Андрей Посняков - Зов Чернобога

Хельги вошел в горницу и залюбовался супругой. Хороша была княгиня — высокая, с чистою, белой, как морская пена, кожей и темно-голубыми, как воды фьорда, глазами. Сельма передала играющих дочерей служанке и обняла мужа.

— Я так скучала по тебе, ярл!

Князь улыбнулся.

— Ты неплохо справилась с властью. Признаться, в полюдье я частенько подумывал, что зря отослал в Новгород Ирландца.

— Я же теперь княгиня, — улыбнулась молодая женщина, дочь простого северного крестьянина-бонда. — К тому же мне помогал Ярил. А насчет Ирландца… Наверное, я так никогда и не сумею поверить ему окончательно. Слишком уж гложет прошлое. А тебя?

— Иногда, — усаживаясь на лавку, признался Хельги. — Но нужно жить не прошлым, а настоящим и ради будущего. А Ирландец, несмотря на все его прошлые гнусности, человек стоящий и нужный. Думаю, он справится с Новгородом и поможет в Ладоге Снорри.

— Снорри. — Княгиня неожиданно улыбнулась. — Он был когда-то самым младшим из вас… Помнишь, какие ребята были: Ингви Рыжий Червь, Харальд Бочонок?

— Помню, — глухо ответил ярл. — Надеюсь, им хорошо и весело в Валгалле, в золотых чертогах Одина.

— Сколько уже Снорри? Кажется, двадцать три… — продолжила Сельма. — Он так до сих пор и не женат.

— У него есть наложницы… А жениться он всегда успеет. Главное — сделать правильный выбор.

— Как сделал ты?

Сельма подошла к мужу сзади, расстегнув тунику, ласково погладила руками шею.

— А почему у тебя совсем нет наложниц и до сих пор всего одна жена? — тихо спросила она. — Ведь ты же конунг!

— Потому что мне хватает тебя, — прошептал Хельги и обернулся. Сельма уже снимала платье.

Бросив тяжелую ткань на пол, потащила мужа к ложу. Князь невольно залюбовался ее точеным телом — белым, поджарым, стройным, с большой, налитой соком, грудью. Трех дочерей уже родила ему Сельма, а по ее фигуре и не скажешь — все как девочка, длиннонога, тонка в стане.

— Иди сюда, милый. — Сельма повалилась на ложе, потянув за собой мужа. И Хельги, ощутив жар любви, сбросил на лавку тунику…

Сельма… Хельги давно уже ощущал ее как бы частью себя, потому и не считал нужным заводить наложниц, хоть это и было положено по его княжескому статусу. Что же касается жен… Ладислава, северная красавица с золотым водопадом волос и томным васильковым взором, она ждала его в Ладоге, ждала каждый день и каждую ночь — Хельги знал это и мучился сам. Позвать Ладиславу сюда, в Киев, объявить законной женой? Сельма вряд ли будет против, знает — так и должно быть у славного конунга. Нет, Сельма не станет возражать, а вот Ладислава… Согласится ли она променять свою нынешнюю свободу на нелегкую долю княжьей жены, к тому же не главной? О, боги, если б знать ответ. Да знает ли его и сама Ладислава? Лада… Иногда казалось — бросить бы все, поднять на ладье парус и уплыть на север, к любимой. И там через некоторое время снова ощутить тоску по семье, по дочерям, по Сельме.

Князь покачал головой, прислушался — кто-то поднимался по ступенькам крыльца. Осторожно, чтоб не разбудить Сельму, Хельги оделся и, набросив на плечи плащ, вышел в людскую.

Тут же — словно только того и ждали — заглянули в двери тиуны.

— Ярил Зевота к тебе с вестями, княже! Позвать сейчас, иль пусть обождет?

— Зовите.

Ярил — белобрысый, длинный, с хитрыми глазами, — войдя, поклонился, поправил сползший с плеча фризский плащ.

— Ну, чем порадуешь, друже? — Хельги деловито кивнул в сторону скамьи. Ярил, поклонившись, уселся, вытащил из поясной сумы пергаментный свиток с красной печатью.

— Из Новгорода тебе, князь.

— Ага! — обрадовался Хельги. — Наконец-то послание от Ирландца.

Сорвал печать, развернул свиток, вчитался… Посидел, покачал задумчиво головой, протянул пергамент Ярилу.

— Прочти.

Непростые дела описывал Конхобар Ирландец. Волхвы новгородские — Малибор, Кармана и прочие, — осмелев, подняли головы. Замыслили снова выкликнуть новгородским князем Квакуша, слабоумного Малиборова сына. За него бы сами правили. Уже принялись мутить народ, да Ирландец тоже не лыком шит — тут же просчитал их маневры и нанес упреждающий удар. Правда, кое-кто скрыться успел, в том числе и Малибор с Карманой.

