Леон Стоувер - Стоунхендж

– Слышите? Понятно. Это старинный язык сказителей, есть небольшая разница, но все понятно.

В обрядовом напеве снова и снова повторялись одни и те же фразы.

Голоса стали четче и громче, звук приближался – поющие явно шли уже по склону холма.

Назад, назад в чрево матери,В глубины, в глубины земли и холмов,Мертвец, мертвец спит в тебе, мати.Вновь, вновь он будет рожден.

С мечом в руке Эсон пригнулся, чтобы биться с любым врагом – человеком или нечеловеком. Эйас сжал кулаки – простое, но не менее смертоносное оружие было готово к делу. Интеб скрючился на полу. Брошенная на песчаный пол птица, отчаянно забив крыльями, сумела освободиться и с громким писком метнулась прямо к выходу из гробницы.

Едва она исчезла в отверстии, голоса снаружи вдруг смолкли. Лишь одно затянувшееся, долгое-долгое, как им казалось, мгновение Эсон выдерживал это молчание. Взревев словно бык, он ринулся наружу. Что бы ни ожидало его, судьбу лучше встретить на открытом месте. Эсон коротко взмахнул мечом. Оказавшись за пределами гробницы, он сразу вскочил на ноги. Эйас следовал за ним.

Вниз по склону разбегались с воплями и визгом люди, бурые спины исчезали в кустах. Буквально в какой-то миг из всей процессии остались только двое, девушка и старик. У ног седовласого старика, закутанного в коричневый плащ с опущенным капюшоном, лежал длинный сверток. Старик что-то кричал, противился девушке, пытавшейся увлечь его за собой. В страхе она попятилась, но старика не бросила.

– Погребальная процессия, – Интеб выглянул из гробницы и показал пальцем на опущенный на землю труп, зашитый в сырые шкуры.

– Они испугались еще больше нас, – Эсон опустил меч. – Не вижу среди них воинов. – Он спустился пониже, остановился перед стариком. Девушка перестала тащить его в сторону и беспомощно застыла с ним рядом. В напрасных попытках увлечь за собой старца она сбросила с головы капюшон. Под ним оказались густые черные волосы. Темноглазая, с оливковой кожей… алые губы ее трепетали. Протянув руку, Эсон поднял капюшон над лицом старика. Тот выкрикнул:

– Кто это? Кто здесь? Найкери, что случилось?

Бросив быстрый взгляд, Эсон опустил капюшон на прежнее место. Старца не так давно ударили по лицу чем-то тяжелым и острым. Переносица была сломана, глаза вытекли, все лицо пересекал огромный воспаленный рубец. Эсон молчал, и хриплым от страха голосом девушка принялась шептать на ухо старику:

– Муж… нет, трое мужей появились из гробницы. Они вооружены бронзовыми мечами…

– Кто вы? – перебил ее Эсон.

Старик выпрямился. Прежде он, конечно, был воином, и худощавое тело его было мускулистым.

– Я Лер Альбийский. Если ты и впрямь из мужей с бронзовыми мечами, то мог слышать мое имя.

– Я знаю про Лера Альбийского. Мне говорил мой дядя, Ликос. Он говорил также, что твой народ помогал ему в разработке копи.

Держа меч наготове, Эсон огляделся. Что знал он об этих загадочных людях… не они ли и разрушили копь?

Лер вдруг взвыл в муке.

– Ох, умерли, ох, умерли все, перебили их, словно зверей, пролиты реки крови. – Воздев руки к небу, он потряс кулаками и стал рвать на себе одеяние. Эсон повернулся к девушке по имени Найкери. Успокоившись, она стояла в сторонке: перед ней оказались мужи, а не духи.

– О чем он горюет?

– Это йернии виноваты, они напали на нас, убили всех мужчин. Последним был мой брат, что лежит сейчас на земле; он умирал много месяцев. Отца тогда ослепили. И ваших людей убили, всех, кто попался им возле копи.

Эсон опустил меч в ножны: похоже, враги у них общие. И только теперь, когда ситуация прояснилась, он осознал, что принесло им появление на острове этих людей.

Они явились на Остров Мертвых откуда-то из другого места. Теперь уцелевшие после кораблекрушения получили возможность выжить.

– Откуда вы? – спросил Эсон.

Найкери показала назад:

– Из дома. Мы всегда хороним здесь своих покойников, во всяком случае знатных. Путь не близок, но мы совершаем его. Нас не пугает расстояние – остров этот считается у нас священным, потому что наши предки здесь жили когда-то. Многие из них похоронены в этих гробницах. – Она вдруг разгневалась. – А вы открыли могилу и украли из нее приношения… Вот! – Она показала на золотой браслет на предплечье Эйаса.

– Корабль у вас есть? – спросил Эсон.

– Воры, грабители могил, – не слушая, вопила Найкери и, охнув, умолкла, когда Эсон железными пальцами стиснул ее челюсть.

– У вас есть корабль?

