Василий Звягинцев - Андреевское братство

Ход, конечно, точный, высветивший Панина с совершенно новой для меня стороны. Ах ты, старый козел-перехватчик…

Большинство Майкловых квадратных миль представляли собой живописную, но пустынную местность. Когда мы вылетали на вершины холмов, слева проблескивал океан. Иногда виднелись заросли чаппареля и редкие сосны. Хоть бы скотоводством каким занялся…

Потом окрестные холмы стали повыше, и за очередным поворотом, на подъеме, мы увидели довольно массивные ворота из темного кованого металла под грубой каменной аркой. Но приличествующей воротам ограды в наличии не оказалось. Только когда шофер притормозил, ожидая, пока створки распахнутся, я обратил внимание на радужную словно бы паутину, протянувшуюся в обе стороны.

– О, это последняя новинка! – воодушевился Панин в ответ на мой недоуменный взгляд. – Раньше тут действительно был обычный забор, а теперь так. Нейтридный мономер. Толщина нити – две сотых миллиметра. Прочность на разрыв – что-то около полутонны. Причем самое интересное – приложить такое усилие практически невозможно. Ударишь палкой – разрежет, как лазером. Попробуешь перелезть – то же самое. Бывает, заяц с разбегу наткнется – крошит его, болезного, на спагетти…

Мне стало неприятно, когда вообразил, как сверхтонкая нить входит в тело. Еще противнее, чем бритвой. Аллу, кажется, тоже передернуло.

Дом себе Панин воздвиг не в старорусском, как можно было ожидать, а в каком-то индейском стиле. Нечто подобное я видел в книгах по истории Америки. Культура пуэбло? Похоже на огромный амбар из плит дикого камня с пристроенным сбоку усеченным конусом башни. И узкие, едва заметные щели-бойницы окон. Впрочем, здесь, в соответствующем ландшафте, такое сооружение смотрелось, конечно, уместнее, чем ампирный барский особняк с колоннами или боярский терем.

Парк же, роскошный, буйно-тропический, английского, с поправками на климат и эпоху, облика, тенистый из-за обилия фонтанов, ручьев и водопадов, прохладный, несмотря на тяжкую жару вокруг, размещался позади дома, в глубокой лощине, окруженной широким поясом калифорнийских красных кедров. И, глядя с фасада, нельзя было догадаться о его существовании. Но конечно же, к созданию этого великолепия сам Панин не имел никакого отношения. Судя по возрасту деревьев. А происходила здешняя ветвь рода Паниных из Новой Англии, так что на родовое гнездо поместье явно не тянуло.

Впрочем, парк мы изучили гораздо позже.

По длинным коридорам, украшенным индейскими божками и тотемами, ацтекской керамикой и испанскими гобеленами, по нарочито скрипучей деревянной лестнице Майкл провел нас в гостевые комнаты. Небольшие, полутемные после невыносимо яркого солнца снаружи, с окнами, выходящими на изумрудную лужайку, где успокоительно ворковал каскад водопадиков.

– Отдыхайте. Через три часа спускайтесь вниз, будем завтракать. А для вас, Аллочка, если позволите, маленький презент. – Извинившись, он отвел ее в сторону и что-то прошептал на ухо. Разулыбавшись, она несколько раз кивнула. Старый сатир ей явно польстил.

– Что он тебе там плел? – поинтересовался я как бы между прочим, когда дверь за Паниным закрылась.

– Так, пустяки. Потом увидишь, – отмахнулась она, стягивая через голову платье и бросаясь навзничь на широкую деревянную кровать, застеленную домотканым покрывалом причудливой раскраски. – Ох, как я устала, – томно протянула она.

Да, с учетом полета навстречу солнцу сутки вышли длинноватые, и попали мы практически во вчерашнее утро.

– А здесь так спокойно, прохладно… живут же люди…

Обойдя и осмотрев комнаты, я вернулся в спальню и залюбовался, остановившись на пороге.

Косой луч солнца, поднявшегося над кронами деревьев, упал прямо на кровать, высветив Аллу, словно лучом прожектора.

Бронзово-смуглая, в ореоле рассыпавшихся вокруг лица волос на желто-красно-сине-черных треугольниках и кругах покрывала, выглядела она фрагментом трехмерных натюрмортов Андросова. Только не в пример соблазнительнее. Жаль только, что не для одного меня.

– А Панин твой вполне мил… – ответила она на мою мысль. – Чувствуется порода.

– Насчет породы большой вопрос. Разобраться еще, из каких он Паниных… – и прикусил язык. Ни к чему опускаться до такого уровня, независимо, из дворян он или вовсе из конюхов… Не успел я придумать ничего поумнее и заодно налюбоваться на живую, невзначай возникшую композицию, как она уже вскочила, отбросила обеими руками пряди волос с лица за спину, выглянула в окно.

