Алексей Колентьев - Главный противник

— Но-но, раскомандовался! Кто из нас двоих генерал, а Константин, ты или я? Вот сейчас выберемся. Я до штаба дозвонюсь и выясню, что тут твориться….

Неожиданно слева раздался какой-то скрежет и следом я услышал совершенно знакомый звук.

— Ба-ум-м!..

Стена белого домика откуда в нас стреляли, окуталась клубами белого дыма, дрогнула, затем словно бы нехотя стала оседать вниз. Дом повело и перекрытия обоих этажей устремившись в одну точку где-то по центру здания обрушились вниз, образовав почти идеальный прямой угол. Из-за левого угла здания погоревшего штаба резво выскочил на плац запылённый "восемьдесят пятый"(16) и чуть скорректировав поворотом гусениц корпус с башней, стал методично обрабатывать развалины из курсового пулемёта. Улучив момент, я как мог резво вскочил и перебежал к Косте присел с ним рядом. Руки сами собой рванулись к рукаву куртки, рефлексы снова не подвели: мотнув ткань возле шва, мне удалось оторвать его почти целиком. Не обращая внимание на протесты адъютанта я наложил жгут выше раны, кровь из дырки в ляжке перестала сочиться. Оставив раненого, осторожно выглядываю из-за укрытия. Тут продолжает твориться что-то непонятное. Из крайнего левого окна первого этажа пустого как мне казалось раньше здании штаба стали неуклюже выпрыгивать солдаты. Судя по форме, это были бойцы роты охраны и сопровождения, или может быть "комендачи": все в тяжёлых общевойсковых бронежилетах старого образца(17), их я узнал по нашитым спереди подсумкам и зелёному цвету капронового чехла. Вооружены все полноразмерными "калашами", обтянутые брезентовыми чехлами круглые шлемы падающие на глаза… наверняка срочники. Они скопились возле левого борта танка, укрываясь за ним построившись в колонну по два и замерли. Немного погодя из окна выпрыгнул офицер в изорванной офицерской "повседневке", без фуражки, голова вся была замотана грязными, серо-чёрными от копоти и пыли бинтами. Поверх кителя у офицера был довольно умело натянут разгрузочный жилет с подсумками, в левой руке он держал такой же как и у моего адъютанта "чебуран". Рваные брюки, форменные ботинки. Это явно был кто-то из офицеров штаба, прогоны скрывали широкие лямки "разгрузки", но судя по резвым движениям это точно не комполка, того я бы и с такого расстояния узнал. Офицер полусогнувшись и то и дело оскальзываясь на щебне подбежал к танку и два раза громко грохнул откинутым прикладом автомата по броне. Люк мехвода открылся и после каких-то переговоров танк рывком двинулся к порушенному дому, а трое бойцов и офицер отделились от основной группы бежавшей следом за рычащей махиной и направились в нашу сторону. Подняв прислонённый к крыльцу автомат, я тихо сказал адъютанту:

— Костя, кажется всё закончилось. Вон к нам кто-то из штабных бежит….

Но говорил я в пустоту, Ларионов потерял сознание, лицо его побелело и голова свесилась набок. Приспустив ремень автомата так, чтобы оружие было на уровне пояса, я повесил его себе на шею, автомат адъютанта повесил на плечо. Потормошив Костю и поняв. Что тот прочно отключился, я взвалил его на загривок и кряхтя поднял. По весу стало понятно — парень выживет, мертвецы столько не весят. Не понятно, кто были эти бойцы с офицером. Ларионова следовало отнести в машину и связаться со штабом в Хабаровске, я уже предвидел толпы чинуш из Генштаба, комиссии и прочие последствия непонятного инцидента, самой меньшей из которых будет возмещение ущерба нанесённого части. Сделать мне удалось только пару шагов — прыткий перевязанный офицер уже был рядом, как и трое запыхавшихся бойцов, чьи лица наполовину скрывали ниспадающие на глаза шлемы, а вся амуниция сидела как-то криво. Остановившись в трёх шагах от меня, офицер доложился:

— Товарищ командующий округом, разрешите обратиться! Майор Павлов, замначальника особого отдела гвардейского сто восемьдесят второго авиаполка. Силами сводной роты нападение вражеского десанта по всей территории отбито, остаточные очаги сопротивления в районе складов РАВ локализованы…. Комполка полковник Шевардин убит, командование принял начштаба полка подполковник Ярцев….