В общем-то, на этом и заканчивались собственно новгородские новости, дальше начинались ладожские. А те были еще хуже! Во-первых, именно туда сбежали непойманные новгородские волхвы, наверняка затаившие лютую злобу, а во-вторых… Во-вторых, в ладожской земле многие хотели призвать нового князя, бродили по дорогам и весям недовольные, а в дальних урочищах нагло задерживали выплату дани. Мало, слишком мало было в Ладоге верных людей, мало и в самом граде, и того меньше в лесах, на Паше, Капше, Сяси, Мологе…

Ну а кто там был у Снорри, на кого можно было бы положиться? Найден — тиун с Маленой, супругою, вот, пожалуй, и все. Ну, еще Дивьян на дальнем погосте, так он молод еще. Что же касается Никифора, тот основал монастырь за Шугозерьем и в мирские дела не лез. Да и слишком уж далеко он от Ладоги, а путей — в весеннюю-то распутицу — никаких. Выходило, самому нужно ехать в Ладогу, наводить порядок с верной дружиной, укрепить пошатнувшийся авторитет, да так, чтоб никому неповадно было! Однако ж сейчас не пойдешь, в мае только. Месяц еще. Целый месяц. Ну, месяц продержится Снорри, надежда есть. Да и Ирландец, ежели что, поможет.

— Прочел? — Князь посмотрел на Ярила. Тот кивнул, покачал головой.

— Похоже, смута надвигается в Ладоге.

— Да не «похоже», а надвигается, — невесело усмехнулся Хельги. — Скоро пойдем походом. Успокоим кое-кого, наведем порядок. Чай, вскорости-то мятеж не подымут — время для этого нужно… О чем еще поведать хотел? Не слышно ничего о Чернобоге?

— Нет, — ответил Ярил. — Послухи в корчме Мечислава-людина, если б что прознали, давно донесли бы. Значит, не в Киев подался волхв.

— Тогда куда же? Может, и правду говорили Колимог с Кувором — к дружку своему волхв подался, в леса, к Лютонегу-кудеснику?

— Может, и так. — Молодой тиун поджал тонкие губы. — Есть, правда, и другая зацепка, только очень слабая.

— Ну-ну? — заинтересовался князь.

— Войтигор-чаровник, послух мой, пьянствовал недавно в корчме с неким Ерофеем Конем, проводником известным. Так вот, серебришка заработал Ерофей трудами своими изрядно, а где заработал — про то не поведал. Хвастал только, будто проводил на север, к Ловати, какого-то знатного волхва.

— Так… Волхва, говоришь? А откуда волхв тот?

— Про то Конь не сказывал.

— Так схватить!

— Поздно. Вчера еще ушел в леса Ерофей. — Ярил немного помолчал и с хитрецой взглянул на князя: — А вот родич супружницы моей, Порубор, кое-что подарил мне… Коня вещица, он ею с колпачниками расплачивался.

Тиун вытащил из сумы плоское серебряное колечко с вытянутыми лепестками.

— Семь лепестков, — тихо произнес князь. — Из радимичских земель колечко… Чернобог! Чувствую, он это. На север подался, к Ладоге… — Хельги вздохнул: — Там его только и не хватало.

Глава 5

ТУРИСТЫ И МЕСТНЫЕ ЖИТЕЛИ

Наши дни. Август. Восток Ленинградской области

…Зверь появился снова. Его крылья рассекали воздух все ближе и ближе и наконец ударили меня по лицу. Невероятная боль обожгла меня, я закричал изо всех сил.

Игорь взмахнул веслом, и юркая, груженная рюкзаками байдарка ткнулась носом в берег. Сидевшая впереди Марина осторожно выбралась на песок, подтянула суденышко. Акимцев помог ей веслом, затем вытащил рюкзаки, вынес на поросший невысокой травой берег. Хороша речка Павда, да порожиста, камениста, а воды в это лето случилось мало. Вот и вручались — то проводили лодки меж камнями, то перепиливали перегородившие путь, сваленные бобрами деревья, то вытаскивали байдарки на берег — обносили совсем уж непроходимые места.

— Говорил, надо было на Лидь идти, — выпрыгивая на берег, буркнул Иваныч — коренастый широкогрудый мужик с вечно красным лицом и простуженным басом.

— Ничего, на Лиди сейчас тоже воды мало, — откликнулся его напарник по лодке Макс — патлатый парень лет двадцати, басист из новой группы Акимцева. Именно Макс и подбил Игоря отправиться в водный поход: отдохнуть, расслабиться. Акимцев не долго думал, отдохнуть и в самом деле надо было, спросил только, можно ли взять с собой девушку. Макс засмеялся и сказал, что хоть двух. Кроме Марины, в небольшой — из трех лодок — группе были еще две девушки-студентки — Инга и Саня, то ли родственницы, то ли хорошие знакомые организатора похода Макса.

Выбравшись на берег, Макс достал из рюкзака карту, задумался.

— Значится, так…

Иваныч и Марина с Игорем подошли ближе.

— Мы сейчас здесь. — Макс ткнул пальцем. — У заброшенной деревни Хазуново, дальше, вниз по реке, — Пялья. Предлагаю ночевку устроить здесь.