Александр Прозоров - Рим должен пасть
Все полы и даже стены в каюте Магона украшали живописные циновки и ковры, на которых Федор заметил разнообразные сельские мотивы: уборка урожая, финиковые пальмы, женщина с кувшином вина, дерущиеся львы. Акир указал ему на ближайшее кресло, сообщив, что он может сесть за стол, где уже находился сам сенатор. Магон, не дожидаясь гостя, уже с удовольствием расправлялся с зажаренной ножкой. Аромат свежеприготовленного мяса соблазнял настолько, что у проголодавшегося от постоянного пребывания на свежем воздухе морпеха, просто слюнки потекли.
Он сел, учтиво поклонившись сенатору. На столе, прямо перед ним, стояло несколько расписных глиняных блюд с запеченным мясом, рыбой, покрытой золотистой корочкой, овощами и экзотическими фруктами, из которых он узнал только апельсин, а также низкий серебряный кувшин с вином и несколько изящных чаш. От качки посуда на столе слегка подрагивала и позвякивала.
Прислуживал сам Акир, состоявший при сенаторе ближайшим помощником на все руки. Федор видел вокруг сенатора и других слуг, которые вполне могли бы прислуживать за обедом, но никого их них сейчас рядом не было. И Федору показалось, что разговор пойдет не только о погоде.
Он не ошибся. Некоторое время в каюте висела тишина, гость и хозяин насыщались. Расправившись с ножкой и отхлебнув из чаши вина, Магон некоторое время внимательно изучал гостя, а затем сделал знак Акиру. Тот быстро достал из тумбы свиток и, отодвинув крайнее блюдо, разложил его прямо на столе. Свиток был испещрен надписями на незнакомом языке, но его основное предназначение не вызывало сомнений. Приглядевшись, Федор узнал в нем карту обитаемого моря. Причем, карту довольно точную. На ней оказались нанесены известные карфагенянам земли, включая Крым. С западной стороны свиток показывал край африканских земель, Испанию, земли галлов и острова бриттов. А вот дальше на севере, там, где должно простираться Балтийское море, почти ничего не прорисовывалось. Только датские проливы и, похоже, часть современной Федору Германии с большой рекой. Совсем не имелось дальней части моря, где, спустя много сотен лет, должен был возникнуть Питер. Да и вверх от Крыма на карте виднелась масса пустых пятен. Северная акватория и земли славян лежали, вероятно, за пределами интересов карфагенян. Зато морпех с большим удивлением увидел почти правильно очерченные Африку, Индию и даже большой остров, напоминавший Австралию.
Магон что-то спросил, указав на карту.
— Ты понимать, что это? — перевел Акир.
— Понимать, — кивнул Федор. — Обычная карта.
Услышав это слово, оба карфагенянина переглянулись, словно Чайка сотворил какое-то заклинание. Удивленный их реакцией, сержант припомнил, что финикийцы были мореплавателями и корабелами больше тысячи лет. За это время они познакомились и повоевали с многими народами. Но в отличие от прочих, полученные знания они не забывали, а накапливали. И фиксировали, потому что у них уже существовала письменность. Современные Федору ученые утверждали, что именно финикийцы придумали тот алфавит, который стал основой многих языков.[10] Писали финикийцы, в отличие от будущего населения Европы и Америки, справа налево. Но это сержанта не смущало. Хоть снизу вверх, какая разница, если тебя с детства так научили, и сможешь потом прочесть.
А кроме алфавита, считалось, что те же финикийцы придумали первые морские карты и множество других полезных технических изобретений, оставшихся в памяти потомков в виде конкретных образов. Насчет компаса Чайка, правда, уверенности не испытывал.
Магон снова что-то спросил, указав на карту. Видимо, Федор его интересовал, как источник информации. Умудренный опытом сенатор не зря занимал свой пост — не владея языком, он словно чуял, что его визави знает много такого, что даже ему неведомо.
— Где твой дом? — перевел Акир.
Федор решил не темнить и ткнул пальцем в пустое пространство неизведанных северных земель.
— Здесь.
Магон проследил за жестом своего гостя и с неподдельным интересом посмотрел на странного варвара, задав следующий вопрос.
— А как ты стать здесь? — озвучил его толмач, проведя пальцем от белого пятна до побережья Крыма.
— В армии служил, — просто ответил сержант, которому этот званый обед стал все больше напоминать допрос или деловой разговор, не способствующий повышению аппетита.
Поэтому, не дожидаясь нового вопроса, он с хрустом оторвал зубами кусок мяса и закинул в рот сразу горсть вычищенных оливок, запив все это большим глотком терпкого вина. На душе стало веселее.
