Алексей Евтушенко - Отряд; Отряд-2; Отряд-3; Отряд-4
После обеда, состоявшего из наваристой вкуснейшей ухи (сразу тебе и первое блюдо, и второе), часок вздремнули и отправились на пляж. Купались, валялись на песке, курили, лениво перебрасывались ничего не значащими фразами и снова купались.
– Везет нам на водные процедуры в последнее время, – сообщил Валерка Стихарь, сидящему рядом Курту Шнайдеру, переворачиваясь на живот и наблюдая за резвящимися у берега Малышева и Аню. – Сначала на Лоне, теперь здесь.
Михаил, кажущийся рядом с невысокой девушкой настоящим великаном, подставлял ей сцепленные в «замок» ладони, после чего делал мощное резкое движение и подбрасывал Аню высоко вверх и вперёд. Девушка пролетала по изящной дуге пару–тройку метров спиной к озеру – лицом к небу и, вытянувшись в струнку, почти беззвучно входила в воду.
– Красиво, – вздохнул Шнайдер и поправил накинутое на плечи и спину полотенце. У него, как у всех ярко–рыжих, была очень чувствительная белая кожа, которая легко получала ожоги под прямыми солнечными лучами. – Повезло Мише. Аня очень хорошая девушка. Думаю, из нее получится замечательная жена.
– Завидуешь, что ли? – подмигнул Валерка. – Ничего. Вот кончится вся эта бодяга, найдем и мы себе достойных подруг. В Ростове знаешь, какие девчонки! Идет такая краля летом по Садовой… Глаз не отвести! Смотришь вслед, и так всё в тебе и подымается. Неудержимо.
– И ты в это веришь? – серьёзно посмотрел на ростовчанина Курт. – Наивный человек…. И с чего ты взял, что я завидую? Может быть, им как раз придется, в конечном счете, гораздо хуже, чем нам.
– С чего бы это? – искренне удивился Валерка. – Они же любят друг друга, разве нет?
– Вот именно потому, что любят им и труднее, и хуже. У нас нет иллюзий, понимаешь? А у них они уже есть.
– Какие–то вы, немцы, пессимисты, – сказал Валерка и потянулся за лежащими рядом сигаретами. – И философы там, где надо и там где не надо. Нет, чтобы искренне порадоваться за товарищей. Без всякой философии.
– Мы не пессимисты, – возразил Шнайдер. – Просто умеем рационально и трезво смотреть на вещи. И думаем сначала головой, а уж затем сердцем. А вы русские – наоборот. Отсюда и все ваши беды. А за Мишу и Аню я радуюсь, можешь не сомневаться.
– Ой–ой, – Валерке явно было лень спорить. – Можно подумать, у вас никаких бед нету.
– Это верно, – вздохнул Шнайдер. – У каждого народа хватает своих бед. Ладно, пойдем, что ли, искупаемся?
– Пошли, – согласился Валерка.
Первым людей заметил Руди Майер.
И заметил совершенно случайно.
Просто в очередной раз кинул ленивый взгляд на вершину холма и в мягких, уже почти вечерних лучах солнца, увидел, что там, по щиколотку в траве, стоят, взявшись за руки, двое. Мужчина и женщина. Стоят и тоже смотрят. На озеро, на сосновый бор, на песчаный пляж и на них, отдыхающих на этом пляже. Оба в длинных, ниже колена, шортах и свободных майках навыпуск. Вот женщина увидела, что их кто–то заметил и приветственно помахала рукой. Майер подумал и осторожно помахал рукой в ответ.
– Кому это ты? – удивился Дитц.
Обернулся и тоже увидел.
– Господа, у нас, кажется, гости, – сказал негромко, но внятно.
– Ну, наконец–то! – Велга поднялся на ноги и, заслонившись ладонью от солнца, посмотрел на вершину холма.
Теперь уже им помахал рукой мужчина.
– Они нас видят, – констатировал Александр.
– Странно, если бы это было не так, – усмехнулся Дитц. – Мы тут как на ладони.
– Чудно как–то, – сказал Вешняк. – Стоят и смотрят. А к нам не идут.
– Может, стесняются? – предположила Аня. – Деликатные люди, не хотят нам мешать.
– Хм… – наморщил лоб Дитц. – Не исключено, что и так.
– А давайте их позовем? – предложил Стихарь. – Чего нам–то стесняться? – и, не дожидаясь согласия остальных, махнул рукой и крикнул:
– Эй, люди! Давайте к нам! Здесь хорошо! Песочек теплый, водичка чистая!
Они думали, что их уже давно нечем удивить. Но то, что произошло через секунду–другую…. Мужчина и женщина переглянулись и, продолжая держаться за руки, взмыли над землёй. Метров на пять, не меньше.
Повисели в воздухе, как бы давая собой полюбоваться, а затем плавно и стремительно заскользили вниз, к отряду.