– Ох, а тут-то как чудесно! И бассейн… Пошли купаться! – и сразу же передумала. – Нет, не сейчас, попозже. Лучше я быстренько в душ, у меня ж еще дело есть…

– Остерегись. Если надумала мне с Майклом изменять… – я тоже подошел к окну, положил руку на изгиб ее бедра. Бассейн внизу и вправду был хорош. Как подсвеченный снизу звездный сапфир в обрамлении зеленого бархата.

Алла обернулась, подняла на меня глаза. Чуть прищурилась.

– Изменять… тебе… с ним?.. – оценивающе прищелкнула языком. – Нет, пока – нет…

– И на том спасибо, – я обнял ее чуть поосновательнее, поворачивая к себе лицом. Она, поддавшись на мгновение, подставила моим губам щеку, но тут же вывернулась.

– Время у нас еще будет, да? – кивнула, сама с собой согласившись, и оставила меня наедине с очередными рефлексиями-мыслями.

…Их с Паниным секрет заключался в том, что буквально на днях на гасиенде оборудовали внепространственный канал доставки, разумеется, экспериментальный и страшно дорогой. Торговая фирма, внедрившая это новшество в жизнь, славилась своим девизом: «Ви энджой пипл» – «Мы радуем людей», имея в виду, разумеется, вполне кредитоспособных.

Вот Майкл и предложил Алле в знак дружбы сей рог изобилия испытать. За его, разумеется, счет. Поскольку сегодня же вечером он вознамерился устроить в нашу честь прием. И доказать друзьям и соседям, что «есть женщины в русских селеньях».

Короче, усадив ее перед пультом, вооружив кассетой каталога, Майкл предоставил Алле полную свободу.

Я успел уже вздремнуть и посидеть с банкой холодного пива на примыкающей к нашим комнатам галерее, когда она возвратилась, нагруженная коробками, пакетами и иными вместилищами, с не успевшим погаснуть от азарта поиска и мук выбора глазами.

Наткнувшись на мой, очевидно, не слишком христианский взгляд, она смутилась совсем чуть-чуть. И нашла достойный ответ.

– Разумеется, Игорь, мы с ним полностью рассчитаемся. Вообрази, будто он просто проводил меня до ближайшего супермаркета…

О сумме счета она предусмотрительно умолчала.

Нет, я, конечно, был рад за нее. Чем еще отвлечь женщину от тягостной прозы жизни? А главное, перед ней стояла грандиозная задача – затмить дам, о которых она не имела ни малейшего представления. Куда там Наполеону накануне Аустерлица…

– А как со мной? Фрак, к примеру…

– Я уже все решила.

Успокоенный насчет своего будущего, я прихватил из холодильника еще две банки и удалился в парк «под сень струй».

Вода журчала усыпляюще, и пиво было в должной степени холодным и горьким, только вот недавнего безмятежного счастья как не бывало. Врожденным волчьим чутьем я вновь ощущал подступающую опасность. Она, можно сказать, была разлита вокруг. Раньше в подобных случаях я избирал простейшее решение – по возможности быстро исчезал из внушающего тревогу места. Сейчас исчезать было некуда.

Но в чем все-таки дело? Смену настроения я уловил, когда проснулся. Наверное, на грани сна и яви шестое (или какое там по счету?) чувство наиболее обострено. Означает это приближение Артура? Или нечто локальное, вроде кобры под подушкой? Я прикрыл глаза и всмотрелся в глубь себя. Нет, на ощущение нацеленного в затылок ствола не похоже. И рядом с Артуром я чувствовал себя иначе. Само место? Дом? Пронизывающие парк космические флюиды? Не пойму. А может быть, виной всему лично Панин?

«Не ревнуешь ли ты, парень?» – спросил я себя. И твердо ответил: «Отнюдь!» – «Не завидуешь?» – «Господи, да чему тут завидовать? Наоборот даже. Испытываю одну лишь искреннюю благодарность. Старик, можно сказать, в лепешку разбивается. Плащи в грязь…» Но вот думать о нем я стал по-другому. Не лучше, не хуже – по-другому, и все.

Ну да Бог с ним, с Майклом. О другом сейчас нужно позаботиться. Пусть желающие встречают опасность с открытым забралом, мне бы успеть его вовремя опустить…

Алла окликнула меня из окна.

«А не от нее ли потянуло мне за шиворот знобящим холодком?» – по привычке не оставлять без внимания даже самых абсурдных вариантов подумал я. Однако по мере приближения к ней тревога как раз ослабевала, сменяясь куда более положительными эмоциями. Ладно, не впервой, прорвемся…

Глава 12

Общество Майкл собрал у себя, на мой взгляд, достаточно пестрое. Объединенное по неясному пока принципу.

Понятны были представители старейшего русского населения. Времен еще первой колонизации XVIII века. За триста с лишним лет не забывшие своих корней и языка, хранившие его, как знак касты. В глубине души считающие американцев в Калифорнии не то оккупантами, не то гастарбайтерами.