинство, с трудом туда засунутое и утрамбованное, оказалось слишком велико, и норовило вырваться на свободу. Рабочий халат, накинутый сверху, ситуацию никак не решал, потому что был расстегнут.
При этом взгляд, которым она, эта знойная дама, на меня смотрела, можно было бы назвать "пожирающим". Именно так. Я действительно, наконец понял смысл и значение выражения "пожирать глазами".
— Да ты не стой, проходи….
Мляха муха … Натурально оглянулся назад, проверяя открыта ли дверь. Потому что было четкое ощущение, живым меня не выпустят. Я разврат, конечно, уважаю, люблю, но по обоюдному желанию. Здесь же, очевидно, моего желания не спросят. Придется биться насмерть за свою честь. Потому что тетя эта, мягко говоря, была совсем не в моем вкусе.
— Да не, просто хлеба купить.
— Хлеба… — Продавщица глубоко вздохнула, а потом выдохнула. Грудь сначала приподнялась ещё больше, а потом медленно опустилась.
Я чувствовал себя той самой бабкой, которая обычно говорит:" Ох, и срам!". Конечно, видел до хрена разных сисек, в разных вариантах и в разной степени обнаженности.
