Леонид Млечин - Самая большая тайна фюрера

Немецкие мужчины вернулись домой, их жены обрели мужей, но радости не было: «Они видели горе, разруху, страх, а слышали лишь стрельбу по ночам, чьи-то вопли да ноябрьский дождь за окном».

Поражение в войне и революция были восприняты как позор, который можно смыть только кровью. Вину возложили на либералов, коммунистов — как агентов России и евреев — как агентов Запада. Нацисты обещали «отомстить евреям за революцию». Адольф Гитлер сказал 30 января 1939 года, отмечая очередную годовщину прихода к власти:

— Мы собираемся уничтожить евреев. Они не смогут избежать наказания за то, что они сделали 9 ноября 1918 года. Час расплаты настал!

После Версальского мира националистические группы появились по всей стране. Повсюду формировались полувоенные организации. Националистическая шизофрения, как яд, разрушала республику. Демократически настроенные силы оказались в меньшинстве.

Через несколько лет после окончания войны начнется идеализация коллективного фронтового опыта, заговорят о том, что война сплачивает людей и пробуждает в них лучшие качества. В какой-то степени идеализация войны сродни идеализации исторического прошлого или деревенского уклада жизни, противопоставляемого порокам городской цивилизации. Это было бегством от современной жизни, выражением ненависти к демократии и большому городу, который разобщает людей — в отличие от фронта, который их сближает.

Все это строилось на наборе мифов. В Германии главным мифом был бой при Лангемарке. С восторгом рассказывали, как 20 ноября 1914 года плохо обученная, едва попавшая на фронт добровольческая молодежь, состоявшая из старшеклассников и студентов, с пением гимна «Германия, Германия превыше всего» устремилась на вражеские линии к западу от Лангемарка в Бельгии и, смяв врага, взяла в плен чуть ли не две тысячи французских солдат.

На самом деле все было наоборот. Молодые солдаты потерпели поражение и понесли большие потери. Однако этот неудачный прорыв пропаганда превратила в яркое проявление героизма немецкой молодежи. Позднее мотив жертвенности стал восприниматься как воплощение высшей духовности немецкой нации в противопоставлении другим, прагматически-приземленным нациям.

«Я всегда думал, — писал пацифистски настроенный немецкий писатель Эрих Мария Ремарк, переживший Первую мировую, — что любой человек против войны, пока не обнаружил, что есть и такие, которые за войну, особенно если им не нужно идти туда самим».

Культ войны, героизма, фронтовой жизни глубоко внедрился в общественное сознание. Немецкое общество видело в разрушительной войне единственный выход из кризиса и прорыв к былому величию нации…

Особую роль в приобщении ефрейтора Адольфа Гитлера к политике сыграло тайное общество «Туле», которое существовало в Мюнхене и вокруг которого витает множество мифов. В общество входило полторы тысячи человек, в том числе весьма влиятельные баварцы. Эмблемой общества была свастика. Штаб-квартира располагалась в мюнхенской гостинице «Четыре времени года».

Баварское отделение общества «Туле» основал барон Рудольф фон Зеботтендорф. Бароном он был липовым. Его настоящее имя — Адам Альфред Рудольф Глауэр. Как это частенько случается с руководителями тайных обществ, в реальности он был мелким агентом абвера. Во время войны работал в резидентуре военной разведки в Стамбуле. После поражения Германии он от отчаяния бросился в Босфор. Впрочем, его коллеги по абверу уверяли, что мнимого барона в Мраморном море утопили враги.

Члены общества придерживались весьма реакционных взглядов, которые жадно впитывал будущий фюрер.

«Под влиянием христианства, — возмущенно писал глава общества «Туле», — распространилось учение о равенстве людей. Дескать, цыгане, готтентоты, германцы — все совершенно равны… Вот только великая учительница-природа учит нас другому: это равенство противоречит здравому смыслу. Существуют высшие и низшие расы! Тот, кто устраивает расовую мешанину, совершает преступление против человечества. Человечеству для собственного развития нужны вожди и правящие нации. Германская раса призвана быть ведущей».

В деятельности общества «Туле», несмотря на некоторые ритуалы, не было ничего мистического. Глава общества направил полицай-президенту Мюнхена письменное предупреждение: если полиция арестует кого-то из членов общества, оно ответит открытым террором. Но никто на них и не покушался. Члены общества занимались политическими интригами. За это в демократическом обществе, каким была Веймарская республика, не сажают.

