Андрей Величко - Будем жить!
Наконец за очередным поворотом мелькнуло озеро, а потом стала видна и цель нашего путешествия.
На невысоком холме перед этим озером обнаружились развалины какой-то старой барской усадьбы, частично скрытые молодым лесом, а рядом с ними — два свежепостроенных дома и несколько маленьких будочек. Один из этих домов был довольно странным — пирамида, вроде как у Хеопса, только высотой метров десять, из дерева и слегка наклоненная в сторону. Второй был обычным сборным домом о полутора этажах, на его крыльце стоял Патрик и делал нам приглашающие жесты.
— Доехали? — поинтересовался он. — Тогда прошу к столу, в меню сегодня седло кабана и запеченный не знаю в чем тетерев.
— То есть как не знаете? — удивилась Тамара.
— Так и не знаю, мне повар говорил, но я что, Спиноза, запоминать такие вещи?
В некотором обалдении мы прошли за хозяином. Я бы не удивился, если бы внутри этот дом оказался обставлен в духе пещеры Али-Бабы или царских покоев, но тут все было просто.
Небольшая стойка с компом в углу, обычный стол в центре комнаты, три пластмассовых стула. На столе скатерть ручной вышивки, причем чуть ли не золотом, на ней старинный фарфоровый сервиз с теми самыми кабаном и тетеревом, блюдо с пирогами и два кувшина. Рядом стояли несколько диссонировавшие с остальной икебаной три граненых стакана советских времен.
Мы расселись.
— А что, вашего сына сегодня не будет? — светским тоном поинтересовалась моя супруга.
— Вообще-то я его звал, — кивнул Патрик, — но он, поганец, говорит, что вот сейчас ему с плантации никак, а то, мол, половину урожая прохлопать можно. Прямо как дитя малое со своим хлопком, честное слово, как будто негры без него не справятся…
По-моему, мы с Тамарой подумали одно и то же — кто здесь рехнулся?
— Никто, — улыбнулся Патрик, — все в своем уме. Просто, наверное, мне пора рассказать, в чем тут интрига?
— Да уж, будьте так любезны, — серьезно попросила Тома.
— Итак, эта история началась тридцать с небольшим лет назад — начал Патрик. — Отец вашего мужа, Сергея, среди одноклассников более известного как Дас Пферд или просто Конь, в свободное от работы время интересовался всякой непознанщиной. В частности, у него была маленькая настольная пирамидка, внутри которой сами собой точились бритвы. Помнишь эту историю?
— Да, — пожал плечами я, — ты еще сказал отцу, что она не только точит бритвы, но и повышает всхожесть семян моркови, а вот огурцов, наоборот, понижает. Так и оказалось…
— Эти свойства, насчет семян, я выдумал прямо там, поглядев на дачную полку твоей мамы, — уточнил Патрик. — Такой вот эксперимент экспромтом…
Вот смотрите. Пирамида в Египте содержит в нетленности мумию и строит козни потрошителям гробниц. Пирамидка твоего отца точит бритвы, а потом вдруг начинает изгаляться над семенами. Что общего?
— Не вижу, — признался я.
— Ладно, разжую. Весь народ Египта верит, что мумия в пирамиде не тухнет, а гробокопателям будет бяка. Так и выходит. Твой отец верит, что пирамидка точит бритвы — и она их ему исправно заостряет. Наконец он поверил мне, он ведь считал меня серьезным и начитанным молодым человеком. И пирамидка тут же принялась за семена… Теперь понятно? Не всякая, разумеется, пирамида так себя ведет, а только сделанная из диэлектрика, определенных размеров и должным образом ориентированная относительно магнитного поля.
— Машина исполнения желаний? — не поверила Тамара.
— Ну, не все так просто, — внимательно посмотрел на нее Патрик, — всего лишь прибор для искривления поля вероятности. Вы не торопитесь, за пару минут тут все равно понять не получится… Так вот, мы привыкли жить в мире, где поле вероятности равномерно и прямолинейно. То есть брошу я монетку, и вероятность выпадения решки будет ровно половина. А пирамида способна это поле искривить, и, скажем, решка будет выпадать в десять раз чаще. Это значит, что относительная кривизна поля в этом случае равна десяти. Данный пример — это только по одной координате, а их теоретически бесконечное множество, тут без специальной математики не обойдешься. А вкратце можно сформулировать так — в рабочей зоне пирамиды желательное для внешнего оператора событие в «ку» раз вероятнее нежелательного, где «ку» — добротность пирамиды. У моей дощатой, например, это двенадцать, у Хеопсовой по расчетам было около тридцати, а сейчас семь.
— А что ты говорил про поле и размеры? — вспомнил я.
