Андрей Дай - Орден для Поводыря
Ну вот. Ничего страшного. Похоже на отчет о проделанной работе. Не утерпел, выпускник Института корпуса инженеров путей сообщения. Не стал дожидаться, пока я в обратную дорогу отправлюсь.
"Путь, для колесных повозок проходимый, с Божьей помощью, пока лишь на двадцать пять верст от селения братьев Хабаровых протянуть успели. Я артель в работе оставил, и вперед с малым отрядом двинулся, дабы дальнейший объем работ оценить, и о потребных материалах заранее озаботиться. У Принцевой переправы меня и титулярный советник Седачев догнал. С оказией же, нуждами сего чиновника вызванными, и послание шлю.
В съестных припасах нужды не имею. Крестьяне из селищ Алтайского, да Шебалинского тем помощь оказывают, да еще за дорогу благодарственные поклоны бьют. Опять-таки Вы, Ваше превосходительство, правы оказались. Тракт сей много пользы людям принесет.
Алтайские инородцы перечить боле не смеют. Однако, Вы, Герман Густавович, как в обратный путь пуститься вздумаете, одни не едьте. Казаков, али еще кого, с огненным боем, в караул примите. От зайсана людишки прибегали, грозились господину генерал-губернатору жалобу слать, что без их ведома, и супротив воли духов, пришли мы землю ковырять и деревья рубить. Шаманы ихние, камы называемые, и гнев Божий на нас призывали, а лихие людишки и стрелой кинуть не застрашились. Только ружейной пальбой и отогнали. О том и вас, ваше превосходительство, упредить пишу, чтоб настороже были.
Из Бийска вести пришли"…
Да что же это такое-то?! Сердце, уймись! Чему быть – того не миновать!
"Из Бийска вести пришли, что ожидает Вас почта великая. И из губернского правления много, и даже от Его превосходительства, генерал-лейтенанта А. О. Дюгамеля есть. С почты их пока к Ивану Федоровичу Жулебину, бийскому городничему, в контору сносят. Еще доносят, что пароход наш вниз по реке уже ушел, а насады до осени останутся. Сказывают в Тюмени и Омске урожай ныне плох. Засуха там и пшеницы будет мало. А Бийский округ Бог миловал. Приказчики с Барнаула и Томска уже и по шестидесяти копеек за будущий урожай сулят.
Будучи в П.Д.М. в Онгудае, нагнал нас горный инженер Басов, будто бы посланный горным начальником Фрезе, дабы сопровождать Вас, Ваше превосходительство, в путешествии по Алтаю. Однако я, будучи наслышанным о Вашем, Герман Густавович, отношении к барнаульским чиновникам, караул Басову давать отказался. Только и следовать вместе с артелью, ему запретить не в силах.
Человеком сей горный инженер оказался неплохим. За небольшое время успел найти в окрестных горах несколько скальных выходов известняков, и простые печи для обжига сложил. Так что, его, Басова, стараниями обладаем мы прочным раствором для связи каменной кладки, где она к месту пришлась. В чем, инженера сего Вам, Ваше превосходительство и рекомендую наилучшим образом.
С чем и откланиваюсь. В. С. Суходольский, майор".
Так-так-так, Петр, свет Александрович. Соглядатая, значит, мне подослать решили! А заодно и местность здешнюю на предмет ископаемых обследовать. Что ж. Этого следовало ожидать. Странно, что одного человека Фрезе послал, а не целую геологоразведочную экспедицию. Вот я бы, например, не преминул… Чтоб под ногами у нахального томского губернатора мешались, и нос куда надо и не надо совали. А потом бы и Дюгамелю еще отписал, о своем неоценимом вкладе в установлении императорской власти в регионе.
Эх, дел-то, сколько меня в губернии ждет! А я тут сижу. Так-то по-хорошему, разобраться по-быстрому с китайским укрепленным караулом, да и на север торопиться. Но придется ждать этого Басова. А потом устроить ему променад по югу Чуйской степи. Там целая цепь малюсеньких медных месторождений, в разработке не рентабельных. Найдет их горный инженер, доложит начальству. Глядишь, и не станет Фрезе слишком уж сопротивляться отделению высокогорного Алтая от АГО.
А вот к северным границам степи гостя лучше не водить. Не дай Бог, нашу с Гилевым серебряную заимку найдет. Греха не оберешься.
Кстати сказать, письмо от майора меня еще на одну мысль натолкнуло. Как проблему паспортного контроля и пограничной торговли навсегда решить. Только желательно, до того, как это Дюгамелю предлагать, хорошо бы с Кобдоским амбанем это согласовать. Дело, как говорит Андрей Густавович, полезное и мне и амбаню.
