Андрей Тяпкин-Ляпкин - Родина
– Слушайте сюда. И запоминайте. – Кузьма ухмылялся. – Эти хлопцы тебя избили, а потом напали на катер федералов, которые пришли с инспекцией, проверять новый хутор на побережье. Те их и постреляли.
– Ээээ. Ясно.
– Запоминайте детали…
Ко всеобщему удивлению, всё прошло без сучка, без задоринки. Дружинники скрипели зубами, выкапывая мертвецов из могилы, все, даже вернувшиеся извозчики, дружно рассказывали одну и ту же историю. Несостыковок было много, но… катер с острова – это очень серьёзное заявление. Которое обязательно нужно было проверить. Сержант ФСБ почесал репу, позвал радиста и устроил совещание с портом. Порт его послал нахер и пообещал за ненадлежащее исполнение своих обязанностей по предотвращению бандитизма, разжаловать в рядовые.
– Нас, блять, чуть на абордаж не взяли, пока ты, трах-тарарах-трах-тах-тах-тах, яйца чешешь!
– Закапывайте их нахрен обратно! Дело закрыто.
За молчание и помощь старшой с сыновьями получил откатом две лучших лошади и все шесть трофейных сёдел. Оставшихся двух лошадок выкупила для своих нужд Управа, заплатив за них коробкой детского мыла.
Конец сентября ознаменовался несколькими событиями. Во-первых, выпал первый снег, а во-вторых, с дедом Кузьмой произошла занятная метаморфоза. Он… побрился. А потом – подстригся. Скинул ватник, сапоги и натянул на себя добротный тёплый свитер, брюки и прорезиненный плащ. Жителей Дубровки массово поразил столбняк. Дед Кузьма помолодел лет на двадцать и превратился в высокого подтянутого мужчину 'слегка за пятьдесят'. Сразу узнала его лишь Кнопка, с воплем 'Деда, какой ты красивый!' бросившаяся к нему на руки.
– Давай, Дубинин, знакомиться заново. Кузьмин Сергей Михайлович. Намерен просить у тебя руки твоей матушки. Если она, конечно, не против.
И он задорно подмигнул покрасневшей маме. Сашка стоял, разевая рот, словно рыба. Положение спасла сестра. Светка запрыгала и захлопала в ладоши.
– Ну конечно, он согласен! Согласен!
Так перед Александром Дубининым замаячили ещё два пути устройства в этой жизни.
Глава 16.
Обвал
Алматинская область,
Декабрь 2009.
Зима в этом году в Семиречье выдалась лютая. Не Сибирь, конечно, но всё же. Минус двадцать для жителей 'солнечного юга' – это, пожалуй, перебор. И всё это удовольствие на фоне снегопадов, буранов и прочих стихийных бедствий. Так что Максиму – 'повезло'. То, что они проехали полтораста километров по Родине, а потом 'прыгнули', не могло не сказаться на финишной точке. Максим это прекрасно понимал – попасть назад, прямиком в Алматы или, на худой конец, на форелевое хозяйство, он даже и не надеялся. Он и не попал.
– Холодно. – Мужчина открыл глаза. На лице ледяной коркой застыла кровь, которую плачущая Лейла, отдирала ногтями.
– Где мы?
Макс приподнялся и осмотрелся. Вокруг было одно Великое Ничто. Пустая, ровная, как стол степь покрытая снегом. Дул пронзительный ледяной ветер и мела позёмка.
– Где мы?
– Не знаю, милый.
Ледяные губы Лейлы снова и снова целовали его лицо.
– Ты жив. Жив. Жив.
Два перехода с 'пассажирами' дались Максиму во стократ тяжелее, чем все его весёлые заезды на автомобиле. Башка почти ничего не соображала, а общее состояние он мог смело описать одним словом – труп.
– Пойдём, солнышко. Надо идти. – Макс переждал приступ головокружения и поднялся.
– Куда?
– Неважно. Надо выйти на дорогу.
О том, что МЧС полностью закрыло все трассы из-за бурана, он и понятия не имел.
– Пошли.
Внезапно ветер, несущий над сугробами мелкие кристаллики льда, стих и на них плотным и тяжёлым одеялом легла тишина.
'Брррр, уж лучше ветер!'
Через секунду одновременно запиликали сотки. Две у Максима и ещё одна у Лейлы.
'Твою мать! Как я мог о них забыть!'
Все три трубки показали одно 'Мама'.
– Алло?
– Мама?
– Да, мама, я в порядке, как ты? Не говори, я понял.
– Мамуля, я с Максимом, как у тебя дела?
– Мам, я слушаю тебя внимательно.
– Да, мамуля, слушаю тебя.
– Какой вертолёт? Уже летят?
– Нас заберут? Мамуля не верь никому. Максим ничего не соверш… ой, разъединилось. – Ляля подняла на мужа растерянные глаза. – Мама сказала, что…
– Да, – Макс угрюмо выключил телефон. – Просветили уже. Летят.
Он повалился в снег и вытащил из кармана пистолет. Лейла в ужасе выпучила глаза, не в силах сдвинуться с места.
– Максим…
– От судьбы не убежишь.
