Артур Прядильщик - Сирахама
- Он не обещал чистоту и невинность Миу. - Признался Асамия. - А всякие иносказания про невинный бутончик и нераспустившийся цветок - к делу не пришьешь... Проклятые чайные церемонии - ни одного слова прямо, без трех смыслов и шести подтекстов!
- Хо-о-о... - Оценил голос. - Сочувствую.
Часы отсчитали ровно двадцать одну секунду тишины.
- Зачем пожаловал, Сирахама-кун? - Полюбопытствовал Асамия. - Прирожденный убийца скорее чиркнул бы меня по горлу или разнес бы башку из пистолета с глушителем и пошел бы себе дальше! А не стал бы поддерживать мои литературные порывы... с шумным пистолетом без глушителя, заряженным бронебойными патронами. А, Сирахама-кун?
Голос хмыкнул:
- «Убийство для нормального короля -- самая естественная причина смерти»? Не поверите, Асамия-сан, мимо проходил. Вообще, в гости шел... к одному челвоеку. Решил заглянуть по дороге - поздороваться. Вначале хотел поторговаться с вами - дескать, вы моему сыну - Фуриндзи, а я вам... А потом... как же там было-то? «Люди, которых можно купить, ничего не стоят». Да? К тому же сын обидится, если узнает - привык решать свои проблемы самостоятельно...
- «Моему сыну...» Вот оно как... Сирахама Мототсуги-сан... А я думал, что это будет Кенчи... - Асамия поцокал языком. - Вы в курсе некоторых наших обычаев, Сирахама Мототсуги-сан?
- Например?
- Первая брачная ночь между мужчиной и женщиной Асамия происходит ДО обряда бракосочетания.
- Ожидаемо. - Хмыкнул голос. - Вполне в русле нашей мужской трусости, апофеозом которой являются обычаи Асамия... не обижайтесь, пожалуйста, Асамия-сан! Переспать с женщиной безо всяких формальных обязательств... И сделать этот ритуал официальным. Дайте угадаю - половина браков таким образом не состоялась - на утро жених объявлял, что его невеста была порочной.
- Три четверти. - Асамия все-таки решился. - Но к браку с внучкой Сверхчеловека такое решение вопроса применено быть не может. Я это вот к чему...
- Можете не продолжать. - Остановил голос. - Напитки... Это же так логично - решить вопрос с непокорными женщинами с помощью алкоголя или наркотиков, подмешанных в напитки. - Асамия похолодел, а голос с неподдельным любопытством продолжил. - У меня только один вопрос - вы хоть раз за всю вашу историю пытались таким вот образом опоить женщину-бойца, уже прошедшего несколько активаций?
Асамия даже не дернулся - он не сомневался, что человек за спинкой стула в случае опасности выстрелит не колеблясь. ЭТОТ - выстрелит. Кроме того - взгляд на часы - то, что должно было произойти, уже произошло. Дергаться поздно. Что б там ни произошло...
- Вот оно что... - Понял Асамия. - Вы спокойно ждете, когда Фуриндзи убьет Рююто...
- ... и тогда ни у кого не будет иногда выхода, как Миу отдать Кенчи и раскрыть пошире двери, чтобы дать им обоим сбежать... и не доставать их впоследствии некоторыми «нашими обычаями». А семье Асамия после такого «фейла» будет не до мести.
- На нас пришел заказ? Как тогда... на Танимото?
- Нет, хотя, судя по тайникам, заполненным оружием и взрывчаткой, сынок рассматривает все варианты... Это моя собственная инициатива. Использование служебного положения в личных целях, если угодно.
Мототсуги выдержал минутную издевательскую паузу и добавил:
- Впрочем, окончательное решение вопроса семьи Асамия я решил предоставить сыну... Он иногда удивляет даже меня!
- Что ж... - Асамия расслабился и откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. - Тогда будем ждать, какое решение примет ваш сын.
- Я бы еще погулял, кстати. - С намеком сообщил голос и чуть смущенно пояснил. - Свидания со мной ждет одна великолепная женщина... А может, и не ждет... Вот, чтобы это выяснить... Ну... Вы не будете возражать...? Ну... Что б я вас на мушке не держал все это время? М?
- Валяйте...
- Потом голова будет болеть. - Заторопился Мототсуги. - Аспирин хорошо помогает. Или виски - я смотрю у вас бар довольно обширный... А еще лучше - водочка!
Пальцы осторожно коснулось шеи главы клана Асамия и через несколько секунд с интересом отслеживающий свое состояние глава клана потерял сознание.
+++
... от сладкого наваждения, навеянного обольстительным голосом, тягучими плавными движениями, запахом шампуней и гелей, невероятным блеском серых глаз - от всего этого Рююто избавлялся непозволительно долго.
Лишь задним числом он смог восстановить очередность последовавших за событий событий.
Вот его ладонь ложится на талию слегка прогнувшейся и поощрительно улыбнувшейся Миу.
