Победив, заточи нож - Виктор Иванович Тюрин
– Кто тут?
– Я, – голос, робкий и испуганный, явно принадлежал мальчишке.
– Я, это кто?
– Ангелочек.
– Что? – я так удивился, что на минуту даже забыл, в какой ситуации сейчас нахожусь и пока даже не знаю, выберусь ли отсюда живым.
– Ты… не наш?
– Или ты сейчас все толком объяснишь, или я тебе башку скручу, как цыпленку.
Спустя несколько минут я понял, что сижу в подвале тайного дома свиданий, только здесь посетителей обслуживают не женщины, а мальчики и молодые мужчины. Я уже знал, что церковь считала анальный секс, скотоложство и гомосексуализм тяжкими, содомскими, грехами, за которые в подавляющем большинстве стран Европы полагалась смертная казнь.
«Твари заднеприводные».
– За что ты здесь?
– Я хотел ударить ножом Маргаритку за то…
– Рот захлопни! – прикрикнул я на мальчишку.
Путаница в моей голове еще больше выросла. У меня счеты с этим типом, а при чем здесь, как их здесь, в Средневековье, называют, мужеложцы?
Когда глаза привыкли к темноте, я встал на ноги и осторожно поднял руку вверх, кончики пальцев коснулись покатого свода. Камень холодил пальцы. Осторожно повел головой по сторонам и сразу увидел слабо светящуюся щель под дверью. Не обращая внимания на сердитый писк крыс, шнырявших прямо у меня под ногами и, судя по всему, считавших себя хозяевами подвала, я пошел на свет, но неожиданно наткнулся на деревянные обломки, некогда бывшие бочками.
«Бывший винный подвал».
Тяжелая дверь была закрыта снаружи. Приложил ухо к плотно сбитым доскам. За дверью стояла тишина. Отойдя от двери, я спросил мальчишку:
– Кто здесь хозяин?
– Дядюшка Этьен. Он хороший, а Жак Виселица – плохой. Он страшный и противный. Это он меня сюда бросил и сказал, что скормит меня своим собакам-людоедам. Тут темно, холодно и крысы, – сразу стал жаловаться молоденький гей. В его голосе появились плачущие нотки. – А нам сегодня на сладкое обещали фрукты, сваренные в меду, и мой любимый миндальный марципан. Еще я люблю…
– Жак Виселица, это кто? – перебил я его.
– Он страшный человек, – снова повторил мальчишка. – Мы его все боимся. Его люди наказывают нас, когда кто-то из нас провинится.
– Сколько их? М-м-м… Назови их.
– Дубина. Он на нас, как и Виселица, совсем не обращает внимания. Смотрит, как на пустое место. Он уродливый, мерзкий, противный и от него постоянно воняет. Фу. Сухарь тоже такой. А вот Жердь и Худой совсем другие. Улыбаются, подмигивают, а то и по попке хлопнут. Правда, они тоже противно воняют.
«Так вот почему я здесь. Местная крыша. Пять человек, во главе с Виселицей. Много для меня, но, если не связали, то это может говорить о том, что Виселица меня совсем не боится, и на этом можно сыграть. К тому же часть его парней должна быть на работе. Значит, двое или трое. Чем вооружены? Ножи или кинжалы. Выведут из подвала, а там уже начнут выбивать деньги. Что может знать уголовный персонаж из прошлого Вателя? Бывший вор и сутенер. Жадный… Значит, будут выжимать из меня деньги».
– Ой! Крыса! Она на меня прыгнула! – неожиданно вскрикнул мальчишка. – Большая и противная! Мне страшно! Можно я с тобой сяду?
Сработало чувство осторожности. Темнота, ничего не видно. Ткнет шилом в шею и финита ля комедия, тем более сам сказал, что хотел кого-то зарезать. Да и чувство легкой брезгливости никуда не делось.
– Сиди, где сидишь.
– Фу. Ты тоже противный.
Спустя какое-то время за дверью послышался невнятный шум, а спустя несколько минут лязгнул засов, затем заскрипела на проржавевших петлях тяжелая дверь. В освещенном дверном проеме показалась фигура мужчины с факелом в руке, он поднял его над головой и сделал пару шагов вперед. Огонь разогнал темноту, а заодно и крыс, которые, пища и стуча коготками по камню, бросились в разные стороны.
– Чего сидишь, урод? На выход! – скомандовал бандит.
– А я? – пискнул Ангелочек. – Мне тут страшно.
– Заткнись, сучонок, – равнодушно бросил ему головорез.
Не знаю, что там этот Висельник наговорил своим подельникам о прежнем Вателе, но бандит относился ко мне с явным пренебрежением. Выйдя, он встал у двери. Перешагнув порог, я быстро огляделся. В помещении стоял легкий полумрак, разгоняемый факелами, вставленными в крепления. Сам подвал был разделен на две части. Одна под тюрьму, другая, если можно так выразиться, жилая. Здесь у стены находился стол, представлявший собой сбитый из досок щит, стоявший на козлах, за которым сидел мой старый знакомый, а рядом с ним, подпирая стену, стоял уродливый громила, крутивший в руке дубинку. У другой стены было нечто похожее на буфет, без дверок, с посудой и бутылками, стоящими на полках. В следующий момент я получил сильный толчок в спину, после чего проделав в ускоренном темпе несколько шагов, оказался у стола с типом, похоже, имевшим серьезные претензии к Клоду Вателю.
– Вот мы и встретились, Клод Ватель. Что, жаба? Не ожидал такой встречи, подлый, гнусный предатель?! Ты даже не представляешь, что я с тобой сделаю, – главарь даже подался вперед. Его лицо приобрело багровый оттенок, а в глазах плясали огоньки безумия. – Ты будешь молить меня о смерти, тварь. Но это чуть позже. Сейчас я хочу знать, за сколько золотых ты продал нас?
«Похоже, Ватель был приговорен к виселице, но откупился, сдав банду этого урода. Играем представление».
– Нет, все не так! – я изобразил испуг на лице. – Клянусь святым Бенедиктом, что это все ложь! Меня оклеветали!
– Ах ты, падаль!
