Юрий Корчевский - Владычный полк
Он остановился на берете – его носили и немцы, и голландцы.
Вернувшись назад, в свою комнату, Андрей переоделся. Выглядел он в зеркале странно, непривычно. Особенно его смешили короткие, чуть ниже колена, штаны.
Теперь надо было сбрить бороду. За время, пока он был здесь, у него отросла русая, курчавая бородка, но брить ее оказалось нечем. Пришлось переодеваться и вновь идти на торг.
Опасную бритву с нюрнбергским клеймом на лезвии он купил у немца. Уж если он едет под видом немца, так и вещи у него должны быть соответствующие.
В комнате сначала состриг бороду ножницами, потом намылил щеки и подбородок. Никогда раньше он не пользовался опасными бритвами, только одноразовыми станками, и потому без навыка порезался пару раз. Другая беда: кожа на лице, где была борода, выделялась, была светлей. Но Андрей махнул рукой: пока он доберется до Москвы, кожа успеет загореть и не будет бросаться в глаза.
Теперь в зеркале отражался настоящий иноземец.
Возня с походом на торг, бритьем и переодеванием заняла много времени. Когда он пошел на ужин в монастырскую трапезную, монах при входе не узнал его и остановил:
– Павел, ты что, не узнал? Это же я, Андрей!
– О Господи! Прости! За схизматика принял. А где борода?
– Опалил случайно, пришлось сбрить.
За столом на него поглядывали, но не расспрашивали. Захочет – сам скажет.
А утром, переодевшись в иноземное платье, он явился к отцу Гермогену. Тот сначала не признал, вздрогнул. Потом присмотрелся, покачал головой:
– Похож, вылитый немец!
– Данке шеен, – склонился в европейском приветствии Андрей.
Он уселся в кресло и закинул ногу на ногу, как делали немцы.
– Это ты хорошо придумал – с переодеванием и Немецкой слободой. И я свою часть договора выполнил. Читай! – Гермоген протянул Андрею лист бумаги.
Андрей пробежался по ней глазами. Некий Густав Брандт рекомендует своего родственника, Вилли Кранца, Торговому сообществу в Москве. Все чин чином – подпись, оттиск перстня-печатки.
Андрей скатал письмо в трубочку и сунул в рукав.
– Таких писем не видел, но выглядит убедительно.
– Всамделишное, немец писал. Он иногда нам оказывает услуги, а мы ему. Обе стороны довольны.
– Как с помощником?
– Будет! Должен вот-вот прибыть.
Почти сразу в дверь постучали.
– Входи.
Вошел молодой парень. Одет он был как купеческий приказчик, но с бородой. Поклонившись Гермогену, он глянул на него вопросительно.
– Можно. Познакомься – Андрей. Ты в пути и в Москве ему подчиняться будешь. Он русский, но везде будет как немец – не проговорись. Для всех, и для тебя в том числе, он будет Вилли Кранц, немецкий купец.
– Понял, господин. Когда ехать?
– Да прямо сегодня. Подожди за дверью.
Парень вышел.
– Его звать Егор. Парень хваткий, на него можешь полностью положиться. И в бою сдюжит, и торговать горазд – вместо тебя в лавке стоять будет. Держи деньги. – Гермоген достал из стола два увесистых мешочка. – Дом снимешь, лавку откроешь, товар купить надо – деньги быстро разойдутся. В первую очередь – дело. Знакомствами обзаведешься. Кого нужно будет – подкупи, в доверие вотрись, пьянствуй вместе – нам для дела надобно. Важное и срочное узнаешь что – Егора с письмом шли. Без нужды не рискуй.
– За наставление спасибо.
– Храни тебя Господь! – На прощание Гермоген осенил его крестным знамением.
В коридоре Егор оглядел одежду Андрея, скептически хмыкнул.
– Будешь хмыкать, тебя в такую же одежду переодену, – сказал Андрей.
Улыбка с лица Егора тут же исчезла.
– Пойдем в мою комнату, вещи собрать надо.
Андрей сложил немногочисленные пожитки в узел. На всякий случай положил русскую одежду, в которой до того был, пистолеты с запасом пороха и пуль, бритву, стопку бумаги и гусиные перья. Узел он протянул Егору:
– Держи, будешь нести. Я же купец, хозяин, а ты слуга.
Егор безропотно взял узел, и они пошли на пристань, где теснились суда.
Судно до самой Москвы удалось найти почти сразу. Правда, владелец, оглядев Андрея, цену назначил двойную.
– Чего с немчуры не взять, – пробурчал он, полагая, что Андрей языка не знает.