— Размерный ряд должен соответствовать напряженности поля, — пояснил Патрик, — для земного поля этот ряд имеет кратность девять. То есть годится как в Египте, потом в девять раз меньше, потом в восемнадцать, и так далее. А еще пирамида должна иметь основание, параллельное силовым линиям со сторонами, перпендикулярными им. Вот почему мое сооружение стоит с наклоном — в наших широтах надо учитывать угол магнитного склонения. Теперь понятно?
— Не совсем, — возразила Тома. — Хорошо, пусть в вашей пирамиде вероятность превращения куска угля в алмаз в дюжину раз больше, чем снаружи. Но ведь это вообще невозможно!
Точнее, ну очень маловероятно, подумал я.
— Правильно, — подтвердил Патрик, — в природе нет вообще ничего невозможного. Есть просто явления с очень низкой вероятностью. Но тут, конечно, добротности в десяток-другой будет совершенно недостаточно… пойдемте, я вам покажу.
Мы вышли из дома и подошли к пирамиде. Петрик открыл дверь и пригласил нас внутрь. Там была еще одна пирамида, примерно метр высотой, но вся какая-то кривая, состоящая исключительно из изогнутых поверхностей.
— Как я уже говорил, — тоном экскурсовода продолжил мой старый друг, — эффективность пирамиды зависит и от напряженности поля, земное — оно ведь совсем слабое. Катушки видите? До тысячи эрстед я могу разогнать запросто. А кривая эта штучка потому, что она должна попасть в координаты силовых линий. Поле такой напряженности сделать равномерным трудно, проще в координатах его нелинейности построить пирамиду. Добротность этой, средней, уже разок доходила до двух миллиардов. А там внутри еще одна маленькая есть, из сапфира. Все вместе — каскадное включение, то есть добротности перемножаются. Внутри третьей пирамидки искривление поля вероятности достигает десять в пятидесятой. В таких условиях маловероятных событий практически и не остается…
— Так что, вы теперь почти всемогущи? — недоверчиво, но с опаской спросила Тома.
— По отношению к тому, что внутри маленькой пирамидки — да. Только тут надо блюсти сугубую осторожность, сдуру ведь можно захотеть такого, что мало никому не покажется, кусочек антивещества, например. А вот кусочек европия я вам могу прямо сейчас сделать, на память…
— Зачем он мне, — слабо отмахнулась Тома, — тут как бы в себя прийти побыстрее… даже немного жутко. Вы, конечно, извините, но это просто замечательно, что ваши возможности ограничиваются внутренностями вот этой… совсем маленькой…
— Вообще-то возможности человека в основном ограничиваются его нежеланием мыслить, — усмехнулся Патрик. — Ну вот например, какой способности вам не хватает? Смелее, не стесняйтесь, скорее всего вы ее сейчас получите.
— Я хочу летать, как птица, — заявила моя половина. — Но вы же не будете утверждать, что это возможно, и прямо сейчас?
Патрик окинул Тому оценивающим взглядом и задумчиво протянул:
— Как птица? То есть крылья с перьями… тушку тоже придется перьями покрывать… метаболизм менять на птичий…
«Он что, серьезно?!» — с ужасом подумал я.
— Или лучше голые крылья, как у летучей мыши? — продолжал сомневаться Патрик. — Так вроде проще, но вот с эстетической точки зрения… Слушайте, а может, ну их, эти крылья? Летайте за счет броуновского движения, как Ариэль у Беляева! Так, секундочку…
Он подобрал с пола какой-то ржавый болт, откинул грань средней пирамиды и приподнял маленькую. Положив под нее болт, он закрыл грань, вывел нас из большой пирамиды и подошел к стоящей рядом будке.
— Минутку…
В пирамиде что-то загудело, сквозь щели в досках стало видно фиолетовое свечение, но через несколько секунд все стихло.
— Финита, — прокомментировал Патрик, — я сейчас.
Он скрылся в пирамиде и через полминуты вышел с болтом.
— Вот, — сказал он, вручая его Томе, — держите, можете начинать летать. Просто захотите приподняться, и все…
Тома взяла железяку и сосредоточилась. Вдруг ее ноги оторвались от земли, она поднялась метра на полтора и начала заваливаться набок. Видно, нервы у супруги не выдержали, она завизжала и отшвырнула болт. И тут же шмякнулась оземь…
— Несколько неосторожно с вашей стороны, — попенял ей Патрик, помогая подняться. — А если бы вы поднялись метров на десять, кто бы вас ловил?
Тамара стучала зубами, говорить у нее пока не получалось. Я тоже был в шоке — вся жуть сегодняшнего цирка начала потихоньку доходить до моего сознания. Ведь он же может сделать с нами что захочет!
