Станислав Гагарин - …Пожнешь бурю: Хроника двух трагических часов
– Садись скорей, мать твою туда и обратно! – заорал командир полка.
«Тоже мне, – подумал он, – снайпер нашелся… Решил, что в тире развлекается».
Затявкал пулемет, длинная очередь зацепила верхнюю правую плоскость. «Сейчас он подправит прицел и жахнет по двигателю и кабине!»
Союзник не стал больше стрелять. Он забежал слева от кабины Макарова и прыгнул на нижнюю плоскость, не выпуская ракетницы из рук.
– Forward! – крикнул он. – Вперед!
«Силен бродяга!» – крутнул головой майор и дал двигателю полные обороны.
«Кукурузник» сорвался с места и побежал прямо на немцев. Они, беспорядочно стреляя, стали разбегаться, чтобы не попасть под винт.
Метров через сто Иван Макаров потянул рычаг управления на себя и оторвал машину от земли. А забравшийся во вторую кабину Дик Тейлор выпустил еще одну ракету по оставшимся внизу немцам.
19
Ты когда собираешься в отпуск? – спросил сына Ричард Тейлор, когда яхта подходила к южной оконечности Сент-Саймонс-Айленда.
Не знаю, па, – ответил Джордж. – Хотелось повезти Лу и ребятишек к Желтым Камням, пусть побалуют медведей сладкой кукурузой. Но Айвену давно обещана Ниагара. Видно, придется побывать и там тоже. Мой заместитель, капитан Генри Хукер, вернулся на прошлой педеле с Гавайских островов о никак не может настроиться на армейский лад, отвыкает от райской жизни в стране вечной молодости… А ты почему спросил меня об этом, па?
Мне нужно с тобой съездить кое-куда, – ответил Ричард Тейлор. – Ты мог бы уделить мне три-четыре дня?
Конечно, – сказал Джордж. – Я могу взять эти дни в счет отпуска. Когда ты хотел поехать?
Я скажу тебе об этом дома. Вечером мне должны позвонить.
На этом разговор отца и сына прервался.
«Золотая рыба» шла к причалам небольшого залива, принадлежавшего прежде рыбакам, которых после развертывания на острове ракетной базы переместили в другое место.
Поодаль от причала семейный экипаж яхты «Голден фиш» ждали двухместный гоночный «ягуар» красного цвета, который принадлежал Джорджу Тейлору, и мощный «форд» последнего выпуска его отца. Полковник остался приверженцем машин старого доброго типа, не признавал новомодных малолитражек, заявляя в шутку, что его «двойной сыч» может позволить ему перерасход бензина. «Сычом» фамильярно называли в армии США орла на государственном гербе и полковника, на погонах которого красовался тот же самый орел. «Сычом» называли и документ об увольнении из армии.
Полковник усадил четверых внуков на заднее сиденье вместительного «форда», Лу села рядом со свекром. А Джордж с капитаном Хансеном уже сорвались с места и скрылись из виду в красном «ягуаре».
Ужинали в гостевом бунгало. Небольшой летний домик стоял в саду, который примыкал одной стороной к коттеджу Тейлоров, а другой упирался в подножие холма, заросшего лесом. Холм этот вместе с вереницей таких же лесистых бугров прикрывал от моря жилой городок ракетной базы. Зеленые холмы тянулись от южного берега пролива Сент-Саймонс-Саунд до Форт-Фредерика на севере острова. Форт этот считался национальным историческим памятником.
Вся территория, занятая строениями базы Мэсситер, была обнесена двумя рядами бетонных столбов с натянутой между ними колючей проволокой. К базе подхо дили три дороги – с севера, юга и запада. Они упирались в ворота, каждый проход на базу был украшен щитом с надписью: «Собственность ВВС США».
Сама база разделялась на три неравные по площади части. Ближе к проливу, отторгнувшему остров Святого Симона от восточного побережья, находились служебные помещения. Затем шла территория, отведенная для отдыха, совместного общения военнослужащих и членов их семе,й. Гольф-клуб, стадион, салун «Хижина капитана Кидда», комбинированный супермаркет, где помимо привычных для таких заведений продуктов имелись предметы первой необходимости для домашней и военной обиходности. Была здесь и аптека – драг-стор, владелец которой, отставной военный фармацевт, успешно торговал мороженым, фруктовыми соками со льдом и молочными коктейлями.
Центром комплекса, предназначенного для ублажения души и тела, был молельный дом. Он представлял собой круглую трехэтажную башню с куполом без креста, за манер мусульманской мечети. К этому главному корпусу примыкали четыре пристройки. Каждая из них была в ведении одного из четырех помощников главного капеллана базы. Ими были католик, протестант, иудей а приверженец Магомета. В пристройках находилась предметы культа каждой из религий, здесь же капелланы вели индивидуальную борьбу за души подопечных, а для общих богослужений использовалась поочередно центральная башня.