Валерка Стихарь ещё и рот не успел закрыть от изумления, как парочка уже стояла на песке в двух шагах от них.
– Э–э…здравствуйте, – первым в себя пришел Велга, – и, как говорится, добро пожаловать в нашу компанию. Но… чёрт возьми, как это у вас получается?!
– Здравствуйте, – белозубо улыбнулась женщина. – Спасибо, мы с удовольствием. Что получается?
Выглядела она лет на тридцать, не больше и говорила по–русски с каким–то неуловимым акцентом.
– Здравствуйте, – поздоровался вслед её спутник – крепкий широкоплечий мужчина примерно такого же возраста с открытым прямым взглядом светло–голубых глаз.
– Да, вот это, – Александр обозначил указательным пальцем воображаемую дугу, – по воздуху…. Как вы это делаете?
Этот простой вопрос вызвал у «гостей» явное недоумение. Они снова переглянулись, и мужчина едва заметно пожал плечами.
– Это всего–навсего антиграв, – сказал он после секундного замешательства. – Просто он на поясе и под майкой его не видно. Вы что же, не догадались?
И в доказательство своих слов приподнял майку, демонстрируя присутствующим плоский мускулистый живот, ремень на поясе шорт и какую–то матово отсвечивающую, похожую на металлическую, штуковину на ремне с множеством на ней, штуковине, разноцветных мигающих огоньков.
– Ну, конечно, – пробормотал Велга и почесал мизинцем бровь. – Антиграв. Как это я сразу не сообразил…
– Это мы, наверное, на солнце перегрелись, – подсказал с самым серьёзным видом Стихарь. – Бывает.
Далее последовали взаимные представления.
Женщину звали Эля, а мужчину Зигфрид, что немедленно вызвало оживление у немецкой половины отряда.
– Вы немец? – спросил Хельмут с наивозможной доброжелательностью в голосе.
– Частично, – улыбнулся тот. – Мой отец был немцем наполовину. Ну, а я, соответственно, немец по крови на четверть. В общем, немецкого во мне – только имя. Даже языка не знаю. Так, три–четыре десятка слов… Впрочем, никогда не было нужды им владеть, а то бы, конечно, выучил. А вы?
– Я из Дрездена, – сказал Дитц. – Саксония. Половина из тех, кого вы тут видите, чистокровные немцы. Вторая половина, как вы, наверное, уже поняли по именам, русские.
– Тоже чистокровные? – изящно приподняв тёмную бровь поинтересовалась Эля.
– Э–э… ну да, – усмехнулся Дитц. – То есть, я хотел сказать, – вероятно. Саша, вот, наконец–то и представился случай у тебя спросить. Вы чистокровные русские?
– Как слеза младенца, – заверил Велга.
Все засмеялись.
– Интересная у вас компания, – сказала Эля. – Половина русских и половина немцев.
– И всего одна женщина, – добавил Зигфрид. – Подождите, не рассказывайте, я попробую сам догадаться. Так. Одинаковые комбинезоны, обувь, снаряжение, оружие, наконец…. Вы какой–то специальный отряд, верно? Скорее всего, ловцы.
– Ого, – уважительно сказал Хельмут. – Почти в яблочко. Поздравляю.
– А почему «почти»? – заинтересовалась Эля. – Ой, только не рассказывайте прямо сейчас, ладно? Очень искупаться хочется, пока солнышко еще греет. Мы с Зигфридом всю неделю об этом мечтали! Приходите к нам вечером в гости, хорошо? Тогда и побеседуем всласть.
– Спасибо, – кивнул Хельмут. – Обязательно придем. Куда и во сколько?
Эля рассказала, в каком доме они расположились (оказалось, через дорогу от них), предложила встретиться не раньше восьми вечера («чтобы я успела приготовиться к вашему приходу!»), но и не позже девяти и потащила Зигфрида купаться.
Они молча наблюдали, как Эля и Зигфрид мощным безукоризненным кролем пересекли зеркальную гладь озера, выбрались на противоположный берег и, вновь взявшись за руки, скрылись в сосновом бору.
– Красивая пара, – заметил Майер. – Как на картинке.
– Любовники, – с видом знатока сказал Валерка. – Приехали…то есть, прилетели хорошо провести время. Всю неделю мечтали.
– Все–таки пошляк ты, Валера, – вздохнула Аня. – Неисправимый.
– А чего это сразу пошляк? Ну, любовники… Что в этом пошлого?
– Пошлость не в твоих словах, а в интонации. Ты себя со стороны не слышишь.
– Ну, извини, – пожал плечами ростовчанин. – Какой есть.
– Об этом я и говорю. Не обижайся. Конечно, они любовники. Но они… любят друг друга. По–настоящему любят. Что между любовниками в твоем смысле слова не так уж часто и бывает. Понимаешь, о чем я?
– Да где уж нам, – сказал Валерка. – Это ведь ты у нас знаток душ человеческих. А мы что? Простые солдаты.
