Александр Мазин - Государь
– Ты о походе, что весной затеваешь? – И, заметив, что Владимир нахмурился: – Отец мне рассказал. Не тревожься, княже! Дальше меня не пойдет.
– Хочешь со мной пойти?
– Ты не возьмешь! – уверенно ответил Артём. – Я тебе здесь нужен…
– …Хочу я тебя попросить, воевода, – сказал Добрыня. – Не как дядька великого князя – как друг. Мы ведь с тобой друзья, Серегей?
– Пожалуй, – не сразу, но признал Духарев.
Добрыня хитер, жесток, прагматичен. Но Сергею и его семье худого ни разу не сделал. Использовал в своих интересах? Да. Толкал на рискованные действия? Было не раз. Но даже во времена, когда Сергей и его сыновья были в прямой оппозиции Владимиру, даже тогда Добрыня не был врагом. И племянника своего, если надо, – придерживал. Учитывая крутой нрав Владимира – непростое был дело.
Впрочем, и Владимир не забывал, что за ним – долг жизни. Терпел от Сергея и сыновей его то, за что других покарал бы.
– А раз друзья, то прошу тебя по-дружески: поезжай в Византию вместе с Владимиром. Знаю: ты немолод. Но тебе ведь не в бой ходить. Просто обереги князя нашего от ромейского коварства. Ты в их хитростях изощрен…
– Преувеличиваешь, Добрыня, – перебил Сергей. – Чтоб изощренным быть, надо ромеем родиться и при их императоре вырасти.
– …В ромейских делах ты более всех разбираешься, – проигнорировал возражение дядя Владимира. – Опять же звание у тебя ромейское, и немалое. Уж не знаю, как ты сумел его добыть…
– Не я, – сказал Духарев. – Брат мой покойный Мышата.
Но Добрыню с мысли не сбил.
– Что есть, то есть. Ты у ромеев – свой. Речью их владеешь, веры с ними одной. Друзей у тебя в Константинополе много и слуг верных.
– У меня во многих землях люди есть, – сказал Сергей. – Только это такие друзья, что верны тебе, пока выгода есть. А с великим князем сын мой пойдет, Богуслав. Он – муж искушенный и воин не из последних. От него князю больше пользы будет.
– В битве – да, – согласился Добрыня. – Но не в политике.
Последнее слово дядя Владимира произнес по-гречески, чисто, изрядно удивив Сергея. Умен Добрыня. И, чует сердце, знает куда больше, чем говорит.
– Помоги князю, чем сможешь, – почти просительно поизнес Добрыня. – Есть у тебя средства.
«Это точно, – подумал Сергей. – Средства эти деньгами называются».
Впрочем, одного наличия денег мало, тут Добрыня прав. Надо еще знать, кому занести и сколько.
– Вот еще меня удивляет, – произнес Добрыня. – Ты – человек больших заслуг. И богатств изрядных. А живешь скромно.
– Ну не сказал бы, – возразил Духарев. – Подворье мое далеко не маленькое!
– А дом – простой! И дружина твоя не с тобой живет, а за городом ютится.
Хрена себе – «ютится»? Сергей им целый Детинец отгрохал. На своей земле, кстати. Тут же и табуны… Удобно.
– Я тебе что хочу предложить, воевода-боярин, – продолжал Добрыня. – Есть у великого князя своя земля, от матери доставшаяся, неподалеку от Киева. Три сельца полянских, небедных меж Киевом и Берестовым. Там, кстати, и твоя собственная земля – недалеко. Ставь там городок на берегу, и будет у тебя вотчина не хуже, чем у сына твоего. Владимир тебя князем жалует. Что скажешь?
Интересное предложение. Подкупаем, значит? Хотя, если по деньгам считать – может быть, и выгодно. Да что их считать… Итак – немеряно.
– Богатый дар, – задумчиво проговорил Сергей.
– Не дар, – уточнил Добрыня. – Отдарок…
Глава 11
Школа боевого мастерства
Загадочный княжий телохранитель во время беседы Артёма и великого князя помалкивал. Как и положено телохранителю.
Зато, когда они покинули княжьи покои, разговорился:
– Скажи мне, князь, ты ведь не трус?
– Это не у меня спрашивать надо, – усмехнулся Артём, – а у тех, кто от меня бегал, поджавши хвост.
– Я бы не побежал, – заметил Габдулла.
Артём остановился.
– Довольно темнить! Говори прямо, что тебе надо, холоп!
– Ты варяг, князь? – спросил Габдулла.
У Артёма было большое желание объяснить чужаку, чем отличается князь от холопа, но – сдержался. Загадочное сходство с Ярополком мешало. Если бы он не знал, что Габдулла родился за Хвалынским морем, то мог бы предположить, что перед ним – один из ублюдков Святослава. Хотя нет, по возрасту не сходится. Габдулла заметно старше Владимира, а тот – первенец.
– Варяг.
– Не похож.
– Это всё, что ты хотел узнать?
– Я ненавижу варягов!
– Ты не одинок, – вновь усмехнулся Артём, надевая шлем, который снял в княжьих покоях. – Нас многие не любят. Желчью не захлебнись!