По рекомендации общества «Туле» спортивный журналист Карл Харрер, работавший в мюхенской вечерней газете, и слесарь-железнодорожник Антон Дрекслер в октябре 1918 года организовали «Политический рабочий кружок». Это была первая попытка свести воедино радикальных националистов и рабочие массы.

5 января 1919 года опять же с благословения общества «Туле» Антон Дрекслер преобразовал кружок в Немецкую рабочую партию. Дрекслер, по воспоминаниям современников, был тихим, неуклюжим и чудаковатым человеком, но именно он создал партию национальных социалистов, которая в 1933 году пришла к власти. Члены партии раз в неделю собирались в пивной «Штернекерброй». Приходило от десяти до сорока человек. По очереди они произносили речи, полные ненависти к богатым, демократам, депутатам и евреям.

12 сентября 1919 года на партийное собрание пришел ефрейтор Адольф Гитлер, выполнявший приказ своего армейского начальника изучать деятельность праворадикальных организаций.

«В один прекрасный день, — рассказывал Гитлер, — я получил от своего начальства поручение разузнать, что именно представляет собой образовавшаяся на днях какая-то «немецкая рабочая партия». Я должен был пойти на собрание, чтобы потом сделать доклад своему начальству…

Вечером я отправился в помещение мюнхенской пивной «Штернекерброй». В комнате, которую мы впоследствии в шутку назвали «мертвецкой», я нашел двадцать — двадцать пять человек. Все они явно принадлежали к низшим слоям населения… Я не выдержал и тоже записался в число желающих выступить. Пока я говорил, меня слушали с удивленными лицами. Когда я стал прощаться, подбежал один из слушателей и сунул мне в руку какую-то книжонку…»

До 1919 года Гитлер считался «сентиментальным социалистом» и вполне мог присоединиться к левым и даже крайне левым. Вернувшись с фронта, он не знал, какой лагерь выбрать, и шел в политику не ради реализации какой-то идеи, а жаждал самореализации. Эта встреча в пивной изменила его жизнь. Товарищи по партии познакомили его с расистской формой антисемитизма. Прежде антисемиты видели опасность в евреях, потому что они придерживались иной религии. Если еврей переходил из иудаизма в христианство, он принимался в общество. Люди, среди которых оказался ефрейтор Гитлер, исходили из того, что религия не имеет значения, дьявольское начало сидит в любом еврее, даже ребенке, поэтому все они представляют опасность для Германии.

Гитлер пришел в гражданской одежде, назвался писателем и сел в заднем ряду. Выступал «партийный теоретик» Готфрид Федер. Гитлер не выдержал, когда какой-то профессор призвал баварцев порвать с Германией и присоединиться к Австрии. Гитлер, ненавидевший Австрию, выступил резко против.

Антон Дрекслер описывал, как впервые увидел Гитлера:

«12 сентября 1919 года Немецкая рабочая партия проводила ежемесячное собрание в зале ветеранов пивной «Штернекерброй». Готфрид Федер прочитал доклад на тему «Как порвать с рабством процентных ставок». Только что появилась написанная мной первая национально-социалистическая работа — «Мое политическое пробуждение. Из дневника немецкого рабочего-социалиста».

Я держал в руке полученные от издателя пять экземпляров и с интересом слушал оратора, который пришел к нам впервые. Он отвечал первому выступившему в прениях — профессору Бауману, требовавшему выхода Баварии из состава Германии. Новичок произнес короткую, но резкую речь в защиту великой Германии. Его выступление произвело сильное впечатление и на меня, и на всех, кто его слышал.

Когда он закончил свою речь, я подошел к нему и поблагодарил его. Я попросил его ознакомиться с моей брошюрой, в которой изложены основные идеи нового движения. И добавил: если он согласен с нашими идеями, почему бы ему не зайти к нам на неделе и не начать работать вместе с нами?»

16 сентября Гитлера безо всякой просьбы с его стороны пригласили на заседание комитета партии. Он долго колебался, но пришел.

«Собрание было назначено в пивной «Розенбад», — вспоминал сам фюрер, — это очень бедный трактирчик, в который редко кто-либо забредал… При плохом освещении испорченной газовой лампы за столом сидело четыре молодых человека…