Тим Пауэрс - На странных берегах
Корабль огромной черной башней высился по правому борту, хлопал парусами и скрипел. Но когда Шэнди смотрел в другую сторону, на залитый лунным светом безбрежный океан, ему чудилось: он слышит какие-то голоса и видит чьи-то призрачные руки, которые настойчиво манили и звали его за собой.
В четыре часа утра Ходж угостил Шэнди подогретым ромом, сказал ему, кого разбудить на смену, и отослал в трюм спать.
***В полдень следующего дня, вторника 26 июня, как раз когда оба корабля вошли в течение Гольфстрим между островами Бимини и полуостровом Флорида, их повстречал английский королевский корвет. Когда они впервые заметили маленькое белое пятнышко на южном горизонте, то решили, что это обычное торговое судно, такое же по размерам, как и «Кармайкл». Кто-то без особого энтузиазма предложил захватить его вместо того, чтобы плыть во Флориду. Но уже через несколько минут впередсмотрящий с подзорной трубой возбужденно прокричал, что это английский военный корабль.
Эта новость вызвала некоторое напряжение, но никакой паники не последовало. Переоснастка «Кармайкла» сделала его гораздо более быстрым, а «Дженни» могла укрыться на мелководье у Бимини, где ее восьмифутовая осадка позволяла безопасно маневрировать вне пределов досягаемости военного корабля.
Однако «Кармайкл» продолжал мчаться на юго-запад под всеми парусами, да и Ходж не отдавал команды повернуть «Дженни».
– Чего мы ждем, кэп? – спросил недоумевающе шорокоплечий бородатый гигант. – Если мы сблизимся с ними, потом трудно будет стряхнуть их с хвоста.
Шэнди сидел на корточках за горизонтальным брусом, на котором крепился якорь, и вопросительно смотрел на Ходжа. Ему показалось, что он заметил некоторую бледность под густым слоем загара, но шкипер лишь грязно выругался и покачал головой:
– Пока будем удирать, а потом снова ложиться на курс, уйдет по меньшей мере день. Из-за дождя в субботу и маневров в воскресенье мы и так уже припозднились. Того и гляди опоздаем на наше рандеву во Флориде. Нет, парни, на этот раз пусть драпает королевский флот. «Кармайкл» вооружен не хуже, чем этот корвет, да и мы сами не рыболовное суденышко. У нас еще про запас есть дух-покровитель, не говоря уж о Лекбе и Босу.
Коренастый седой моряк недоверчиво уставился на Ходжа, потом, словно объясняя что-то ребенку, указал на приближающиеся паруса и медленно, с расстановкой произнес:
– Генри, это же чертов королевский флот. Ходж сердито повернулся к нему:
– Противник на горизонте, Исаак, и сегодня я капитан, и вдобавок старший у нас – Дэвис. Бог и все его ангелы, ты что ж, думаешь, будто мне самому нравятся такие приказы? Приятель, если мы сейчас отступим, считай, хунзи канцо всех нас превратит в зомби; теперь же ничего худшего, чем смерть, нам не грозит.
К удивлению и тревоге Шэнди, экипаж воспринял эту странную логику хоть и без особой охоты, но и без возражений. Все кинулись готовиться к бою. Часть парусов зарифили, двух матросов послали на мачту поливать оставшиеся паруса квасцами, чтобы уберечь их от огня, канаты заменили цепями, пушки выкатили, так что теперь их черные жерла торчали из люков. Бокор, стоя возле бушприта, начал что-то декламировать и кидать осколки разбитого зеркала в сторону английского корвета. Шэнди приказали наполнить все пустые ведра водой, а заодно намочить запасную парусину и обмотать ее вокруг бочонков с порохом.
Последние три недели Шэнди несколько гордился в душе тем, как решительно вел себя во время захвата «Кармайкла», теперь же, видя, как трясутся его руки, вытаскивая очередное ведро с морской водой, он понял, что его относительное хладнокровие в тот день явилось скорее результатом шока, и даже более того, результатом невежества, поскольку осознание опасности пришло, только когда все закончилось. На этот раз беда надвигалась с мучительной неторопливостью, и сейчас он знал наперед, как человек умирает от выстрела в голову или удара сабли в живот.
На этот раз он испытывал такой ужас, что чувствовал себя как пьяный – все цвета казались чересчур яркими, сочными, звуки слишком громкими. Он балансировал между слезами и рвотой и каждую секунду боялся попросту обмочить штаны.
Когда он наконец расставил ведра с водой вокруг бочонков с порохом и накрыл их мокрым парусом, то заторопился на палубу, где его немедленно приставили к пушке и сунули в руки дымящийся запальный шнур.
– Не стреляй раньше, чем прикажет Ходж, Джек, – рявкнул пират, – а уж тогда не мажь.
