Назад, в пионерское лето - Денис Георгиевич Кащеев
И расчет оправдался.
— Принесешь мне после подъема, — помедлив, велела Марина. — Придумаю что-нибудь.
«О, вот это мы удачно зашли!» — порадовался Младший.
— Спасибо, — искренне поблагодарил я вожатую. И не удержавшись, добавил: — Марина, ты лучшая!
— Приятно это слышать, — словно школьница зарделась та.
А она, кстати, весьма ничего! И вблизи не выглядит такой уж малолеткой, как показалось мне пару часов назад на футбольном поле!
«Так, стоп! — вмешался Младший — должно быть, забывшись, я сформулировал свою мысль слишком четко. — Никаких подкатов к вожатой! Что она обо мне подумает?! И вообще, я предпочитаю сверстниц!»
«А если я тоже? — усмехнулся я — впрочем, в этом утверждении содержалась немалая доля лукавства. — Будем вычислять среднее арифметическое?»
«Да ну тебя!» — буркнул мой юный пионер после короткой паузы — должно быть, подсчитал, что там получится на стыке наших с ним интересов, и результат ему не понравился.
— Все, Резанцев, иди в палату, отбой — для всех! — бесцеремонно оборвала вожатая наш молчаливый спор с Младшим.
«Выкусил?» — бросил тот.
«Не понимаю, чего ты испугался — прямо вот сейчас я ни на что и не рассчитывал!» — в свою очередь поддел я его.
Честно говоря, всерьез я ни на что такое не рассчитывал и не «прямо вот сейчас» — я тут, вообще-то, не молоденьких вожаток прибыл соблазнять, а мир спасать! Просто почему не подумать о приятном, раз уж есть повод?
«Ничего я и не испугался!» — взвился Младший.
«Ну, застеснялся…»
«И не стеснялся я!»
«Хорошо, проехали».
В палате к нашему возвращению царил полный порядок — кровать стояла, как новенькая, даже галстук снова висел, где положено.
— Ну вот, другое дело, — удовлетворено кивнул я. — Надеюсь, больше подобных недоразумений не будет! — небрежно повел я забинтованной рукой, к которой сейчас были прикованы все любопытные взгляды.
Ответа не последовало, но я его и не ждал — довольно было и того, что меня, вроде бы, поняли.
8. Подъем
Юг Московской области, 1 июня 1985 года
Подъем, подъем! Кровати продаем!
Кто спит, того убьем! Подъем! Подъем! Подъем!
— едва ли это была общепринятая расшифровка сигнала побудки — в отличие от той же «Бери ложку, бери хлеб…» — но мне с детства запомнилась именно такая.
«Ну, как спалось?» — каким-то странным тоном поинтересовался у меня Младший.
«Спасибо, отлично», — заявил я.
Стоило нам улечься, как наш юный пионер пристал ко мне с расспросами о будущем. Я к этому разговору пока был не готов: следовало тщательно продумать, как и что рассказать, чтобы мне-тринадцатилетнему это пошло на пользу, а не во вред. Поэтому отбазарился тем, что, мол, устал и срочно нуждаюсь в отдыхе. При этом вовсе не думал, что и впрямь засну среди бела дня, но едва закрыл глаза, как тут же и отрубился — и продрых до самого горна.
«А ты как?» — поинтересовался я — почти на автомате.
«Так себе, — проворчал Младший. — Ты же мне контроль не вернул! Вот и проворочался с боку на бок весь тихий час, как дурак — и то не сам, твоими усилиями. Ни век разлепить, ни слова сказать…»
«Погоди, я что, и во сне контроль удерживаю?» — удивился я.
«Получается, да».
Гм…
«Ну, извини, — бросил я. — Я не знал… Разбудил бы меня, сказал бы, — пришла мне тут в голову мысль. — Или ты и этого не мог?»
«Наверное, мог… Но ты говорил, тебе нужно отдохнуть…»
«В следующий раз — буди!» — разрешил я.
«В следующий раз — сразу контроль не зажимай!»
«Ну, или так…»
«Сейчас-то уступишь?»
«Бери, рули!»
Более не медля, Младший откинул одеяло и встал с кровати. Быстро оделся, умело заправил постель.
«Надо грязную рубашку Марине занести», — напомнил я ему.
«Как раз собирался…»
Выходя в коридор, мы чуть не столкнулись с Вадимом. Собирались уже прошмыгнуть мимо, но вожатый ухватил нас за плечо.
— Резанцев, что это у тебя с рукой? — осведомился он, насупив брови.
— Ерунда, бандитская пуля! — машинально я снова отобрал бразды правления у Младшего.
— Что еще за бандитская пуля?
— Да порезался я! Ничего серьезного, Марина в курсе!
Такой ответ Вадима уже устроил.
— Смотри, аккуратнее! — выдал он нам бесценное напутствие.
— Хорошо! — обещал я вожатому.
«Ты мне прям слова не даешь вставить!» — посетовал Младший, когда мы в Вадимом наконец разошлись каждый в свою сторону.
«Извини, я не нарочно… — вообще-то, пусть скажет спасибо, что его вообще не стерли! — С Мариной, если хочешь, сам будешь говорить», — пообещал я.
Особого разговора там, впрочем, не получилось: Марину мы застали в вожатской задумчиво склонившейся над кипой каких-то документов. Обернувшись на наш стук и увидев в дверях с пионерской рубашкой в руках, девушка лишь рассеянно кивнула на кровать — кидай, мол, туда. Так Младший и сделал — а вожатая поспешила вернуться к своим бумагам.
«Сколько у нас времени до полдника?» — поинтересовался я, когда мы снова оказались в коридоре.
Младший молча поднял к лицу левое запястье — там красовались часы. Я их, кстати, помнил — «Командирские», доставшиеся мне от покойного деда. Не такие навороченные, как появятся в продаже позже — весьма сдержанного дизайна — но зато со светящимися в темноте стрелками.
«Погоди, это мы так весь день с ними и ходим?» — удивился я.
«Ну да, я их только на ночь снимаю», — последовал ответ.
«А в драку с Игониным полез — тоже в них?»
«Они, вообще-то, противоударные!»
«Расскажу тебе по секрету, какие они противоударные: осенью, как раз этой, я в них с лестницы в школе навернулся — вдребезги разбил! Навернусь и разобью, то есть».
«Ну, значит, до осени за них можно не переживать», — сделал из моих слов собственный вывод Младший, опуская руку.
«Да вот не факт!.. Постой, я на время-то так и не посмотрел!» — сообразил я.
«Четверть пятого. Полдник — через пятнадцать минут».
«Как раз успеем пошарить в чемодане, — прикинул я. — Нужно достать все необходимое, пока его не велели