Вот она единым движением сбрасывает с себя халат.
Вот что-то мигнуло в ее глазах и он понимает, что страсть - может быть разной. Но ничего не может сделать, так как что-то сковало его, парализовало.
Вот что-то хватает Рююто за пояс и отшвыривает назад.
А вот два вздохнувших вслед по воздуху черных лезвия на какие-то сантиметры разминулись с его шеей и животом.
Еще несколько секунд он ошалело крутил головой у стены, приходя в себя, сбрасывая непонятное оцепенение.
Между ним и обнаженной девушкой, в руках которой слегка подрагивали, как живые, два огромных черных ножа-кукри, стояла безоружная фигура в черном балахоне...
- Потом поговорим. - Сказал, как сплюнул, Сирахама Кенчи не оборачиваясь. - Не лезь.
Сирахама чуть присел, сгорбился, как-то скособочился, став похожим на марионетку. Вокруг потемнело и стало ощутимо холоднее.
- Мэйм унэйк кейчап гиле аята! - Холодно сообщил Сирахама на неизвестном Рююто языке.
(«Я пришел за своими ножами!» - хинди)
- Ли - ау! - Столь же холодно ответила Миу
(«Пришел - возьми!» - хинди)
Полностью обнаженная девушка даже не пыталась прикрыться. Она тоже ссутулилась и напружинилась, взгляд стал бессмысленным.
- Мэйм исели джаумбга! - Согласился Сирахама, двигаясь вперед какими-то ломанными, неприятными даже на взгляд, движениями.
(«Я их возьму!» - хинди)
Конечно, с места Рююто, все так же сидящего, привалившись к стене, открывался не лучший обзор - иногда стол мешал, иногда диван, иногда кресло. Но и того, что он видел, хватило, чтобы понять, насколько высок уровень тех, кто схватился сейчас посреди просторных апартаментов.
В полной тишине - даже одежда не шуршала - порхали друг за другом два приведения - Сирахама в черном балахоне и Миу в чем мать родила. Тихонько, но тяжко, басовито,вздыхали ножи, время от времени описывая невероятные дуги, вырываясь из рук и, будто притянутые, возвращаясь обратно в ладони Миу. Не сразу Рююто разглядел тонкий шнур, соединяющий навершия черных клинков.
Рююто не удержался и моргнул - перед его лбом находилось предплечье Сирахамы, которым тот «поймал» нож, летевший прямо в лоб Рююто. Сдавленное шипение-ругательство Сирахамы, холодная усмешка Миу, рывок, предплечье дернулось, а окровавленный (хоть и не видно на черном лезвии, но каким ему еще быть?) нож сам, будто пальцем поманила, прыгает в руку Миу.
Девушка поднесла клинок к губам и лизнула лезвие. Улыбнулась и прижмурилась от удовольствия...
- Лиджи, шёхад ийя!
(«Отбери же, сладенький/медовый мой!» - хинди)
Ее нагота сейчас была совершенно другого качества. Совсем не от такой красоты хочет замереть мужское сердце. Это было... Так замирает человек, оказавшийся в лесу лицом к лицу с тигром. Так замирает пловец, видя, как вокруг него нарезают сужающуюся спираль плавники акул...
Как там? «Она была прекрасна, но красотой лесного пожара: восхитительное зрелище издали, и не дай Бог оказаться поблизости»
Сирахама снова рванул вперед - будто всполох. Снова схватка. А потом...
Резкий взмах окровавленной рукой, брызги крови попадают в лицо девушки, заставив ее моргнуть и отшатнуться. И на долю секунды потерять из виду противника. Короткий вскрик, переходящий в хрип...
Сирахама стоял над девушкой, с закатывающимися глазами оседающей к его ногам, и аккуратно вставлял ножи в захваты-фиксаторы на бедрах.
- Халат дай. - Тихо бросил он.
Рююто сначала даже не понял, что Сирахама обращается к нему - настолько ошарашил контраст между немым безумием творившимся в этой комнате (минуту? Две? Пять?) и спокойным чуть уставшим тихим голосом сейчас.
- А?
- Халат, говорю, дай. И хватит уже глазеть на мою невесту!
Сирахама выхватил из рук послушно отвернувшегося Рююто протянутый халат, укрыл им Миу, осторожно поднял девушку и перенес на диван.
- Активация. - Объяснил он очевидное.
Видимо, Рююто уже пришел в себя, так как огрызнулся:
- А то я не догадался.
- Да кто тебя знает... Бледно выглядишь, Рююто! Очки потерял (Рююто поднес руку к лицу... действительно, слетели. Видимо, от резкого движения). И галстучек порвали... Ну, потому что нехер тянуть грабки к чужим женщинам...
Рююто хмуро разглядывал спину Сирахамы. Соперник был в черном бесформенном балахоне... и это, пожалуй, единственное, что можно было сказать о его одежде. Костюм скрадывал очертания тела и скрывал всю прочую амуницию... если она была.