Когда он отпустил руку, девушка отступила назад, потирая оставшиеся на щеках белые отметины.

– Мы приплыли в кораклях, круглых лодках. Сперва мы выгребаем вдоль берега, а потом поворачиваем сюда.

– А еда у вас есть?

Она кивнула. Эсон с довольной ухмылкой хлопнул себя по пустому животу:

– Зови своих, мы никого не тронем. Дайте нам еду, и можете спокойно хоронить твоего брата. Мы голодны, а он нет. Может и подождать.

Эйас громко расхохотался, улыбнулся даже Интеб, выбравшийся из гробницы и приблизившийся к ним. Только Найкери еще сердилась. Об этом говорили насупленные брови и сжатый рот; впрочем, девушка молчала. Повернувшись спиной к пришельцам, она что-то зашептала отцу, успокаивая его, потом усадила на землю, возле трупа, зашитого в кожи. Раскачиваясь в скорби, старик принялся гладить тело, а Найкери спустилась по склону, призывая к себе попрятавшихся. Одна за другой появлялись испуганные женщины и девушки в одинаковых одеждах из бурой ткани. Мужчин не было, лишь несколько хромых стариков с подозрением поглядывали на незнакомцев подслеповатыми глазами. Ни воинов, ни крепких юношей. Трое пришельцев спустились с холма, и никто не посмел поглядеть на них прямо, все прятали глаза под капюшоны.

– Отведи нас к вашим лодкам, – приказал Эсон.

Найкери проводила их к берегу, где обнаружилось десять округлых холмиков, похожих на ульи. Все они были вынесены далеко за линию прибоя. Девушка направилась к ближайшему.

– Таких лодок я еще не видел, – проговорил Эйас. Заинтересовавшийся Интеб помог Найкери перевернуть один из челноков. Он оказался легким. Сшитые в полушарие кожи были натянуты на каркас из ветвей ивы. Получилось нечто вроде корзины, обтянутой пропитанными дегтем шкурами – чтобы не промокли. Груз лежал под корпусом корабля на песке: свертки, корзины, широкогорлые кувшины. Найкери протянула Эсону один из горшков, и тот извлек из него короткую колбасу – в ладонь длиной и чуть поменьше в ширину.

– Мясо! – завопил он, впиваясь зубами. Вкусная копченая жирная говядина. Жесткое мясо, великолепное. Они жевали и жевали, пока жир не потек по подбородкам и рукам. Никто из троих даже не заметил, как исчезла Найкери. Покончив с мясом, они поискали еще, обнаружили стоялую, пропахшую смолой воду в мехах, попробовали вязкой и комковатой холодной каши. Среди припасов оказалась и смесь дробленых орехов и ягод. Наконец насытившись, Эсон и Интеб разлеглись на прогретом солнцем песке, поглаживая тугие животы и пересмеиваясь, невзирая на резь, которой отвечали на сытость отвыкшие от пищи желудки. Эсон однялся и поглядел за море. Первая буйная радость уже улеглась, следовало подумать о том, что их ждет здесь на острове, в ловушке, у них не было будущего – они только существовали, обманывая смерть. Теперь с этим покончено.

Неуклюжие круглые челны способны передвигаться по морю, иначе альбии не смогли бы добраться сюда. Скоро в путь. И тогда можно будет приняться за дело, которое он поклялся выполнить.

На горизонте облаком синел негостеприимный берег. Нужно возобновить работы в копи – Микены ждут олово – и отомстить за погибших родичей.

И все это – с помощью всего одного египтянина, не сведущего в воинском деле, и покрытого рубцами бойца, предпочитающего кулак мечу. Эсон коснулся рукояти меча. Вот она – его опора. С мечом в руке ему некого бояться. Если бы Зевс восхотел его смерти, он бы давно уже умер в воде, вместе со всеми, погибшими при кораблекрушении. Но он выплыл на берег, а теперь его ждет далекая суша – Остров Йерниев. Он вступит на нее с мечом.

И эти дикари скоро узнают, на что способен микенец, пусть даже он один.

Глава 4

Интебу сделалось дурно сразу же, как только челны вышли в море. Неуклюжие лодки качались на волнах, вертелись, в них натекала вода. Кроме небольшого количества груза, каждый коракль мог поднять двух человек, самое большее трех. Эсон с Эйасом скоро приноровились к своенравному суденышку, хотя поначалу только кружили на месте, взбивая воду неуклюжими движениями коротких весел, посмеиваясь над собственной неловкостью. Интеб даже не прикоснулся к веслу; едва утлое суденышко удалилось от берега, внутренности египтянина возмутились, и его вывернуло наизнанку. После этого пользы от него было не более чем от груза, он валялся в луже на дне, и гребцы иногда даже опирались на него ногами. Ему было все равно. Пусть боль… пусть даже смерть, что угодно, только не эта непрекращающаяся дурнота. Небо над головой дергалось и кружилось, и он закрыл глаза, чтобы только не видеть этого.