Всё сказанное офицером слышалось мне как какой-то бред, возможно парень повредился от контузии, смысл его короткого рапорта заставил всё внутри похолодеть, сердце комком подступило к горлу. Опустив раненого Костю на руки к подоспевшим бойцам, я только и смог произнести:

— Какой ещё десант, майор? Вы что учения затеяли?!

Все вокруг, даже солдаты замерли, один даже поправил шлем съезжающий на глаза и я увидел пару серых испуганных глаз, неестественно блестящих белками на чумазом молодом лице. Вся форма и оружие носили следы многочасового боя: каждый солдат был легкоранен, кто в руку, кто в ногу, у одного из бойцов была туго перебинтована шея и обе руки. Все они словно красной мукой были щедро присыпаны кирпичной пылью, от чего казалось, словно это не солдаты, а ожившие каменные барельефы. Майор, чьё лицо всё в кроваво-чёрных бинтах было не разглядеть, тихо но твёрдо ответил:

— Никак нет, товарищ генерал армии, нету учений… Война началась, уже двадцать часов как десант выбросили. Танковый взвод и рота охраны… ещё комендантский взвод и офицеры штаба…. Сначала порознь бились, потом очухались и вломили америкосам как положено. Есть пленные, они подтвердили, что являются военнослужащими какой-то Коалиции, двое американцы-десантники, один офицер связи из какой-то канадской особой роты егерей. Мои следователи сейчас с ними работают. Связи с Хабаровском нет, на уровень Генштаба или ОСК "Запад" по спецсвязи тоже выйти не удалось, пока мы отрезаны. Периодически удаётся связаться по радиоэфирным каналам с отдельными частями округа, все связаны боем, подвергаются интенсивным налётам вражеской авиации и ракетным обстрелам, скорее всего с кораблей…. Пойдёмте на КП, у меня приказ доставить вас как только отыщу, там всё узнаете подробней.

Тогда я был в смятении, майор не походил на шутника, а пуля которой был ранен Костя точно самая настоящая. Ещё раз внимательно присмотревшись я увидел, что Павлов обожжён, китель и брюки местами сильно истлели, из дыр проглядывают запылённые повязки. Ещё кисть левой руки майор неловко прятал, она вся почернела, ребро ладони обуглилось, белела кость. Молча кивнув Павлову, я пошёл следом, каждый новый шаг в тот момент давался мне с невероятным трудом, в происходящее вокруг сознание отказывалось верить, однако лицом тогда и теперь я никогда старался не выказывать неуверенности, хотя только постоянными усилиями воли удаётся отгонять желание заглянуть за край открывшейся бездны….

…Тяжёлая бронеплита двери бесшумно ушла в стену и в комнату вошёл осунувшийся за последние недели Костя. Адъютант мотался вместе с начальником штаба фронта полковником Пашутой по участкам формирования частей, но про внешний вид не забывал: всегда подтянут и гладко выбрит, вот только руки, обветренные с парой сорванных ногтей выдавали характер повседневных занятий. Обозначив стойку "смирно", как это умеют только опытные ординарцы, Ларионов чётко доложил:

— Товарищ командующий, прибыли командир особого маньчжурского погранокруга полковник Басаргин, начштаба фронта генерал-майор Пашута и командующие спешным порядком формируемых армейских корпусов, это генерал-майор Греков и генерал- лейтенант Афанасьев. С ними прибыли командир первой воздушной армии генерал-майор Примак и с ним двое штатских, вроде учёные….

