Ларри Бонд - Водоворот

Наконец, оставались еще боевики. Этакая помесь ополчения с партизанами, они действовали в тылу американцев, и на их преследование приходилось выделять людей и тратить время. Данные о них были скудны.

Начальник разведки подвел итоги, обращаясь одновременно к сенаторам и к Крейгу.

— Несмотря на то, что американские, британские и повстанческие южноафриканские войска овладели основными портовыми городами и местностью вдоль побережья, внутренняя часть страны, «дальний север», преимущественно остается в руках Форстера и его приспешников из Африканерского движения сопротивления. Это его логово, источник его политической силы, где большинство населения поддерживает его против любого чужака. Хуже того, кубинские оккупационные войска удерживают два крупных горнорудных комплекса страны и находятся ближе, чем мы, к Претории и Йоханнесбургу. — Начальник разведки указал на Набумспрейт: — Передовые части кубинцев находятся всего в ста десяти километрах от Претории. Судя по данным аэрофотосъемки и разведдонесениям, в ближайшие два дня они не будут готовы к наступлению. — Офицер переместил кончик указки южнее: — Передовые отряды 24-й дивизии, двигающиеся по государственной дороге № 3, сегодня утром вошли в Уорден, оказавшись тем самым в ста восьмидесяти километрах от Йоханнесбурга.

— И чтобы добраться туда, — вмешался Крейг, — нам предстоит обойти каскад плотин на реке Вааль и прорвать фронт под Феринихингом. После этого требуется захватить непосредственно город, пробиться к Витватерсранду, и тогда, — тут он вздохнул, — тогда можно будет идти на Преторию.

Два сенатора вопросительно воззрились на генерала.

— Значит, мы сможем успеть в Преторию раньше кубинцев? — спросил один из них.

— Не с теперешними темпами, сэр, — иронически улыбнулся Крейг. — Вега имеет перед нами громадную фору. Будь у нас время, — продолжал он, — мы собрали бы достаточно сил, чтобы атаковать позиции противника с очень значительным преимуществом, а потому с меньшими потерями. Однако, как вы сами убедились, материально-техническое обеспечение поступает долго и небезопасным путем. В результате нехватка времени заставляет меня идти на риск, как в Ледисмите, чтобы продолжать наступление. Помните об этом, когда дома будете знакомиться со списками потерь.

Оба конгрессмена кивнули. Один спросил:

— Если вы все равно не можете вовремя достичь Претории, к чему такая спешка, сопряженная с человеческими жертвами?

— Потому что я в любом случае должен оказаться в Претории как можно скорее. Не хочу, чтобы кубинцы успели как следует окопаться, — он помолчал, глядя на карту. — К тому же надо делать поправку на превратности войны.

— А пока вы не возьмете Преторию и не выбьете оттуда кубинцев, в ЮАР будет властвовать кровавый хаос?

— Сенатор, теперь вы сами знаете ситуацию в ЮАР.

Закончилось очередное совещание. Хотя, пожалуй, слово совещание тут неуместно, устало думал Карл Форстер. В который раз ему пришлось поучать кабинет, больше всего похожий на стадо испуганных овец.

Злой и подавленный, он оставил своих генералов и заместителей спорить над картой, а сам удалился в кабинет. Там он упал в кресло с кожаной спинкой, чувствуя себя почти стариком. Никто из этих идиотов не способен предложить ничего мало-мальски путного. Вместо этого они препираются и кричат по поводу каждого его шага, будь то в политической или военной области.

Некоторые давно предали его, Форстер хорошо это знал. Кое-кто активно сотрудничал с врагом, другие охотнее блюли собственные интересы, нежели служили ЮАР. Большинство же его советников были просто дураками, неспособными мыслить так же масштабно и поступать так же смело, как он. Охваченные паникой, они страдали словесным поносом или жалобно ныли, в то время как государство расшатывалось как изнутри, так и извне.

Лишенная поставок из-за границы, переживающая вторжение союзных и кубинских войск, сотрясаемая действиями бесчисленных мятежников и партизан, Южная Африка оказалась на грани полного краха. Форстер нахмурился. У него не осталось союзников. Даже самые проверенные политические сторонники ратовали за капитуляцию, которую нельзя было рассматривать иначе, чем национальный позор.

