Попытка возврата - Владислав Николаевич Конюшевский
— Вить, тут за мной француз странный как привязанный ходит. Я проверился, и теперь уже не сомневаюсь, что это был «хвост». А вы здесь ничего не замечали?
Бабкин на этот вопрос только ругнулся сквозь зубы, а потом пояснил:
— Говорил же, что не показалось! Я часов в двенадцать выходил — по округе пройтись, посмотреть, что к чему. Ничего особенного не заметил, но вот от ощущения, что за мной следят, избавиться не мог. Причем, когда вы с Брауном уходили, я немного следом прошелся, но все было нормально. А буквально через два часа начал ощущать себя как будто под прицелом… Доложил Санину, а он сказал, что не может быть — показалось, скорее всего…
— Нет, это ты его верно унюхал. Так что пошли к Артему Сергеевичу вместе.
Санин, узнав про незапланированную слежку, сильно занервничал. Подумав пару минут, он спустился вниз, к телефону и куда-то позвонил, сказав буквально пару слов по-французски. Что именно, я не понял, но спросить не успел. Побарабанив пальцами по столику, он позвонил еще раз. Разговор на этот раз шел по-немецки и стало ясно, что дипломат требует объяснений. Положив трубку, он сказал:
— Наши немцы не представляют, кто это может быть, но сейчас пришлют своих людей.
Я, набравшись наглости, поинтересовался:
— А с кем вы по-французски говорили?
— С резервной группой. Что бы ни случилось, они должны быть в курсе того, что здесь произошло.
— И давно эта группа здесь?
Санин тяжело вздохнул:
— Илья Иванович, какая вам разница? Главное, что сегодня утром я передал конспекты переговоров нужному человеку. Теперь нам осталось завтра обсудить с немцами мелкие детали, и уже вечером мы выезжаем… Эх! Не нравится мне это. То-то казалось, что все слишком гладко идет… Но кто же мог приставить к нам слежку? Секретность у нас была на высшем уровне, да и гестапо бы так долго не тянуло…
Мы минут десять ломали голову, кто могли быть эти таинственные наблюдатели, но так и не пришли к единому мнению. Потом приехали немцы — четыре офицера во главе с встречавшим нас гауптманом. Они с нашими охранниками полчаса шарились вокруг гостиницы, но ничего подозрительного не увидели.
А пока фрицы и наши наматывали круги, у них родилась идея, кто это мог быть. Все могло оказаться проще, чем мы себе надумали. Дня три назад в городе появились гастролеры. Эти бандиты успели ограбить двух виноторговцев из Германии и известного французского конезаводчика, причем француза они замочили. Поиски грабителей полицией, как обычно, результатов не дали. А теперь бандюки, видно, польстились на шестерых парагвайских коммерсантов, но, увидев подъехавших офицеров, скорее всего, отказались от своих намерений. Во всяком случае, немцы могли гарантировать, что следили не они и не гестапо, так как в тайной полиции у них есть свой человек, который бы предупредил, если что. Потом гауптман предложил нам услуги охраны, но Санин, поблагодарив, отказался, и фрицы, попросив в случае изменения ситуации — звонить, отбыли к себе.
А я, поняв, что все закончилось нормально, глянул на часы и стал быстренько собираться. Артем Сергеевич, видя это, спросил:
— Может быть, вы откажетесь от своих намерений? Или хотя бы возьмете с собой Михеева?
— И как вы себе это представляете? Куратор с агентом должен встречаться один на один, так сказать, без ансамбля, если не хочет потерять доверие этого агента. Да не волнуйтесь вы так, вернусь еще до наступления комендантского часа.
Махнув рукой, я, чтобы не продолжать разговор дальше, быстро выскочил за дверь и порысил в сторону ювелирного. На ходу проверялся, но местные гопники, похоже, поняли бесперспективность своих планов, и за мной никто не следил. К магазину успел только-только. Хозяин уже закрывал дверь, но пачка марок в моих руках заставила его быстренько передумать. По-немецки он почти ни фига не понимал, я по-французски вообще не говорил, но слова «голд» и «диамонд» были понятны без перевода. Француз показывал разные колечки, а я их мерил на свой мизинец, прикидывая размер так, чтобы они застревали посередине пальца. В конце концов выбрал одно и, удивляясь такой охрененной цене для столь маленькой цацки, рассчитался с продавцом.
Адрес госпиталя я заранее узнал у шустрого гауптмана перед его отъездом. Так что теперь, поймав раздолбанное такси, уже через десять минут стоял возле этого медицинского учреждения. План у меня был простой. Напротив главного входа было всего три дома. Сяду на лавочку и буду пасти подходы ко всем, так чтобы моя барышня не могла проскочить незамеченной. А на крайний случай, представившись знакомым ее отца, спрошу у любой выходящей немки в форме, где тут живет Хелен Нахтигаль.
Но крайний случай не понадобился. Я только-только успел, сидя на лавочке, выкурить одну сигарету, как из ближнего подъезда вышло мое зеленоглазое чудо. Причем вышло целенаправленно. Она меня, видно, в окно засекла и теперь, проходя мимо, шепнула:
— Идите за мной.
Ну я и побрел за ней, как телок на веревочке. Пока шел, чуть слюной не подавился, глядя на ладную женскую фигурку, которую только подчеркивал туго затянутый на талии гражданский плащ. Странно, а утром она вроде в военной форме была… Или это чисто женское — по пять раз на дню переодеваться? И куда она меня вообще ведет? Но Нахтигаль далеко ходить не стала, а обойдя вокруг дома, просто вошла в подъезд с черного хода. Прибавив шаг, свернул за ней. Хелен, не останавливаясь и не поворачиваясь, поднялась по узенькой лестнице на второй этаж и зашла в квартиру, оставив дверь открытой. Восприняв это как приглашение, я тут же шмыгнул следом. Врачиха, протянув руку, повернула ключ и, отступив на два шага, задрала подбородок, сказав:
— Господин Лисов, прошу простить мою несдержанность. Там, в парке, я подвергла вас смертельной опасности. Просто все было так