— Ты наемник? — тут же уточнил Магон. — Солдат?
Прожевывая мясо, Федор обдумывал, как бы попроще ответить, но Акир его опередил, сообщив своему хозяину по-финикийски часть их разговора на палубе о службе в морской пехоте. Магон кивнул, судя по всему, оставшись довольным ответом. Про руль от лехиной лодки, так интересовавший карфагенян на берегу скифского порта в Крыму, его почему-то не спросили.
Сам Федор, искоса поглядывая на облеченного властью купца, тоже изучал его. Возможно, именно сейчас где-то наверху решался вопрос, кем быть сержанту в этой новой жизни. Солдатом, врачом, ремесленником или вольным кочевником. Последнее, правда, он уже отверг. И бородатый сенатор, одетый нынче в бордовую тунику, казался не последним человеком, способным повлиять на этот выбор, став орудием древних богов.
Кроме того, Федор по натуре был физиономист. Верил в то, что люди, которые станут твоими друзьями или, как минимум, останутся к тебе лояльны, видны сразу. Как и те, что будут ставить тебе палки в колеса, даже если принародно нахваливают. Сержант искренне верил, что друзей и врагов можно всегда определить по выражению лица, если только хорошенько присмотреться.
И, коли верить выражению лица, седовласый пятидесятилетний сенатор Карфагена, задумчиво перебиравший сейчас свою бороду, почему-то не казался врагом. Даже, несмотря на то, что долго держал их с Лехой в путах, как пленников, и морил голодом. Такой уж тут, видно, заведен порядок. В конце концов, сами напросились. Могли попытаться и своим ходом дойти до Туапсе, шанс был. Хотя, где он теперь, этот Туапсе?
Уйдя в воспоминания, захмелевший Чайка даже вздохнул.
— Что это? — услышал он очередной вопрос, возвращаясь к новой реальности.
Перед ним на столе, между блюдом с нетронутой рыбой и плошкой с оливками, кроме карты, появились еще компас и бинокль. Федор посмотрел на Магона и поднес бинокль к глазам, демонстрируя, как этим пользоваться. А в ответ увидел на лице сенатора снисходительную усмешку, мол, «и сам догадался, сынок». А вот компас Магона заинтересовал гораздо сильнее. Особенно после того, как сержант поднес его к карте и показал, что, как ни крути, по положению стрелки его предполагаемый дом, не обозначенный на детальной карте карфагенян, находится на севере. А караван идет на юг. И направление можно всегда проверить не только по звездам.
Когда Магон осознал, что именно лежит перед ним на столе, его кустистые брови поползли вверх, а борода зашевелилась. От удивления он резко дернул рукой, на каждом пальце которой сверкало по золотому перстню, и опрокинул на циновку кувшин с вином. Вино тут же впиталось, превратившись в красное пятно. Федор самодовольно улыбнулся — проняло. Но сенатор не обратил на потерю ковра никакого внимания. Он что-то приказал Акиру, и тот исчез, но быстро вернулся, ведя за собой шкипера — того самого долговязого мужика, еженощно изучавшего звезды и записывавшего их перемещения на глиняную табличку.
Магон призвал его в свидетели. Шкипер долго вертел в руках странную круглую коробочку со стрелкой, а потом глаза его вспыхнули, и он восхищенно затараторил.
— Что он сказал? — Федор бесцеремонно дернул за рукав туники Акира.
— Хакрил говорит, что такого нет даже у греков.
Чайка налил себе еще вина и радостно поднял кубок.
— Так выпьем же за технический прогресс!
До переводчика не дошел смысл сказанного, но он особенно и не стремился понять. Вместо этого Магон огорошил сержанта неожиданным предложением. Сразу после того, как шкипер покинул каюту.
— Хозяин хочет купить у тебя это, — сообщил Акир через пару минут бурного общения с сенатором на своем языке, указуя на компас, — и предлагает тебе за него хорошую цену.
Федор чуть не выронил чашу с вином. Идея продать компас как-то раньше не приходила ему в голову. Наверное, потому, что стоил он в его родном времени копейки, и никто не стремился его купить. А здесь ведь компас могли просто отобрать вместе с биноклем, и такой поворот ситуации сам по себе многое говорил о сенаторе. С другой стороны, почему бы и нет? Магон осознал ценность для мореходов этой коробочки с блуждающей стрелкой и наверняка даст хорошие деньги. А деньги в его нынешнем положении лишними не будут. Нет, сенатор начинал ему положительно нравиться.