Жаль, мне, как государственному чиновнику, без приглашения границу пересекать нельзя. Иначе непременно бы навестил господина Кий-Чана, в его резиденции. Надеюсь, Принтц не откажется совершить это небольшое путешествие. Пока ни один подданный русского императора стены Кобдо в глаза не видел. А разведчику сам Бог велел…
Так что оставалось мне только ждать. Пока закончится экзекуция непрошеного гостя, чтоб обсудить с капитаном свои планы. Пока приползет Седачев с семьей и небольшим караваном, груженным скарбом. Потом, пока начнется пресловутая ярмарка на обширном лугу по берегам ручья Бураты, и блокированные в укрепленном лагере китайские солдаты не сообразят, что обстоятельства окончательно изменились. Их время кончилось. В свои права вступил сильный и агрессивный северный сосед.
Глава 4
Короткий путь
Ненавижу ждать. Даже догонять, вопреки распространенной поговорке, не так уж и худо, как пялиться на дрожащую в мареве линию горизонта, высматривать черную точку гонца. Да и вредно это – сильно и долго чего-то хотеть. Перегорает желание. Едва ли не целую неделю высматривал титулярного советника. Слова сочинял, чтоб и на позитив настроить и о прошлом попенять. Конечно, не сиднем сидел, глаза о бурую степь стирая. По обширной долине мотался. К циньскому караулу – ультиматум зачитать, на Бураты – отца Павла сопроводить, чтоб молебен по благополучной торговле отслужил, да присмотреть, чтоб не обидели шаманы аборигенные. Несколько долинок малых осмотрел, моими разведчиками найденные, и по их словам, здорово под поселения казачьи подходящие. Понравилось. В одной из них, туземцы говорят, зимой всегда намного теплее, чем в остальной степи. Правда, и снега намного больше. Ну и ладно. Что нам, сибирякам, снег? Напугали ежа голой задницей. Зато трава там по пояс, и лес близко. Вход в долину не слишком широкий, засека от много себе возомнивших туземцев не помешает. Корнилов там даже место для своего подворья уже выбрал…
Седачев сильно изменился со времени нашей последней встречи. Похудел, лицо загорело. Усы выцвели, хоть и торчали все так же залихватски. Мне показалось, он и внутренне… как-то собрался, что ли. Стал спокойнее и увереннее в себе. Выслушал мое напутствие, взял исписанные листы с инструкциями, коротко поклонился и пошел работать. А двумя днями спустя Гилев с товарищами попросили у меня какие-нибудь бумажки вроде паспортов. Хотя бы временные, но удостоверяющие их право находиться в Чуйской долине. С товарами, приказчиками и людьми для услужения. И что торговать с иностранцами они тоже имеют право.
Гилеву выписал. Он один из всех в экспедиции первогильдейский купец. По закону империи, только такие как он и обладают правом на внешнеэкономическую деятельность. По этой же причине, кстати, пришлось ему и в Кобдо вместе с Принтцем собираться. Васильева и Соловьева как приказчиков в паспорта вписали. Иначе никак, а переводчик и специалист по монгольским торговым традициям моему посольству необходимы были.
Штабс-капитану еще и два десятка казаков в конвой выдал. Мало ли чего. Все-таки их стойбище, огороженное невысокой каменной, не скрепленной хоть каким-нибудь раствором, стеной, мы не совсем по-доброму выселили. Могли южные соседи и обидеться…
А вот Цинджабан Дондугон, как ни странно, к своим приключениям отнесся философски. Мы его в так называемую крепость отправили. За сутки до того, как прикатили пушку и свое требование покинуть пределы Российской империи зачитали. На его месте, за эти двадцать четыре часа, я бы до границы с Вьетнамом успел доскакать, а он – нет. Дождался нашего отряда, и вместе с полуротой циньских пограничников к своей заставе на речке Юстыд, отправился. И даже нехорошими словами не ругался, когда мы к нему спиной повернувшись, в Кош-Агач поехали. Черт его знает, темную душонку. Может задумал чего-нибудь коварного. Или, и правда – благодарен, что жив остался. Он сначала думал – баню специально для его мучений выстроили. И очень впечатлен был, когда понял, что казачки туда по доброй воле, еще и с улыбками, ходят. Так вот и рождаются легенды о стальных северных богатырях, которых ни вода, ни огонь не берет.
В общем, в двадцатых числах июля стали мы с Безсоновым собираться в обратную дорогу. Так-то, по-хорошему, следовало бы еще и горного инженера дождаться, да за его перемещениями по долине проследить. Но при одной мысли о новом ожидании, меня в дрожь бросало. Мне казалось, что пока я тут, на Чуе, сиднем сижу, в губернии точно так же, без движения, все мои начинания находятся.