И все-таки он истово верил в то, что его нацию ждет новый взлет. За всю свою долгую историю, африканеры не раз терпели поражение от иноземных армий, но его народ, двужильные фермеры-буры, преодолевали невзгоды и в конце концов неизменно одерживали верх. Не кто иной, как фермер, человек земли, всегда спасал Южную Африку.

Форстер нахмурился. Золотые, платиновые и алмазные копи служили источником могущества, но теперь они стали приманкой для гиен. Республика уподобилась загнанному зверю, над которым уже кружат стервятники. Зверь еще может отчаянно сопротивляться, но он уже заведомо обречен.

Форстер взглянул на маленькую, но подробную карту ЮАР на стене кабинета. Там были указаны все основные магистрали, города и промышленные центры. Территории, захваченные наступающими вражескими армиями, обозначены не были, но этого и не требовалось. Их контуры огненным клеймом запечатались в его мозгу. Кубинцы, американцы, англичане брали в тиски Витватерсранд с его крупнейшими залежами полезных ископаемых.

Руки Форстера сами собой сжались в кулаки. Если ему и его соратникам суждено сгинуть в пламени и крови, пусть новообретенное богатство встанет врагам поперек горла. С помощью Божией, они будут сражаться за копи и плавильни до последней капли крови…

Тут Карл Форстер прервал себя, внезапно пораженный мыслью настолько смелой, что у него просто захватило дух. Да, судьба Южной Африки казалась предрешенной, а ее будущее — беспросветно мрачным. Но теперь он видел некую альтернативу, другой путь, направленный на то, чтобы в корне разрушить планы врага.

Совещания правительства Форстера всегда начинались мирно. Не составляло исключения и сегодняшнее послеобеденное собрание. Зачитывавший сводку разведданных майор монотонно выдавал аудитории очередную порцию плохих новостей, бессознательно держась так, будто вот-вот готов сорваться с места и пуститься наутек. О приступах президентской ярости ходили легенды, и офицер знал, что даже очень тщательно отфильтрованная информация может спровоцировать их.

Сегодня, однако, Форстер сидел тихо и был почти невозмутим. Казалось, он поглощен изучением лежавшего перед ним документа и его совершенно не трогает перечисление неудач армии и донесения о вылазках партизан. Он лишь кивнул, когда майор закончил и поспешно исчез.

Тогда Форстер поднял глаза и улыбнулся. На его изможденном лице улыбка смотрелась как маска смерти.

— Хорошие новости, друзья мои. Сам Господь Бог указал мне путь, чтобы одолеть наших недругов и спасти народ.

«Что? Дошел-таки, — подумал генерал Адриан де Вет. — Окончательно впал в маразм». Генерал быстро оглядел лица членов кабинета. Работа с Карлом Форстером кого угодно могла научить носить бесстрастную маску, но де Вет легко читал их мысли.

Мариус ван дер Хейден выглядел обеспокоенным, хотя, казалось, был менее прочих удивлен. Министр правопорядка вроде бы даже склонен был поверить, что президент отыскал решение всех проблем. Остальные выражали свой скептицизм самыми разными способами. Многие военные из штаба де Вета уставились на карту, будто выискивая некий тактический замысел, который они могли проглядеть.

— Выход из нынешней ситуации напрашивается сам собой, если смотреть в корень. На нас напали не по политическим, а по экономическим причинам. — Форстер поднялся со стула, возвышаясь над своими соратниками. — В течение сорока лет Запад прекрасно мирился с нашим существованием. Коммунисты нас кляли на чем свет стоит и засылали к нам черных террористов, но никогда не выступали в открытую. И даже с превеликим удовольствием заключали закулисные сделки о совместной продаже золота и алмазов.

Де Вет и остальные нетерпеливо закивали. Форстер продолжал:

— Пока добыча золота, платины, хрома шла бесперебойно, весь мир был спокоен. Но при первых же признаках беспорядков на шахтах, они сразу накинулись на нас. Два крупнейших мировых блока рвут нас на части, от жадности отталкивая друг друга локтями, и делают это при полном попустительстве остальных. — Форстер опять улыбнулся, на этот раз еще более мрачно. — Отсюда следует совершенно ясный вывод, что именно нам следует предпринять. Надо пригрозить всем, что мы разрушим самое ценное для них. Мы пошлем нашим врагам ультиматум с угрозой сделать копи непригодными к разработке, если они немедленно не покинут страну.

Изумление де Вета было так велико, что он даже не позаботился его скрыть, но его эмоции, как в зеркале, отразились на лицах сидящих за столом.