Я с трудом расцепив челюсти и подавляя болевые импульсы только кивнул, давая знак впустить участников совещания. То, что мы собирались обсуждать, можно называть по-разному: жестом отчаянья, судорогами и агонией. Так сказал бы человек штатский, раздавленный тем тотальным ужасом, который гнал людей на пулемёты китайских пограничных кордонов. Одним из центральных вопросов и была проблема беженцев, коих в приграничной зоне скопилось почти полторы сотни тысяч человек. Люди, а это большей частью жители области и небольшое количество выживших из Приморья, шли на любые уловки, чтобы пробраться в сопредельный Китай. Сначала, соседи просто передавали беженцев нашим погранцам, но теперь ситуация обострилась: в приграничье появились вооружённые банды непонятных граждан, они нападали на пограничников, грабили и убивали беженцев. Сводная дивизия внутренних войск, сформированная две недели спустя уже начала развёртывание в приграничной двухсоткилометровой зоне. На линии Благовещенск-Биробиджан-Хабаровск уже налаживалась режимная зона, выставлялись блокпосты, вдоль границы налажено совместное с нашими погранцами и китайцами патрулирование территории, но положение всё ещё сложное. Основной реальной силой была 38-ая сретенская мотострелковая бригада. Гвардейцы, перебазированные под Тынду три месяца назад, взяли на себя обеспечение порядка в городе и окрестностях, как только дали дёру почти вся местная администрация в полном составе. Неприглядную роль повсеместно играла реорганизованная в начале года милиция. Сотрудники райотделов занимались открытым грабежом населения, убивали тех кто пытался оказать сопротивление. Однако нельзя сказать, что вся милиция-полиция оказалась совершенно бесполезной: части отрядов особого назначения — бывшие ОМОН и СОБР в подавляющей массе подчинились военным и оказали помощь в нейтрализации в том числе и действий своих бывших коллег. Комбригом мотострелков и командиром сводного отряда милицейского спецназа была разработана очень действенная схема работы с подозреваемыми в условиях военного положения. Всех полицейских и сотрудников автоинспекции фотографировали и снимали отпечатки пальцев, поскольку документация и компьютерная база данных старого образца уже недоступна. Их предупреждали, что в случае задержания за нарушение режима зоны ЧП их расстреляют на месте. Более того, ввиду крайней неблагонадёжности новое положение запрещало бывшим сотрудникам вступать в ряды ополчения, иметь огнестрельное оружие. Меры, не скрою, очень жёсткие, но до их принятия были повсеместные случаи появления организованных полицейскими вооружённых банд, грабивших беженцев шедших к границе, совершавших налёты на продовольственные и вещевые склады. То же самое в полной мере коснулось и сотрудников частных охранных фирм с лицензией на огнестрел, однако ввиду наличия в их рядах бывших кадровых военнослужащих. Там были некоторые послабления, не коснувшиеся только бывших сотрудников МВД и системы исполнения наказаний. Отдельной головной болью стали исправительно-трудовые колонии, городские тюрьмы и изоляторы временного содержания. Полиция и сотрудники внутренней охраны повсеместно бросали свои служебные обязанности, вскрывали оружейные комнаты и шли грабить банки, продовольственные магазины и автосалоны. Часто между такими бандами возникали конфликты, следствием которых были ожесточённые перестрелки. В Биробиджане и Благовещенске так выгорело до сорока процентов городских построек — возникающие пожары некому было тушить, пожарные расчёты прибывающие на вызов и врачи службы "скорой помощи", гибли от пуль конкурирующих банд. Мотострелкам и бойцам спецназа, удалось переломить ситуацию в Тынде и близлежащих населённых пунктах только спустя две недели после начала войны. В Биробиджане и других крупных городах чуть быстрее — помогла близость действующих военных частей и оперативно развёрнутые комендатуры. Уголовный элемент вопреки ожиданиям больших неприятностей не доставил т. к. основные колонии и поселения на северо-востоке — в Якутии и Байкальском регионе. Там эту проблему решили довольно радикально: после того как сотрудники охраны лагерей стали разбегаться, на отлов вырвавшихся на волю преступников бросили специально обученные части внутренних войск. Согласно закону о ЧП, беглых просто расстреливали на месте, тех же, кто не сбежал отрядили на восстановительные работы в городах, так что нехватки в рабочих руках не было. Кроме того преступники носили старую лагерную форму, под страхом немедленного расстрела им запрещалось переодеваться в гражданскую одежду. Для тех, кто не желал подчиняться, грань между жизнью и смертью предельно истончилась. А получившее известность изобретение Тындинских коллег помогло повсеместно: бандиты и мародёры постепенно вытеснялись из наспунктов, где совместно с полевыми частями их как правило уничтожали с воздуха, либо накрывали артогнём. Огромную помощь оказывают отряды народного ополчения, костяк которых составляют не способные к воинской службе мужчины, там же оказывались те из бывших полицейских, которые хоть и подпадали под положение ЧП, однако часто оказывались честными, порядочными людьми, хотя таких были единицы.