Артур Прядильщик - Сирахама
«Госпожа»?! Получается, что эти две (две!) «руки»-пятерки охраны Араин опекают вот эту маленькую пигалицу — Хоноку Сирахама, сестру подозреваемого — внимательно просматривающую документ!
«Во что я вляпался?!»
Ознакомившись с документом, «пигалица» прямым текстом сообщила, что этим «приказиком» уважаемый Сузуме-тайчо может «подтереть себе попку». Все верно: в этот момент единственный, кто мог бы дать ей подзатыльник за такое — ее старший брат… Но в данный момент молодой человек был «обвешан» со всех сторон своими девушками. А бить родную сестру ногами, которые у него, кажется, свободны — будет выглядеть со стороны такого воспитанного человека не очень красиво…
— Этот внутриведомственный документ не может являться основанием для задержания законопослушного подданного Страны Восходящего Солнца Сирахамы Кенчи! — Хонока даже провела указательным пальчиком по переносице, видимо вообразив, что на носу у нее строгие очки, которые в данный момент очень уместно поправить, пустив зловещий зайчик в глаза собеседника.
Законопослушный подданный Страны Восходящего Солнца Сирахама Кенчи при этом почему-то тихонько вздохнул и приуныл.
Сузуме-тайчо был вынужден прослушать содержание статьи «Основания для задержания подозреваемого» из Уголовно-процессуального кодекса… который четырнадцатилетняя девочка зачитала ему наизусть!
И услышал просьбу назвать пункт из этой статьи, в соответствии с которым «вот эта бумажечка» (Сирахама Хонока небрежно потрясла документом) является основанием для задержания.
Никаких таких пунктов капитан припомнить не смог.
Вот теперь он был в панике — заозирался, но, увы, в группе захвата он был самым главным. И ожидаемо начал кому-то названивать, требуя инструкций и указаний. И — опять ожидаемо — его прямые начальники, вникнув в суть дела, стали всячески отмазываться и перекладывать ответственность. Бедным капитаном стали банально «играть в футбол» — позвони такому-то, перезвони этому…
А давний недруг — Хорада Исао — даже повздыхал сочувствующе, но приободрил, что, де, простым патрульным полицейским работать не так уж и страшно!
А тут еще мошкарой налетели журналисты! Они бесновались! Полыхали фотовспышки, выкрикивались вопросы (кое-кто даже объединился с операторами и делал это хором… под непонятное подбадривающее «Апа-па!»). В сторону капитана и Сирахамы Кенчи на длинных штангах тянулись большие мохнатые микрофоны.
«Подозреваемый-то он подозреваемый, только вот с тем, чтобы сделать его задержанным, могут быть большие-большие проблемы!» — Со всей ясностью понял капитан…
И только сейчас до него дошло: «Чертов Хорада! Он наверняка знал! Подставил, сука!»
О том, что Хорада, аки лев, бился, пытаясь предотвратить этот арест, капитан благополучно забыл.
Ма Ренка серией легких скользящих движений, обойдя все препятствия из заскучавших араин и дезориентированных полицейских, оказалась у оцепления:
— Я глубоко возмущена происходящим… — Бойко стала она отвечать на посыпавшиеся вопросы журналистов. — Без предъявления каких-либо обвинений моего жениха хотят арестовать! Нам были предъявлены какие-то смешные полномочия, которые не позволяют взять под стражу даже котенка! Возмутительно… Смешно… Беззаконие… Произвол… Стыдно для великой страны… Позорят…
— Положись на меня, аники! — Гордо пихнула брата локтем Хонока. — Они нам еще официальные извинения принесут! И компенсацию выплатят!
«Аники?! Куда мы вляпались? Впрочем, нет… не мы. Я. Я вляпался. Хорада — ублюдок, мудак, козел!»
«Аники» как-то тоскливо вздохнул, покосившись на лес направленных в их сторону микрофонов… Фуриндзи Миу фыркнула, а Рю (Микото? Мисака? Или как там ее?) достаточно внятно произнесла с совершенно искренним интересом:
— Надеюсь, гнев оябуна будет кратким? Правда, зрелище, когда половина министерства юстиции делает себе операцию на брюхе без наркоза, обещает быть интересным… Вы иногда такой жесткий, мой господин!
«Мой господин? Оябун?! Ками-сама! Неужели…?!»
— Сузуме-тайчо. — Окликнул побледневшего капитана Сирахама Кенчи. — Хотите, я вам помогу? Но вы будете мне должны…
Неизвестно, как там насчет должника — это дело будущего, до которого еще дожить надо — но сейчас капитан испытывал искреннюю надежду и признательность к человеку, которого хотел арестовать. Он с готовностью кивнул. И испытывал надежду и признательность ровно до того момента, когда Сирахама Кенчи вдруг оказался вплотную и легким ударом в живот согнул его пополам.