Шэнди посмотрел вдоль выщербленного ствола пушки. Все три корабля шли курсом на восток, но «Кармайкл» и «Дженни» держали круче к ветру. Военный корабль поворачивался к ним бортом, похожим на черно-бежевую шахматную доску от открытых пушечных портов. «Нет, не могу я стрелять по английскому военному кораблю, – подумал Шэнди. – Но если я откажусь, меня убьют пираты. И если уж на то пошло, начни я мазать, меня прикончат сами англичане вместе со всеми остальными на борту. Бог мой, да у меня же просто нет никакого выхода!»
От борта английского корвета отделилось белое облачко дыма, мгновение спустя донесся раскатистый грохот выстрела, и прямо перед глазами Шэнди неподалеку от борта вырос столб воды, постоял мгновение и опал сверкающими на солнце брызгами.
– Недолет! – прокричал визгливый от напряжения голос Ходжа. – Корвет у нас на прицеле! Огонь!
Как и многие солдаты до него, Шэнди к своему удивлению обнаружил, что интенсивная, изнурительная муштра предыдущих дней сделала подчинение приказу автоматическим – он еще не успел решить, повиноваться или нет, а руки уже навели ствол пушки, поднесли запал к фитилю, а затем он перебежал к следующей пушке. Ну что ж, подумал он с отчаянием, наводя вторую пушку, теперь обратной дороги нет. Раз уж все так складывается, теперь придется работать не за страх, а за совесть.
В тот момент, когда он прикоснулся запальником к фитилю второй пушки, все семь пушек правого борта выстрелили тоже, и шлюп, кренившийся под ветром, отдачей почти выпрямило.
И тут же «Громогласный Кармайкл» с поразительной для корабля такого размера скоростью ринулся в окутавшееся дымом пространство между корветом и шлюпом, вплыл, оказавшись так близко от «Дженни», что Шэнди разглядел знакомые лица матросов на вантах и явственно расслышал, как Дэвис скомандовал: «Огонь!» – за секунду до того, как пушки правого борта дали залп, прозвучавший, как близкий раскат грома. Клубящееся облако дыма на мгновение скрыло из виду паруса корвета.
«Дженни» продолжала разворачиваться к ветру, следуя за «Кармайклом», и когда пушечный дым рассеялся, Шэнди с ужасом увидел корвет, явно не поврежденный, преследующий «Дженни» всего лишь в сотне ярдов. И лишь когда Скэнк схватил его в охапку и толкнул к пушке и он механически навел ее, Шэнди сообразил, что корвет все же не избежал повреждений. Абордажные сети вдоль бортов были полны обломков рей и рангоута, шахматный порядок пушечных портов нарушался полудюжиной свежих зияющих дыр. Одновременно Шэнди вспомнил, что «Дженни» двигается гораздо быстрее, чем корвет, и через минуту-другую окажется в безопасности перед его носом. Совершенно очевидно, что Дэвис вопреки собственной безопасности вклинился между двумя кораблями, чтобы дать возможность шлюпу ускользнуть.
– Цель в пушку на носу! – заорал над ухом Скэнк, и Шэнди послушно навел ствол на сияющий металл носовой пушки корвета и поджег фитиль. Его пушка басисто рявкнула, и, щурясь сквозь дым, он с удовольствием заметил, как пыль и щепки полетели оттуда, куда он целил.
– Отлично! – гаркнул Скэнк. – Ну-ка задай им! Дым окутал борт корвета, но грохот пушечного залпа затерялся в треске и грохоте, потрясших «Дженни». Шэнди отшвырнуло от пушки в гущу столпившихся позади пиратов. Оглушенный и контуженный, он оказался распростерт на чьем-то безжизненном теле, пытаясь втянуть воздух в легкие и не захлебнуться кровью, наполнившей рот. Сквозь звон в ушах едва доносились вопли ярости и паники, и Шэнди вдруг почувствовал, как изменилось – стало медленным и неуклюжим – движение шхуны.
Ходж торопливо выкрикивал команды, и Шэнди наконец с усилием приподнялся и сел, кашляя и отплевываясь. С тревогой он оглядел себя и с облегчением понял, что руки и ноги целы – не перебиты и не сломаны. Облегчение было тем более велико, когда он огляделся по сторонам. Трупы и раненые усеивали всю палубу, паруса были порваны, забрызганы кровью, а потемневшее от стихий дерево мачты и бортов исцарапано шрапнелью и сверкало теперь на солнце свежими разломами. Это выглядит, мелькнула смутная мысль, будто разгневанный Бог прошелся граблями по несчастной «Дженни».
– Румпель! Румпель на правый борт! Черт бы вас всех драл! – орал Ходж, смахивая со лба кровь. – И кто-нибудь, держите парус!
Рулевой пытался выполнить приказ, но беспомощно повалился на колени, кровь хлынула из рваной раны на груди. Скэнк отчаянно было кинулся к парусам, но опоздал. «Дженни», потерявшая управление в тот момент, когда картечь огненным вихрем пронеслась по ее палубе, развернулась носом по ветру и по крайней мере несколько минут была напрочь лишена возможности маневра.