Зато ему досталась малюсенькая каюта на корме, едва вмещавшая топчан и шкаф для одежды. Они уговорились с Егором, что во время непогоды – дождя или ветра – тот будет спать в каюте на полу: по чину купцу не положено спать с прислугой. А пока они отдыхали, наслаждаясь великолепными видами не испорченной цивилизацией природы. Кормили вполне сносно. Таким образом, Андрей и Егор получили неделю отдыха.
Плавание протекало спокойно: ни дождя, ни ветра, ни разбойников – прямо благодать.
Суденышко прибыло в Москву и причалило на Яузе-реке, недалеко от впадения ее в Москву-реку.
Андрей и Егор сошли на берег.
– Идем в Немецкую слободу. Держишься на шаг сзади, но не отставай и рот не развевай. Тут воров полно, не заметишь, как узел разрежут.
– Пусть попробуют, – проворчал Егор.
Немецкая слобода располагалась на правом берегу реки Яузы, где в нее впадал ручей Кукуй, потому в народе ее называли еще Кукуевой слободой.
Немцами – «немыми» – на Руси называли всех иностранцев из-за незнания русского языка. Сначала здесь селились иностранцы из разных стран, торговали, занимались ремеслами. В ходе Ливонской войны, когда русским воинам удавалось взять пленных, их всех сгоняли сюда. Мужчин продавали на немецком торгу за гривну, девок – за пять алтын. Для того чтобы не тратить казенных денег на их содержание, Иван IV разрешил им заниматься производством и продажей вина, что доселе являлось монополией казны. Улицы в слободе часто назывались по городам, откуда были родом пленные, – Дерптская, Нарвская. Главной улицей была Немецкая, на которой стояли две кирхи. Свободные же иностранцы, жившие здесь ранее, занимались торговлей сахаром, сукном, оружием. Из Руси вывозили меха, мачтовый лес, икру, смолу, пеньковые веревки и канаты, воск. Иван IV благоволил к Немецкой слободе и ее жителям, на что русские купцы смотрели с завистью. Все кончилось в одночасье зимой 1578 года, когда Иван Грозный в сопровождении отряда опричников на санном поезде ворвался в слободу. Кромешники грабили дома, забирали товар из амбаров, сопротивлявшихся убивали.
Некоторое время слобода еще называлась Немецкой, но через полтора века сменила название на Лефортово.
По подсказкам жителей Андрей нашел старшину Немецкой слободы и предъявил ему письмо. Свободному купцу старшина был рад.
– Чем могу помочь?
– Снять дом – наверняка вы знаете свободные дома. Было бы неплохо, если бы на первом этаже была бы лавка.
– О! Наверное, так было в твоем родном городе?
– Да, я родом из Штральзунда.
– Густав, где тебя носит, ленивая свинья?! Проводи господина Вилли Кранца к господину Веберу.
Подходящий каменный дом с лавкой на первом этаже удалось снять практически сразу. Старшина неплохо помог, рекомендательное письмо сыграло свою роль. В знак благодарности Андрей на следующий день направился к старшине, неся в корзинке бутылку рейнского вина и свиную рульку. Преподнося подарок, рассыпался в благодарности.
Старшина был доволен, а Андрей завел разговор издалека.
– Еще у себя я слышал, что для хорошей торговли неплохо было бы иметь влиятельных знакомых среди русских варваров.
– О, тише, нас могут услышать. Но, в общем-то, не помешает, особенно если заниматься сукном или мукой. У русских нет хорошего сукна, только льняные ткани. Можно немного позолотить руку влиятельному боярину при дворе и получить большой заказ для казны.
– Помоги, познакомь! Я в долгу не останусь, – попросил Андрей. Он вроде случайно приоткрыл кожаный кошель, висящий на поясе. Старшина заметил золотые и серебряные монеты, и глаза его жадно блеснули. Андрей это заметил, но он на это и рассчитывал. Все, похоже, попала рыбка на крючок.
– Мне надо встретиться и поговорить. Сам понимаешь, дело деликатное.
– Конечно, герр Краузе!
Андрей откланялся. Он хотел завести знакомых среди дьяков разных приказов. А еще – сблизиться с князем Старицким.
Еще в 1553 году царь Иван IV тяжко заболел. Он уже не думал подняться, и лекари объявили его безнадежным. Бояре хотели возвести на престол двоюродного брата царя, князя Владимира Старицкого. Но царь, ко всеобщему удивлению, выздоровел и затаил злобу.
Довольно долго царь не решался на жесткие меры. Однако потом, в 1567 году, объявили заговор сторонников Старицкого, во главе которого якобы стоял конюший Иван Челядинин. Его сослали в ссылку, многих, неугодных царю, казнили. Старицкого царь вызвал в Александровскую слободу, столицу опричнины, и заставил выпить отравленное вино. Жена и дочери его были убиты. Богатые вотчины Челядинина близ Твери царь с опричниками разгромил сам. Слуг посекли саблями, челядь и домочадцев согнали в сарай и сожгли.