— Насколько я понял, тайчо, — Услышал капитан сквозь шум в ушах. — У вас большие проблемы с основанием для моего задержания… — И жестко добавил, останавливая взглядом дернувшихся женщин… всех. — БЫЛИ.
* * *— Какому идиоту пришла в голову идея арестовывать его СЕЙЧАС?! — Грохнул кулак по деревянной столешнице… впрочем, учитывая тот факт, что стол остался цел, Рю Горо все-таки себя сдерживал.
— Думаю, кто-то пытается решить внутриведомственные проблемы с помощью вашего внука, Рю-доно! — Осторожно предположил секретарь Дайсо. — Я уже сообщал, что у Сирахамы Кенчи появились некоторые трения с семьей Второго Советника.
— Мальчик на мелочи не разменивается. — Хмыкнул Горо. — Птицу видно по полету. Человека — по его врагам. Сразу понятно, что дело имеем с главой клана — если с кем и воевать, так с советником наместника…
Они расположились в одном из самых дорогих номеров гостиницы «Сидней». Лиза и Синима недавно отправились на пляж, строго-настрого наказав мужу явиться к появлению «лунной дорожки». Судя по купальникам из фосфоресцирующей ткани, которые они постарались забрать незаметно, жены готовили ему какой-то приятный сюрприз.
И тут от службы анализа информации — эта новость с пометкой «Срочно»!
— Соедини меня с Наместником, Дайсо! — Рыкнул глава клана Драконов. — И, в любом случае, пусть самолет будет готов в течение трех часов вылететь в Токио.
— Трехчасовой? — Удивился секретарь. — Можно быстрее…
— Не ранее, чем через три часа, Дайсо. Если я не увижу новые купальники в свете Луны, меня съедят заживо! Как же я зол! Как я зол!
* * *— Добрый вечер, господин Наместник!
— А-а-а… привет, Горо! Пятнадцатым будешь…
— Пятнадцатым?
— Пятнадцатым. Ты ведь по поводу молодого Сирахамы? Пятнадцатым… И с ужасом жду звонка из Редзинпаку… Так что давай, я буду сам отвечать на вопросы, а ты только говори «ага». Ладненько? Чтобы линию не занимать…
— Ага.
* * *Описание подобных периодов жизни принято начинать с бессмертного: «Сижу за решеткой в темнице сырой».
Но это ж Япония… Камера предварительного заключения при главном управлении Министерства Юстиции — чистенькое уютное помещение, окошко, хоть и маленькое и под самым потолком, но — никаких решеток. Сухо, тепло, светло. Одна кровать.
И — тонны безделья. Ну, позанимался я пару часов. Не особо напрягаясь (объектив видеокамеры почему-то не располагал к тому, чтобы выкладываться). Ну, часик медитировал… Поспать? Тут я сглупил: надо было не спать в самолете, а посвятить себя общению с моими девушками… просто общению. Вот тогда сейчас поспал бы. А так — сна ни в одном глазу!
Так что лежим и тупо смотрим в потолок…
Успокоить тогда, в аэропорту, «набирающих обороты» девушек удалось сравнительно быстро — они-то были осведомлены о содержании Плана. А вот Хонока, не зная подоплеки дела, продолжала «лезть в бутылку» и, кстати, вполне могла меня «отмазать». Особенно, когда она не без помощи Шакти поняла (спасибо, Рахманн-джи, «удружила»… м-м-мать!), что никаких оснований не то что для ареста, а даже для задержания — нет! Вполне могла мигнуть своей охране (которую я сам, этими вот руками, ей же и организовал!) и девушки моментом «вынесли» бы меня из здания аэропорта на руках, сунули в машину и — тю-тю! — домой.
А выковыривание человека из объектов его же частной собственности — это уже совсем другой объем бумажной работы!
Пришлось все брать в свои руки, подбрасывать запаниковавшему капитану министерства юстиции повод — нападение на представителя власти при исполнении (а применение насилия к полицейскому при исполнении — это, при должной работе прокурора, лет эдак шесть-восемь тюрьмы… но я заметил в последнее время, что становлюсь иногда асоциальным адреналинщиком, плюющим на последствия) — и протягивать ручки вперед, когда полицейские защелкивали наручники.
Не передать словами, какое облегчение они при этом испытывали!
— Завтра у тебя будет информация. — Пообещала, промурлыкав, Мисаки, легко меня поцеловав. — Уверена, мои многочисленные знакомые многое захотят мне рассказать.
А смысл? И так все понятно.
Ренка и Миу тоже не зевали и тоже полезли с поцелуями. И сделали максимум возможно для того, чтобы это было КРАСИВО и романтично! Ну, это понятно — толпа журналистов, полыхающая зарницами фотовспышек — фотографии в семейном альбоме, опять-таки, должны выглядеть эстетично — это ж потом детям и внукам показывать! Страшно представить, что будет сегодня-завтра в новостях.