– Ты спросил, чего я хочу? – гневно произнес шемаханец. – Я хочу с тобой сразиться!
– Не получится, холоп. Твоя жизнь принадлежит не тебе, а великому князю. Не думаю, что он согласится потерять даже такого дерзкого холопа.
Габдулла, похоже, об этом не задумывался. Но сразу нашел выход:
– Пусть это будет бой не до смерти!
Артём засмеялся. Настойчивость шемаханца ему понравилась. Тем более что и самому любопытно пощупать бойца, который сумел одолеть Богуслава.
Они вышли во двор.
– Здесь и сейчас! – заявил Габдулла. – Покажи мне свою сталь!
Гридни уличского князя, ожидавшие его во дворе, тут же оказались рядом. Почуяли угрозу. Артём успокоил их жестом.
– Нет, бохмичи, я не стану обижать мои клинки шутовским боем, – сказал Артём. И погромче: – Эй, десятник, подбери мне учебные мечи! И освободите круг!
На крыльцо вышли Добрыня с Духаревым. Остановились. Сергей и не подумал вмешиваться: сын знает, что делает. А вот Добрыня тут же послал отрока за Владимиром. Впрочем, тоже вмешиваться не стал.
К воеводам присоединился Устах. Княжич Изяслав сидел у пестуна на плече. Глядел во все глаза.
Артёму подали затупленные учебные мечи. Он снял с пояса собственное оружие и передал гридню. Затем покрутил оба тупых клинка, поиграл ими и одобрительно кивнул десятнику. Хороший баланс!
– Раз так, то я тоже не стану губить свои, – заявил Габдулла. – Подай мне такие же!
– Уверен? – усмехнулся Артём. – Не скажешь потом, что оружие виновато в том, что я тебя побил?
В толпе зрителей послышались смешки. Габдуллу в Детинце не любили – побаивались, Артёма же – обожали. Даже те, кто почти его не знал, наслушались славных историй о сыне воеводы Серегея.
Габдулла ощерился. К неприязни людей ему, судя по всему, было не привыкать. А вот проигрывать он не любил. И не собирался.
– Я побью тебя! – уверенно заявил он. Принял предложенные мечи, взвесил… И швырнул наземь. Железо со звоном ударилось о камни.
– Ты бы мне еще кочерги принес! – злобно рыкнул он на десятника.
Тот лишь ухмыльнулся.
Для шемаханца он оружия не подбирал. Взял первое попавшееся.
Растолкав дружинников, Габдулла прошел к навесу, где стояли учебные клинки. Долго выбирал, прикидывал по руке…
Появился Владимир. Мимоходом коснулся макушки Изяслава и встал рядом с Добрыней и Духаревым.
– Как думаешь, побьет он твоего сына? – спросил великий князь.
– Поглядим, – уклончиво ответил Духарев.
Хотя в победе Артёма не сомневался. Может, в конном бою у шемаханца еще был шанс…
Хотя и тут вряд ли. Стрела в глаз – и бой окончен.
Наконец Габдулла выбрал подходящие железки. Передал саблю и кинжал первому попавшемуся отроку и вошел в круг. Уставился исподлобья на противника.
– Да ты никак в гляделки со мной решил побороться, – насмешливо бросил Артём. – Так я не девка. Не зарумянюсь.
Габдулла напал раньше, чем Артём закончил фразу. Стремительно сократил дистанцию и ударил с двух рук, по разным уровням, и на том же движении – снова, поверху, внахлест…
Артём до самого последнего мгновения стоял неподвижно. Потом шагнул назад, а затем его собственные мечи взметнулись, будто стрекозиные крылья, – и со звоном отшибли клинки шемаханца. Тот отпрыгнул, ожидая ответной атаки, но ее не было.
– Всё, что ты можешь? – чуть удивленно проговорил Артём. – Не верю, что ты смог побить моего брата. Он, верно, очень устал или был ранен…
Шемаханец вновь атаковал, быстро, точно, мощно… И опять вспыхнули на солнце стрекозиные крылья и отбросили чужое железо. И опять Артём не контратаковал.
– Я понял! – воскликнул он весело. – Ты просто разминаешься, Габдулла. Скажи мне, когда начнем биться по-настоящему!
На сей раз атака была еще быстрее и еще красивее. Прямой в лицо, двойной финт правым, еще один, снизу наискось, и вторым клинком – навстречу… Но тоже финт, перешедший в точный и быстрый укол…
Но Артём их даже отбивать не стал. Просто уклонялся. Причем исключительно за счет работы ног. Экономные, точные, выверенные перемещения. Ровно настолько, чтобы сталь разминулась с целью на какой-нибудь сантиметр.
Последний удар сын воеводы Серегея пропустил вообще в миллиметрах, зато оказался справа от Габдуллы, вне досягаемости мечей, подсек его ногу и одновременно с силой толкнул плечом. Габдулла грохнулся спиной наземь, быстро, как кошка, перевернулся на живот, но вскочить не успел. Нога Артёма придавила его к истертым булыжникам. Меч, поддев бармицу, уперся в шею, надавил с силой, так, что шемаханец вынужден был прижаться лицом к грязным камням.