Над горизонтом появились три маленькие чёрные точки, быстро увеличивающиеся в размерах. Поднявшийся ветер донёс басовитый рокот двигателей.
Первый вертолёт пронёсся прямо над ними. Максим на долю секунды встретился глазами с пилотом. Они оба друг друга поняли. Пилот умоляюще замотал головой, а Макс приставил ствол к виску и нажал на курок.
ОФО, Родина.
Февраль 11 г.
– Разрешите доложить?
У Егорова страшно болела голова. Переходы он переносил с трудом, а тут ещё провал операции в Алма-Ате по задержанию Ходока, и исчезновение старшей дочери. Командир группы доложил, что перед переходом её сбила машина и утащила с собой.
На глазах у железного коменданта навернулись слёзы. Хотелось завыть.
'Доченька! Что я твоей матери скажу…'
Потом два часа ему мотал нервы Хозяин. Откровенно говоря, Егоров и не надеялся выйти из этого кабинета живым, но, по какой-то прихоти, Хозяин решил его пощадить.
'Как марионетка. Кругом ниточки. Под колпаком…'
Генерал скрипнул зубами. Должность Коменданта только звучала солидно. На самом деле это была чистая декорация – никаких возможностей контролировать Ходоков и вербовщиков у него не было. Зато было 'право' подписывать приказы. Вон, предыдущий уже подписал… приказ. И что с того, что он не имел никакого отношения к расстрелу тех несчастных? Подпись твоя? К стенке!
'Твою дивизию!'
Полностью доверять Комендант мог только молодым ребятам – сослуживцам дочери, но её нет…
Егоров сделал вид, что чинит карандаш.
– Докладывайте.
– Связь с Заозёрным прервана. Руководство Управы не отвечает. Даже по спецсвязи. Резидент сообщает о массовом митинге и беспорядках возле Управы. Час назад в посёлок с севера въехал синий джип 'Судзуки'. Мы считаем, что это – Ходок.
Пять долгих секунд генерал рассматривал адъютанта. То, что это соглядатай Хозяина он знал совершенно чётко.
'К чёрту всё! Всю эту политику, всю эту возню. Ты же, мать твою, десантник! Ты ж ни хрена не боялся!'
– Знаешь, майор, а ведь до следующего 'окна' – почти сутки…
Адъютант был умным человеком. Он сразу всё понял.
– Мать сдохла. Младшая на лечении и вряд ли вытянет. А вас, сук, – Генерал положил на стол автомат, – мы всех поимённо знаем.
ОФО, Родина.
Февраль 11 г.
П.Г.Т. Заозёрный
'Мда, точно. История всегда повторяется в виде фарса'
Шевцов смотрел из окна своего кабинета на очередного оратора, вещающего с броневика, то есть, тьфу, с крыши ярко-синего джипа пришельца. Толпа собралась изрядная. Как минимум, ВСЁ взрослое мужское население посёлка. Люди вновь и вновь выслушивали истории очевидцев, знакомых очевидцев и просто тех, у кого богатая фантазия.
Возможность вернуться людей потрясла. Толпа глухо ворчала и колыхалась. Женщины плакали. Мужики по очереди проталкивались к машине и недоверчиво её рассматривали. Всё верно – железное доказательство в наличии имелось.
– Я назад, домой хочуууу!!!
Пронзительный истеричный женский крик вспорол относительную тишину. Толпа взорвалась воплями, руганью и стоном.
– Бей их!
Первым под руку попался несчастный оратор. Его сдёрнули с крыши и швырнули в толпу. Зазвенели разбитые стёкла в окнах Управы, внизу орали и визжали. Кого-то били. За углом громили базар, там громко и визгливо кричали торговки.
Пал Палыч устало сел в своё кресло и снял трубку телефона.
– С поликлиникой меня соедини. Олег Николаевич, это Шевцов тебя беспокоит…
В окно кабинета влетел камень, а в запертую дверь ударили чем-то тяжёлым.
… ты свою утреннюю пациентку спрячь получше. Что? Уже? Молодец. Да! Спасибо тебе за всё.
Выламываемая дверь рухнула, в кабинет ввалились орущие мужики. Шевцов положил трубку.
– Чем обязан?
Московская область,
Март 2010 г.
'Светло. Белое всё. Ты кто?'
Серая тень на белом фоне зашевелилась и исчезла.
'Я… где? Я… кто?'
В глазах вспыхнул огонь.
'Не свети! Не надо! Я – Максим. Ух ты!'
Макс закрыл глаза и заснул.
– Что я могу сказать. – Врач сдирал с рук перчатки. – Динамика хорошая. Основные показатели деятельности головного мозга – в норме.
– Ваш прогноз, когда он будет в порядке?
Врач затравленно посмотрел на собеседника.
– Два месяца. А… нет! Месяц. Если начнём колоть смесь А3, то – две недели.
– Через две недели начните уколы. Что вы колете Сёстрам сейчас?
– А9 – старшей и А11 – младшей. Но… – Врач умоляюще сложил руки, – А11 – это уже всё. Конец. Может, дадим парню шанс? Не будем…