Помимо основного здания в различных уголках базы размещались специальные уголки капелланов. Их называли «домами уединения» или «молитвенными приютами». Там военные священники организовывали религиозные песнопения и диспуты, прослушивали совместно с паствой радиопередачи и смотрели телевизионные шоу, в которых участвовали известные в Америке проповедники.
Жилая часть базы была смещена в глубь острова, ее отделяла от Атлантического океана гряда невысоких холмов, заросших лесом.
Пусковые установки крыла МБР располагались в основном на материковой территории. На острове, в северной его части, были только два пункта управления пуском – из пяти отрядов первой эскадрильи, Шахты с ракетами, входящими во вторую эскадрилью Джорджа Тейлора, были размещены по ту сторону пролива, на острове Джекилл. Ракетные расчеты летали на боевое дежурство вертолетами, посадочная площадка которых находилась у южных ворот базы; через них и проехали Тейлоры после океанской прогулки.
Накрывать на стол матери помогал четырнадцатилетний Айвен. Он учился в колледже Дурхэм, неподалеку от Саванны, и прошлое лето работал ассистентом официанта в кафе. Нынешним летом парень уже отработал две недели на пляжах Си-Саймонс-Бич. Там он разносил мороженое и пепси-колу, копил деньги на ружье для подводной охоты, до которой был великий любитель.
Па кухне хозяйничала Пегги, добрейшая, хотя и любившая поворчать на ребятишек, сорокалетняя бездетная негритянка. Она служила у Тейлоров, исполняя обязанности кухарки и горничной, со дня их переезда сюда. Муж ее, Чарли Купер, бывший морской пехотинец, ветеран вьетнамской войны, потерявший там два пальца левой руки и три ребра, был в доме Тейлоров садовником и кем-то вроде механика. Купер умел и за «ягуаром» хозяина присмотреть, и мотор «шевроле» миссис Тейлор отладить, и сделать так, чтобы санитарно-техническая система (она была в каждом офицерском коттедже автономной) работала безотказно.
Едва все сели за стол, замигал зеленый плафон над дверью бунгало: кто-то открыл калитку и прошел во двор.
Гость к ужину, – заметила Лу. – Надо проводить его сюда, Джо… Он может подумать, что мы все в доме.
Почему «он»? – возразил, улыбаясь, Тейлор, поднимаясь. – Мне кажется, что к нам пожаловала прекрасная фея…
При этом он взглянул на отца и заметил, как затвердело вдруг и напряглось лицо Ричарда Тейлора. «Он ждет кого-нибудь?» – подумал Джордж, выходя из бунгало.
Фея! – захлопал в ладоши маленький Тейлор. – Она принесла мне подарки…
Но ведь сейчас не рождество, – возразила Дику Мэри. – И фея вовсе не Санта Клаус…
Она приносит волшебные свойства, – уточнила Джоан. – Может сделать тебя, например, невидимкой.
Не хочу быть невидимкой, – насупился вдруг маленький Дик, и все рассмеялись.
За дверью послышались голоса.
Джордж Тейлор показался в дверях, посторонился и пропустил вперед высокого, довольно красивого мужчину средних лет в форме офицера морской пехоты, но с эмблемами, которые свидетельствовали о том, что их хозяин состоит на службе по духовному ведомству.
– Всем привет и божье благословение! – воскликнул с насмешливой ухмылкой вошедший и небрежно помахал рукой, потом поднял и потряс объемистым саквояжем, который нес в правой руке.
Это был младший брат полковника – Филип, военный священник бригады морской пехоты, заядлый выпивоха, циник и балагур.
Старший брат при виде пастыря «дубленых затылков» изобразил на лице неопределенную гримасу. Ее можно было принять и за проявление родственного чувства, основанного на скептическом отношении к младшему брату, и за удивление от неожиданного возникновения Филипа- его не ждали у Тейлоров, – и даже за некоторую досаду: уютный семейный вечер наверняка сорвет громогласный и беспардонный Фил, любитель анекдотов и обильной выпивки.
А вот дети просто завизжали от восторга, увидев дядю Фила, веселого и разбитного, умеющего быть своим парнем и для старающегося уже казаться взрослым Айвена, и для маленького Дика, и для Мэри с Джоан.
– Здесь небольшие презенты для всех! – провозгласил капеллан, водружая саквояж на свободный стул. – И даже бутылка для капитана Вика. А то он вовсе высох в вашем святом семействе. Небось и рюмочки ему не поднесли? Точно! Одни соки на столе.
