Алиса & Каледин - Георгий Александрович Зотов
Лицо Хэйлунвана озарила ответная счастливая улыбка. Повернувшись, он пошёл дальше – в глубь озера. Девушка, встав, двинулась за ним.
Зеленоглазый тоже нырнул в ледяную воду, перевернулся, поплыл на спине. Дождь заливал лицо, человек смотрел на небо, и капли падали в раскрытый в беззвучном смехе рот. Первым в бездне исчез Хэйлунван, утянув за собой девицу. Зеленоглазый в последний раз взглянул вверх и также камнем пошёл на дно. Утопая, он по привычке не стал закрывать глаза.
Но увидел лишь тьму.
Глава 10
Граф Карнавальный
(узилище рядомъ с Трёхрублёвскимъ шоссе)
Потомственный дворянин Арсений Никифорович Карнавальный порылся кончиками пальцев в вазе чешского хрусталя, покоившейся на столике из красного дерева времён Наполеона III. Найдя виноградинку сорта «Изабелла», он нехотя кинул её в рот и раздавил зубами, почувствовав на языке приятный сладкий сок. «Скушно-то как, – подумал Карнавальный. – Господи, наверняка до самоубийства доводят, а кому расскажешь, вот кому? Кругом только агенты режима да соратники, кои на место моё норовят заскочить, аки волки алчущие». Граф посмотрелся в венецианское зеркало, послушно отразившее молодого, коротко стриженного человека с квадратным лицом, и отметил свою мертвенную бледность. Ещё бы. Вот уже скоро шесть месяцев, как он томится под арестом. Евроремонт в тюрьме отдавал безвкусицей и пошлостью разбогатевшего купчика – Арсению хуже горькой редьки надоели стены в стиле «персик со сливками», уходящие ввысь греческие колонны, ЖК-телевизор с огромным экраном, диваны оленьей кожи, персидский ковёр времён шахиншаха Надира и паркет из рёбрышек серебряных монет. В оригинале, пол комнаты фаворита императрицы Анны Иоанновны, герцога Бирона состоял из золотых червонцев, но даже тупые строители застенков понимали, что демократия должна быть ближе к народу. Специальное узилище, или политическую тюрьму для представителей оппозиционного дворянства, спроектировали итальянские дизайнеры, о чём свидетельствовали фрески в стиле соборов Флоренции на потолке. Кондиционер жужжал, навевая прохладу, но графу эти звуки казались зловещим грохотом. «Конечно, – мрачно размышлял Карнавальный, – специально для меня поставили паршивый «Хитачи». Заморить хотят, окаянные. Вон Василисе кондей из слоновой кости запросто приделали. Да уж ясно, надо мной можно издеваться, как над собакой». Василиса Худякова некогда была финансовым адъютантом и по совместительству любовницей бывшего министра обороны Виталия Сердцова, личного друга государя. Получив миллиард евро на покупку современных танков для армии, девушка истратила их в бутиках Тверской улицы – как раз хватило на приобретение нижнего белья, туфель и весьма скромного количества бриллиантов. Узнав об этом, государь, в последнее время одержимый борьбой с лихоимцами, пришел в натуральное бешенство. Невзирая на скомканные оправдания трясущегося от страха Сердцова, он безжалостно лишил его премии за последний месяц – около трёхсот евро. Но и этого императору показалось мало: экс-министра сослали в Сочи, где заключили в люкс пятизвёздочной гостиницы с правом выхода лишь на купание, завтрак, обед, ужин и ежедневные прогулки. Содержание Сердцова обходилось казне в кучу денег, однако август строго указал, что торг здесь неуместен – он не поскупится на наказание коррупционеров и каждого взяточника ждёт суровый приговор. С Василисой обошлись и того хуже – жандармы конфисковали у неё лифчики, поместили в настоящую (!) тюрьму аж на сорок минут, после чего безжалостно бросили измождённую узницу в застенки, ранее служившие гостиницей при визитах королей европейских стран. Газеты, как водится, восхвалили строгость государя, не погнушавшегося жёсткими мерами во имя справедливости, и где-то на последних полосах напечатали заметку про старушку из Нижегородской губернии, укравшую поросёнка и получившую шесть лет каторги.
Граф Арсений Карнавальный вытер рот кружевным платочком.
Кондиционер своим жужжанием и лёгким треском мешал ему думать, и он уже не сомневался, что это устройство – специальная разработка лучших умов Отдельного корпуса жандармов. Присев на антикварный итальянский стул с гнутыми ножками, граф подвинул к себе ноутбук и вошёл на Мордокниге в «сетевой дневник», упорно называемый им английским словом «блог». Немного подумав, напечатал «Император – говно» и с удовлетворением увидел, как через десять минут появилось 500 знаков похвальбы и почти столько же комментариев. «Конец царизму-то скоро, – погрузился в нирвану Карнавальный. – О мон дьё, как карбонарии лютуют… Пускай отрекается от престола, а то не успеет за границу сбежать». Одно время Карнавальный финансировал сайт, где разоблачалось казнокрадство государевых слуг; благодаря ему некоторые титулярные, а то даже и тайные советники были сняты с должностей и отправлены в ссылку в Крым, Туапсе и на другие морские курорты. Однако вскорости графу это надоело. На разоблачения проворовавшихся дрезденцев уходило до крайности много времени и денег, а тут за десять секунд напишешь пару фраз – и вся аудитория в экстазе валяется. Слегка поразмыслив, он добавил: «И монархия тоже говно». Это сразу вызвало взрыв счастья и грандиозное количество похвальб. Восторг революционеров усиливал в Карнавальном уверенность, что монархия обязательно будет свергнута. Раньше он влёгкую собирал антиимперские митинги, куда приходили до двухсот тысяч человек, однако на самую последнюю демонстрацию явились только друзья, родственники и дети графа Карнавального, а также десяток дряхлых, но решительно настроенных старушек с плакатами «Долой царя!». Остальные революционеры, заледенев от собственной самоотверженности, свернулись калачиком на уютных диванчиках и отчаянно ставили похвальбы новости о митинге в Мордокниге, ругая тех трусов и быдло, что не вышли поддержать народную революцию. Даже личный помощник Карнавального и тот написал ему – мол, вот не побоялся поставить на своей аватарке красную ленточку, выражая надежду на скорое низвержение самодержавия. «Ну, охренеть теперь просто», – подумал Арсений, вслух похвалив помощника за подвиг в борьбе с царизмом.
Борьба с режимом на сегодня была закончена, и узник задумался насчёт ужина.
Взяв со стола колокольчик, он позвонил. В дверь тут же просунулась ненавистная ему как свободомыслящему человеку изрядных размеров харя начальника охраны – унтера Добронравова, толстого, лысого и потного представителя Отдельного корпуса жандармов.
– Чего изволите-с, ваше сиятельство?
– Сатрап, – полным презрения голосом сказал граф Карнавальный. – Я ужинать желаю. Давай, что ли, пошли своих держиморд в трактир. Значит, так – суп черепаший, осетринку, фаршированную раковыми шейками, крем-брюле и бутылку ледяного шампанского.
– Может, салатик какой, ваше сиятельство? – осведомился унтер, поспешно записывая.
– Нет, – нахмурился Арсений. – Не до салатиков мне, когда угнетённый экономической политикой царизма и санкциями Запада народ в империи голодает. Хлеба тоже не неси. Если под гнётом монархии
